— Он тебе не скажет, — пояснил Карамон, — никому не говорит, даже мне, — в голосе гиганта прорезалась тоска, — и, знаешь, Крисания, лучше бы он вовсе не приходил тогда в Башню.

— Много ты понимаешь! — тут же рассерженно зашипел Рейстлин. — Пройти это чертово испытание и стать настоящим магом было мечтой всей моей жизни!

— Ну, прошел ты его, стал хлипким уродцем. Дальше-то что? — устало отозвался вояка.

— Мы это уже проходили, брат, — неожиданно спокойно сказал маг, — и пришли к тому, что у тебя попросту не хватает мозгов, чтобы понять мои мотивы, а я не собираюсь всю жизнь растить редиску в Утехе.

Силач повел плечами и ничего не сказал. Похоже, слова Рейстлина его задели, но признаваться в этом он не собирался. Волшебник тоже замолчал, равнодушно рассматривая мутную воду под ногами. Крисания почувствовала себя неуютно и пожалела, что вообще подняла эту тему. Ей показалось, что она вторглась во что-то личное, совершенно ее не касающееся, но важное для обоих братьев. Жрица неожиданно заметила, как ее спутники сейчас похожи: одинаковая походка, одинаковое выражение лица, даже внешне они стали схожи, несмотря на оригинальность облика обоих.

«А ведь действительно, близнецы, такие разные и, в то же время, одинаковые», — Крисания тряхнула головой, стараясь выбросить из нее все мысли. О чем она вообще думает? Какая разница, кто ее попутчики? Главное — добраться до Соламнии, а также узнать, когда же кончится это драконово болото.

Последний вопрос жрица задала вслух.

— Ответ «когда-нибудь» тебя устроит? — К Рейстлину вернулась прежняя язвительность. Наваждение тут же спало. И маг стал просто магом, а воин просто воином — два абсолютно разных человека.

— Гелион знает что, — чуть слышно пробормотала жрица.

— Гелион может и знает, — проявил чудеса внимательности Рейстлин, — а вот мы — вряд ли.

Из болота путники вышли уже в сумерках, ругаясь, отыскали ручеек и разбили лагерь.

— Вот оно, счастье! — улыбнулась Крисания, распутывая вымытые волосы.

— Как мало тебе для него нужно, — заметил Рейстлин, внимательно наблюдая за движением расчески по влажным волнам.

— Не всем же мечтать о мировом господстве и бессмертии, — пожала плечами девушка, игнорируя взгляд мага.

Уже высохший Карамон тем временем собирал костер. Крисания бросила взгляд на его плотно сжатые губы, сердце жрицы преисполнилось сострадания.

«Видимо, брат действительно много для него значит, — подумала она, — и нагло этим пользуется!»

Посвященная бросила на чародея гневный взгляд. Тот его, естественно, заметил.

— Даже представлять не хочу, что ты сейчас придумала, — честно предупредил он, — в любом случае это неправда.

Девушка одарила Рейстлина еще одним взглядом, на этот раз ледяным, и предложила Карамону помощь.

***

На темном небе взошли три луны. Атмосфера в маленьком лагере наполнилась спокойствием и даже уютом. Рейстлин успел что-то наговорить брату, пока Посвященная отмывала котелок, и теперь гигант задумчиво улыбался, явно всем все простив. Жрица опустила чистую посудину на траву и присела на одеяло.

Карамон подкинул еще дров в пламя. Крисания невольно засмотрелась на воина. В свете костра он показался ей похожим на сказочного великана родом из легенд, которые еще в детстве рассказывала ей нянюшка.

— А он очень красив, не правда ли? — раздался вкрадчивый шепот возле самого уха девушки.

— Рейстлин! — жрица дернулась от неожиданности.

Маг, как обычно, подкрался незаметно и теперь сидел рядом, ехидно сверкая своими невозможно-золотыми глазами.

— Не отрицай, мой братец невероятно привлекателен, раз даже высокородная леди не сводит с него глаз.

— Рейст! — не выдержал уже Карамон.

Волшебник на оклик близнеца и ухом не повел.

— Но знаешь, ледышка, я тебя разочарую. Он давно и прочно женат, — мужчина с состраданием улыбнулся, — и с его женой тебе не тягаться.

— Почему? — не удержалась от любопытства Крисания.

