Он спокойно открыл дверь и сразу же ушёл в гостиную, утянув с собой Дэкина и Иру. Они успели рассесться и налить себе по бокалу горячего компота, когда оба драчуна явились пред светлы очи старших.

Ира прикусила губу, чтобы не засмеяться, хотя искренне сочувствовала обоим. Птичка постоянно отирал щёку, с которой тонкой струйкой текла кровь, рукав нового камзола, подаренного Дэкином, был наполовину оторван, кулаки стёсаны и в синяках, справа на лбу красовалась шишка размером со сливу. Азарик выглядел не лучше со свежим фингалом под правым глазом, выдранной с мясом шнуровкой на камзоле, царапиной на подбородке и хромотой на левую ногу.

– Ну что, бойцы, сбросили пар? – деловито спросил Атарин, рассматривая обоих.

Отвечать они не стали, только отвернулись друг от друга и кивнули.

– Ну, добро. Уж не знаю, чего вы не поделили, но отношения надо прояснять сразу. Думаю, это хороший урок для обоих. Птичка, надеюсь, теперь, когда тебя никто не привлекает к суду за то, что подрался с молодым солдатом, ты понимаешь, сколько пользы может принести пребывание в обществе. Если бы ты был просто сыном деревьев, и закон был бы куда суровее. Не настаиваю, решение в итоге всё равно придётся принимать тебе, но всё же подумай над этим на досуге. Быть равным кому-то не так уж плохо. А что касается тебя, сын… Я догадываюсь, в чём причина твоей ссоры с нашим гостем. Память у меня хорошая. Много раз говорил тебе, что людей надо судить за дела, а не за то, что навешивают на них слухи. Сегодня ты получил по заслугам. И надеюсь, поймёшь на будущее, что пути Сестёр никому не ведомы. Тот, кого ты сегодня презираешь на пустом месте, может завтра встать на одну ступень с тобой, а то и выше, и воздать за всё. И недооценивать тоже никого нельзя. Я так понимаю, Птичка оказался достойным противником, верно?

Азарик мрачно кивнул.

– Запомни, что школа школой, а жизнь подчас тоже может быть очень хорошим учителем. И кстати, сегодня ты увидел, что такое реальный бой без правил. Без счёта, без вызовов, без команды «начали» или «стоп». Тебе тоже стоит над этим подумать в свободное время. А сейчас идите.

Оба парня развернулись и вышли из комнаты, повесив носы. До самого отъезда они вели себя тише воды, и окружавшая их волна злобы и неприятия испарилась, словно дым.

***

Дни пролетели, глазом не моргнули. Засыпали с мыслью «а всё ли успели?», просыпались – «а успеем ли сегодня?». Всё это было прервано ясным летним днём, когда группа мальчишек, гулявших на краю Ризмы, увидела столб приближающейся пыли на дороге у поля. В лучах что-то блестело и переливалось. До ребятишек, которые последние дни радовались тому, что родителям не до них, сразу дошло: оно! То самое, ради чего вся суматоха вокруг.

– Едут, – сказал один мальчик.

– Е-е-е-ду-у-у-т! – завопил второй и понёсся в город.

– Е-е-е-ду-у-у-т! – неслось по всем улицам. К мальчишкам присоединялись другие, и скоро от их воплей некуда было деться.

Жители высыпали из домов, усадьба Дэкина не стала исключением. Женщины в спешке переодевались, бросая рабочие платья и облачаясь в нарядные. Вскоре у дома собралась толпа. Последним вышел хозяин. Оглядев домочадцев, он спокойно пошёл впереди к главной улице. Чуть успокоившись, остальные двинулись следом, стараясь во всеобщем возбуждении выглядеть достойно. На площади было уже полно народу, но увидев Дэкина, многие расступались, уступая ему дорогу. Его положение позволило всем, кому он покровительствовал, занять места если не в первом ряду, то как минимум в партере. Женщины стояли позади мужчин, скромно опустив глаза, но сегодня даже им не удавалось сдержать любопытных взглядов из-под ресниц. Только Птичка смешался с крестьянами, подальше от облечённых властью. Оставив своих домашних, Дэкин присоединился к группе высокопоставленных лиц, среди коих Ира увидела Атарина, градоначальника, судью с помощником и, конечно, Шукара, который, вопреки обыкновению, вёл себя крайне сдержанно. По толпе гулял взволнованный шепоток, глаза были устремлены на дорогу.

