— Ну вы совсем… — Протянул Карамон, поутру разглядывая обнаженную жрицу, прикрытую одеялом, мирно спящую на груди не более одетого мага, — ни стыда, ни совести!

Реакции не последовало.

Воин проворчал себе под нос что-то нелицеприятное и вышел вон.

Проснулась Крисания от холода, недовольно завозилась, пытаясь осознать, в чем дело и почему же так холодно.

«Рейстлин, — мелькнула мысль, — меня никто не греет».

Жрица села, закутавшись одеяло. Комната была пуста.

«Ушел», — разочарованно подумала она.

Вдруг дверь скрипнула и в комнату заглянул упомянутый маг.

— Доброе утро! — широко улыбнулся он. — Советую поторопиться, пока Карамон не слопал и твой завтрак тоже.

И дверь закрылась.

«А чего, собственно, я ожидала? — философских вопросила жрица, надевая платье. — Признаний в любви? От черного мага? Бред! Впрочем, я зря возмущаюсь. Мне ведь понравилось, а любовь… Глупости все это».

Однако, настроение у Крисании к моменту выхода на завтрак было уже где-то глубоко в Бездне. Последовавшее от Карамона невнятное мычание в качестве приветствия, сопровождавшееся неодобрительным взглядом и отсутствие рядом Рейстлина девушку добили. Ей остро захотелось встать и уйти куда-нибудь подальше, а лучше — убежать, ускакать, улететь, перед этим громко и невежливо высказать богатырю все, что она думает о нем и его брате. Однако, воспитание и здравомыслие не дали ей сделать ничего из перечисленного. Крисания с непроницаемым лицом и идеально-прямой спиной грациозно опустилась на стул и приступила к завтраку. Карамон непонимающе на нее покосился. Крисания вела себя так, как будто сидит не в дешевой харчевне, а по меньшей мере за столом у эльфийского короля и вкушает блюда, названия которых Карамон даже не знал. Посвященная же полностью успокоилась. Жгучая ярость и обида внутри перегорели, превратившись в едва тлеющие угольки, привычные, отработанные до рефлексов действия вернули душевное равновесие.

«Все-таки отец не зря столько времени меня муштровал, — с печальной улыбкой подумала она, — даже не знаю, что бы сейчас делала без его наставлений и знаний. Жаль, что мы так плохо расстались тогда, перед моим отъездом в храм, а теперь я даже не знаю, когда снова его увижу, — Крисания опустила голову, образ стальной аристократки потек, как теплый лед на ярком весеннем солнце. — Я обязательно к тебе вернусь, папа, обязательно!»

— Отчего такая красивая девушка вдруг плачет в одиночестве? — послышался рядом бархатистый голос.

Крисания подняла голову, смахивая рукой набежавшие слезы. Карамона за столом уже не было, зато напротив сидел молодой незнакомый мужчина.

— Мои спутники отошли ненадолго, — приврала Посвященная, — думаю, они скоро вернутся.

— Но, надеюсь, они не будут против, если до их возвращения я составлю вам компанию? — мужчина очаровательно улыбнулся, в его черных похожих на омуты глазах зажглись фиолетовые огоньки.

— Вы маг? — логично предположила Крисания.

— Великий черный маг Даламар, — промурлыкал незнакомец.

Жрица еле сдержалась, чтобы не захихикать. Настроение начало стремительно улучшаться.

— А у Рейстлина пафоснее получается, — все-таки сказала она.

Даламар замер.

— Госпожа знает шалафи? — Фиолетовые огоньки в черных глазах панически заметались.

— Пересекались пару раз. Давно.

Неудачливый ученик величайшего черного мага кивнул, понемногу успокаиваясь, провел рукой по волосам, убирая за ухо непослушную прядь.

— Эльф?! — не сдержала удивления девушка.

— Я темный эльф, госпожа…

— Крисания Таринская, — жрица протянула руку.

Даламар осторожно взял ее в свою и легко коснулся губами, не спуская с Посвященной внимательного взгляда.

— Ваше имя кажется мне знакомым. Вы случайно не из Палантаса, Крисания?..