— О! — Рейстлин блаженно закатил глаза. — Тика невероятна! Огонь, а не женщина! А как она готовит!

Жрица фыркнула, но случайно поймала выражение лица Карамона и удивленно замолчала. Гигант тепло улыбался. Похоже, воспоминания о жене пробили маску сурового вояки, и Крисания невольно заинтересовалась женщиной, сумевшей подвинуть брата в сердце воина.

— Теперь ты понимаешь, о чем я? — неожиданно печально вздохнул рядом волшебник.

— Завидуешь? — наугад бросила жрица.

— Конечно, — Рейстлин чуть улыбнулся, глядя собеседнице в глаза, — я тоже хочу, чтобы меня любили.

Девушка открыла рот, но так ничего и не сказала, слишком удивили ее слова мага, а точнее, их интонации, среди которых вдруг не оказалось привычной насмешки. Чародей же, продолжая загадочно улыбаться, неожиданно подвинул руки Крисании и положил голову ей на колени, вытянувшись на земле. Жрица ошарашенно уставилась в наглые золотые глаза.

— Ты ведь не возражаешь, если я тут немного полежу? — невинно поинтересовался Рейстлин.

— Знаешь, с таким талантом ты бы мог стать известным актером, — задумчиво заметила Крисания, мигом позабыв обо всех странных мыслях. Маг одарил ее еще одной очаровательной улыбкой, — но это не значит, что ты можешь оттачивать свое мастерство на мне! — гневно закончила жрица, спихивая с колен хохочущего чародея и рывком поднимаясь.

— О, ледышка! Неужели я не могу попытаться растопить твое холодное сердце? — иронично вопросил Рейстлин, сидя на земле и глядя на Крисанию сквозь растрепавшиеся седые пряди.

— Да избави Паладайн от твоей любви! — схватилась за сердце Посвященная. Маг опять засмеялся, и так заразительно, что девушка и воин невольно к нему присоединилась.

«Сущий мальчишка», — невольно подумала Крисания, глядя в лучащиеся радостью золотые глаза. Сейчас лицо чародея изменилось, наполнившись эмоциями и перестав напоминать безжизненную маску.

Ночь выдалась теплой. Карамон улегся и сразу же захрапел. Крисании же не спалось. Она все смотрела на две круглые луны, застывшие на небосводе, на созвездия богов-драконов, ведущих постоянную борьбу, и на раскрытую между ними книгу — символ Гилеана.

— О чем задумалась? — негромко спросил сидящий у костра Рейстлин, краем глаза жрица заметила у него на коленях небольшой томик в темной обложке.

— Черная луна, — негромко ответила Посвященная, — ты видишь ее?

— Нуитари? — маг поднял глаза на небо. — Вижу, — Крисания вздрогнула. — Почему ты спрашиваешь?

— Мне говорили, что черную луну видят только темные маги.

— Чушь, — отмахнулся Рейстлин, — Нуитари может увидеть любой, кто действительно этого захочет. Вопрос лишь в том, так ли тебе нужна черная луна.

Крисания ничего не ответила, вернувшись к рассматриванию неба.

— Ты знаешь, что когда боги сходят на Кринн, их созвездия исчезают? — вдруг спросил маг. — Так, например, созвездие Платинового Дракона погасло во время Третьей Войны Копья.

— Правда? — Крисания приподнялась на локтях, заинтересованно глядя на волшебника. Рейстлин не ответил, внимательно рассматривая девушку. Почему-то сейчас она показалась ему особенно красивой: молочно-белая кожа в темноте как будто светилась, иссиня-черные локоны отражали свет Солинари и водопадом спускались по изящным плечам на полную грудь, невольно притягивающую взгляд.

— Рейстлин? — негромко позвала Крисания. Маг медленно перевел взгляд на ее лицо, задержался на нем, затем все же посмотрел в серые глаза.

— Извини, я задумался.

«Я вижу», — мысленно хмыкнула жрица, но вслух ничего не сказала, поднялась и подсела к волшебнику.

— Не возражаешь?

Рейстлин качнул головой и, не удержавшись, бросил тоскливый взгляд девушке на колени.

— Да ложись уж, — рассмеялась Крисания, — маленький мальчик.

Чародей обрадованно улыбнулся и тут же вытянулся во весь рост, откинув голову жрице на колени.