Постепенно звуки разговоров начал перекрывать приближающийся шум бряцающего железа. Выехала эффектная кавалькада. Ира машинально считала всадников, которых оказалось около ста пятидесяти. Все в кольчугах, с оружием. Позади них в отдалении ехал обоз с гружёнными под завязку телегами, кучей сопровождающего народу, счёту не поддающегося, и крытыми повозками. Ира видела всего пару таких в Ризме – в них обычно ездили женщины семьи «мэра».

Ничего себе! Теперь понятно, почему так переживал градоначальник Киран – поди прокорми такую ораву! Всадники подъехали, остановили архи и на минуту замерли, изучая толпу. Ира с интересом рассматривала тех, что ехали впереди.

Короля людей признать было легко – этот профиль полностью соответствовал тому, что она видела на монетах. Разве что не столь мрачный. Видимо, расстарались изготовители денежных знаков ради устрашения населения. Короны на голове монарха в данную минуту не наблюдалось, но, кто знает, может, её тут и не принято носить постоянно. Повелителю людей на вид было около пятидесяти лет. Усат, бородат, с тёмными густыми волосами. Глаза смотрели цепко, будто спрашивая: «А ты что с утра сделал для родины?». Он красиво сидел в седле, легко носил тяжёлое оружие и доспехи, сразу видно, что физической силой не обделён. Рядом с ним ехал более скромный всадник, но судя по тому, что он ни на шаг не отставал от короля, это был кто-то важный. Этот человек был примерно того же возраста, что и монарх, и обладал тем, что обычно называют среднестатистической внешностью: роста среднего, телосложения среднего, особых примет нет. Вот только лысеть начал, явно фанат чёрного цвета, и глаза такие, от которых хочется спрятаться подальше.

Эйуна на фоне людей смотрелись более ярко. Впереди ехали двое в головных уборах, похожих на диадемы. Они были изящно сделаны, с минимумом камней, но проволока, из которых их согнули, имела столь причудливые выгибы, что дополнительных украшений и не было нужно. «Кто же из двоих эйуна в диадемах тану?» – задавалась вопросом Ира. Первый явно старше, спокойный, даже немного отстранённый. Красивый, безусловно, но на любителя. Русые волосы, завязанные в хвост, аккуратно падали на спину и кончались почти на талии. Этот мужчина производил впечатление высокопоставленного священника больше, чем монарха. Второй рядом с ним казался вышедшей из рамы картинкой. Конечно, кто их знает, этих эйуна, но этот явно молод, чтобы быть главой государства. Ему бы дам очаровывать, тем более было чем: сильный, высокий, глаза, как изумруды под лампочкой в музее, светлые волосы цвета жёлтого золота такие густые и длинные, что их с трудом удерживала повязка, изящные руки, пальцы пианиста и движения настолько плавные, что напоминали кота перед прыжком. Обернувшись чтобы что-то сказать своему спутнику, этот мужчина подставил лучам солнца шею, и Ира увидела уродливый рваный шрам на ней. «Господи, как же он выжил после такого?» – подумала она, представив, на что это было похоже, пока не зажило. Хотя да, конечно, магия же.

Среди людей были только мужчины, а вот среди эйуна попадались и женщины, тоже одетые с ног до головы в доспехи. Только в отличие от мужчин, носивших исключительно железо, преимущественно кольчуги, их доспехи состояли из кожи и металлических пластин в равных пропорциях. Женщины-эйуна стоили того, чтобы на них посмотреть. Ира убедилась, что пленница с Болота не являлась счастливым исключением и красота была такой же национальной чертой этого народа, как нос с горбинкой у горцев. Одно только портило впечатление – в них было мало женственности. Ни улыбок, ни хоть одного завлекательного взгляда. Поджатые губы, суровые лица, вздёрнутые носы. С другой стороны, если подумать – они же солдаты. При исполнении. Может, в кругу семьи, когда эти женщины в роли жён, возлюбленных и матерей, картина меняется? Страшненькое впечатление должно быть, если они и дома ходят такими смурными тучами.