Улыбка сбежала с лица Шукара, напор короля заставил его, наконец, осознать, что дело серьёзно. Он подобрался, выпрямился и, сглотнув, ответил:

– Я занимаюсь разведением чистопородных моса. Но моё хозяйство, хотя и прибыльно, к сожалению, невелико.

– Тех моса, что мы видели у стражи, когда посещали казармы, вряд ли можно назвать чистопородными. Эти шавки неплохи, но на элиту не тянут.

– Да… ваше величество правы… Этих зверей закупили из казны стражи по приказу её начальника. Не в Ризме.

– Хм… Насколько нам помнится, закон обязывает всех хозяев, разводящих зверей, в которых нуждаются армия и стража, выдавать ежегодно часть приплода их представителям. Мы видели архи с хозяйств Дэкина Равила в конюшнях стражи. Знаем, что они переданы в срок и в достаточном количестве. Отличные животные. А вот моса стража почему-то закупает на стороне при наличии вашего хозяйства. Молчать! Мы знаем, куда вы пускаете зверей! Соглядатаи уже всё мне донесли. И вы так и не объяснили, откуда взялась домообразующая грамота, если, как вы говорите, у вас всего-навсего хоть и прибыльное, но небольшое хозяйство. Мы ждём ответ.

Шукар тяжело задышал и покраснел. Пустив в дело всё своё актёрское мастерство, в наличии которого был уверен, он ответил, ломая руки:

– Ваше величество, помилуйте! Я ни в чём не провинился, ну, кроме того, что не передал моса страже. Каюсь, виноват! Завтра же, да нет! Сегодня же! Приглашу господина Гирэта на псарню выбрать зверей! Но Дом… Вы знаете, ваше величество, у нас много должников среди простого люда. Это мои соседи! Я их очень… люблю! И я предложил им вступить в… домообразующие отношения в надежде, что совместными усилиями нам удастся выгоднее распоряжаться средствами и ресурсами! Люди могли бы отдать долги. Это выгодно всем сторонам!

– Хм… и вы хотите сказать, что созданный на таких условиях Дом… Напомните мне, сколько лет назад он был основан? Под вашим разумным руководством… До. Сих. Пор. Не принёс ожидаемого результата и продолжает существовать?

Шукар задыхался, стараясь набрать побольше кислорода для очередного возмущённого ответа, когда с задних столов вскочил мужчина и на весь зал прокричал:

– Да как же это так, ваше величество?! Ведь врёт же! Ей-ей врёт, вашество!

Знать возмущённо зашушукалась, напряглись солдаты, но король поднял руку в успокаивающем жесте и, недобро улыбнувшись, сказал:

– Я вижу, добрый человек, у вас есть что сказать. Подойдите сюда, не стесняйтесь. Нас интересует мнение всех наших подданных. Не только наделённых долгом. Ну же!

Мужчина слегка побледнел, но всё же вышел из-за стола и медленно направился к королю. Подойдя поближе, он низко поклонился и не сразу решился разогнуться обратно.

– Как тебя зовут и кто ты по роду занятий?

Мужчина обернулся на Шукара, икнул от его многообещающего взгляда, но потом взял себя в руки и с видом камикадзе, который всё уже для себя решил, ответил:

– Моё имя Коват, ваше величество. Дровосек я.

– Очень хорошо, дровосек Коват, поведай нам, о чём хотел. Смелее!

– Слушаюсь! Этот человек не создавал свой Дом на благо! Многие, в том числе и я, вошли в него по принуждению. Мы… были должны, и нам угрожала тюрьма. Он предложил нам подписать грамоту, обещая не лишать свободы и наши семьи кормильцев, если мы будем работать на него. А когда грамота была подписана… Мы до сих пор работаем, и долг наш вырос многократно, потому что результаты наших трудов в большинстве своём присваивает… Шукар Мираф.

Король мрачно посмотрел на мужчину.

– Почему вы не обратились за помощью раньше?