— И как это понимать?! — яростно прошипел златоглазый смерч, неожиданно возникший возле стола.

Даламар судорожно подскочил. За часы ожидания, увлекшись разговором, темный эльф успел придвинуться поближе к жрице и на момент явления Рейстлина шепотом пересказывал ей особо пикантные особенности встречи графа Арота с герцогом Лиотрийским. Крисания тихо хихикала, вспоминая упоминаемых господ, и ближе наклонялась к рассказчику. На ее удивление, Даламар оказался замечательным собеседником. Он знал неимоверно много странных и забавных историй и, что самое важное, умел красиво их подать. Также, несмотря на свою черную мантию и обитание в Башне, эльф активно интересовался светской жизнью Палантаса и даже в тайне мечтал в ней поучаствовать.

— Я обязательно познакомлю тебя со своим отцом, герцогом Таринским, — обещала Крисания, — он замечательный человек, представит тебя обществу, поможет на первых порах.

— Да какое мне общество? — Волшебник взлохматил идеально-уложенные черные волосы. — Шалафи не позволит.

— Он так строг?

— Мне иногда кажется, что я его раб, а не ученик, — горько усмехался эльф. В эти моменты Крисания искренне его жалела и надеялась, что когда-нибудь сможет облегчить ему жизнь…

— Я спрашиваю, что здесь происходит?! — прорычал Рейстлин.

Даламар нервно сглотнул и побледнел, не понимая, в каких еще грехах его обвиняют.

— Можно тебя на пару слов? — Женская рука легла на плечо разъяренного мага.

Чародей не обратил на нее внимания.

— Рейстлин, прошу тебя. Даламар не знал, что в Нераку я приехала с тобой, — жрица уверенно встала между учеником и учителем. Взгляд спокойных серых глаз встретился с взбешенным золотых.

— Обычно черные маги убивают тех, кто покушается на что-то принадлежащее им, — зло сказал Рейстлин, едва за ними захлопнулась дверь комнаты.

— Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, — холодно оборвала Крисания, — и не потерплю подобной дележки.

— Раньше думать надо было. До того, как строить глазки Даламару.

— Раньше?! — замораживающим тоном переспросила жрица. — Раньше следовало думать тебе, перед тем, как бросать меня в этой дыре, ничего не объяснив! Мне вообще очень повезло, что первым на меня обратил внимание именно Даламар, а не какие-нибудь подвыпившие наемники.

— Мы уходили на разведку, Карамон должен был объяснить…

— Но он этого не сделал. Почему? И отчего ты не озаботился этим вопросом? Неужели фраза «Мы уходим на разведку, будем вечером, не волнуйся, никуда не уходи» потратила бы много твоих сил и времени?

Волшебник отвел глаза.

— И еще, — Крисания коснулась подбородка мужчины, заставляя посмотреть себе в глаза, — я ничего не прошу и не жду, но хочу напомнить, что я не уличная девка, которой можно воспользоваться и на утро забыть, — В золотых глазах сверкнуло что-то странное. — Я выполню свою задачу и помогу тебе открыть Врата, после этого наши пути разойдутся, — прозвучали последним ударом прощальные слова дочери герцога Таринского.

Дверь беззвучно закрылась. Хлопнуть ею значило бы повести себя как истеричка, показать свою обиду, дать магу повод догнать, покаяться, объясниться — для Крисании это было неприемлемо. Ледяной змеей в ней поднималась задетая гордость, укус которой в сотни раз больнее бессмысленных криков.

— Надо же, я думал, больше тебя не увижу, — поднялся из-за стола Даламар, завидев в зале Посвященную.

— Как видишь, я невредима.

— А Рейст? — уточнил Карамон.

— Что я могу сделать величайшему черному магу? — иронично откликнулась Крисания.

Воин пожал плечами, но все-таки отставил пенящуюся кружку и потопал наверх.

Рейстлин сидел, привалившись спиной к стене, устремив бессмысленный взгляд куда-то в пространство.

— Все так плохо? — Карамон уселся на кровать, не делая попыток поднять брата.

— Я идиот.

— Тогда действительно плохо.

— Почему ты не предупредил ее, куда мы уходим?