– А кто и что мог сделать, ваше величество? В глазах Стражи я не преступник, но будь на то приказ Казначейства или Дворца суда, они бы меня схватили по ходатайству господина Мирафа. По закону о долгах. А мне сейчас терять нечего. Всё, что можно, уже потерял. Даже невесту. У меня была… – мужчина резко выдохнул, – любимая женщина. С её отцом мы дружили домами. Ласковая, приветливая, хозяйка, каких мало. Но господину Мирафу вздумалось отдать её за своего слугу. Её отец тоже ходил в должниках, и нам обоим угрожали тюрьмой, если мы не отступимся. Он часто так делал. И отказать никто не смел. С тех пор семьи у меня нет. Родителей схоронил, так что… Даже если теперь бросят в тюрьму, бояться мне нечего. Даже если казнить изволите – не страшно. Но я хочу, чтобы вы знали правду, ваше величие!

– И вы поверите этому лжецу, который пытается выгородить себя и не платить долги?! – закричал Шукар, едва выслушав обвинение в свой адрес. – Он же должен огромные деньги, вот и пытается себя обелить в ваших глазах, ваше величество! Неужели вы ему поверили? Да где это видано?! Что за голословные обвинения?! У меня всё записано! Каждая монета подсчитана! Да он…

– Успокойтесь, господин Мираф, – проговорил король, – ваши записи мы обязательно проверим. Вы же не возражаете против того, чтобы с вашими бумагами поработали мои счетоводы?

– Ваше величество! – Шукар встал в позу оскорблённого достоинства, потом бегло обвёл глазами зал, задержавшись на магах. – Я готов поклясться перед лицом Великой Матери, что каждая подпись на расписках подлинная!

– Хм… Какое… сильное заявление. Перед лицом Илаэры лгут только те, кому хорошая жизнь надоела. Стало быть, вы настолько уверены в своей чистоте и неповинности, что готовы ответить даже перед божьим судом?

Шукара уже несло:

– Конечно, ваше величество! Был бы здесь хоть один последователь Великой Матери, я бы повторил эту клятву!

– И за прочие свои поступки и деяния вы готовы были бы ответить?

– Какие ещё поступки?! О чём вам наплести успели, ваше… Да, готов! Хоть сейчас!

С того момента, как Шукара позвали на ковёр, Ира не сводила глаз со всех заинтересованных лиц. Она и не пыталась переводить те юридические и хозяйственные термины, которыми сыпал король, призывая его к ответу. Слишком быстрый и эмоциональный это был диалог. Однако её словарного запаса хватало, чтобы в общих чертах уловить суть. Гораздо более говорящими для неё в этой ситуации были мимика и жесты.

Мужчину, вызвавшегося свидетельствовать против сборщика налогов, она видела впервые, но заметила поощряющий знак, который послал ему Атарин. Догадки теснили одна другую. Подсадная утка? Или начальник стражи по просьбе короля перерыл весь городок в поисках свидетеля, которому в самом деле нечего терять? Не этим ли занимался он последнюю неделю, пока Ира с другими женщинами копалась в нарядах да наводила марафет? Коват говорил очень искренне, но уж больно уверенно и храбро для того, кто реально рискует жизнью или свободой. Почувствовав неуверенность в собственной оценке, она постаралась поставить себя на его место, вспомнив поступки, на которые оказалась способна у столба дайна-ви. Да, теперь точно: слишком храбро и слишком уверенно. У этого человека есть за спиной дерево, чтобы скрыться от летящего в лоб ножа. Вопрос только, зачем всё это? Получить официальный повод провести проверку? Провокация? А вот и разговоры о богах пошли. И как они помогут в обычных мирских делах? Только взгляд короля, чуть опущенный, говорил о том, что не просто так тут заговорили о высоком. Да и бегающие глазки Шукара, задержавшиеся на волшебниках… Он их что, боится? Хотя нет, кажется, успокоился. Или среди магов не было того, кого он мог бы бояться? О, а вот и клятвы пошли… И зачем так кричать?

За последним заявлением сборщика податей последовала молчаливая пауза, в тишине которой Ира чётко услышала звук хлопнувшего капкана. Именно так она расценила взгляд короля, пригвоздивший Шукара к полу.