Оставшись наедине с доктором, Новосильцев сел за небольшой столик, напротив койки и участливо поглядев на Павла Капитоновича, сказал: «Я вас не тороплю. Прежде всего, вам надо успокоиться. Тогда легче будет вспоминать». Сосновский молча одной рукой массировал висок, а другой держался за затылок.

«Эге, братец. А голова-то у тебя после вчерашнего раскалывается на самом деле, или ты притворяешься?», – подумал Новосильцев.

Вскоре возвратился Ничипоренко с чаем и керосиновой лампой. Сосновский взял чай, медленно прихлёбывая, стал греть руки о стакан, и покосился на лампу. «Зачем лампа?», – недовольно спросил он.

«А я, знаете ли, при беседе люблю смотреть собеседнику в глаза. Так сразу понимаешь, врёт тебе человек, или нет».

«Поверьте, я вам лгать не буду, это не в моих интересах», – сказал Сосновский. «Очень на это надеюсь, и внимательно вас слушаю», – кивнул Новосильцев.

Из рассказа доктора, Новосильцев узнал, что Варя была влюблена в Сосновского. «Да она была просто маленькой глупой девчонкой, которая ходила за мной по пятам и это не скрою, осложняло мне жизнь», – зло сказал Сосновский.

«Но Варя, была очень хорошенькой. Не поймите меня неправильно Павел Капитонович, но многих мужчин она бы привлекла»,– возразил Новосильцев.

«Видите ли, Аристарх Петрович, я взрослый мужчина, и привык иметь дело с ровесницами, женщинами, состоявшимися и самостоятельными, а не с взбалмошными маленькими деревенскими девчонками»,– ухмыльнулся Сосновский.

46

«А вы не пробовали объяснить ей, что между вами ничего быть не может?»,– задал вопрос Новосильцев.

«Много раз, но она делала вид, что не понимает, о чём это я!», – возмущённо сказал Сосновский.

«В тот день я был в театре»,– продолжил он.

«Один?»,– уточнил Новосильцев.

«Один»,– нахмурившись, ответил доктор.

«Значит, ты поссорился со своей дамой, или она была с тобой в театре, а ты не хочешь говорить, кто она»,– сделал вывод Аристарх Петрович.

«Каково же было моё удивление, когда я увидел Варю. Я поначалу даже обрадовался, когда увидел, что она не одна. С ней был какой-то рыжий паренёк. Кажется, она называла его Гришей. Наконец-то у неё появился кавалер, обрадовался я. Надеюсь, она теперь оставит меня в покое. Вот о чём были мои мысли. Но она нашла меня во время антракта, и попыталась обратить на себя внимание. Как вы понимаете, меня это не радовало. А тут еще этот деревенский Отелло*6 заметил нас и кинулся на меня драться», – продолжил рассказ Сосновский.

«А вы не думали уйти из театра, когда увидели Варю с кавалером?», – задал вопрос Аристарх Петрович.

«Я не привык бегать от женщин. Если они бегают за мной, то это их забота, но не моя. К тому же я долго ждал эту театральную премьеру. Мне нужно было развеяться», – заявил Павел Капитонович.

«И что же было дальше?», – поинтересовался Новосильцев.

«А дальше кавалера Вари выгнали из театра. Эта же дурёха, покраснев от стыда, заявила, что хочет уйти. Попросила, чтобы я проводил её. Моё воспитание не позволяло мне оставить девушку одну, на ночь, глядя, в городе. Я поймал экипаж и вызвался сопроводить Варю до деревни. Решил, что там и переночую. Заодно, утром навещу некоторых моих пациентов».

«Интересно, чрезвычайно интересно. А скажите, любезный Павел Капитонович, как выглядел кучер?», – спросил Аристарх Петрович.

«Да, я, собственно его не разглядывал. Обычный кучер. С бородой, в тулупе»,– пожал плечами Сосновский.

«Ночью был сильный мороз. Наверняка в дороге вы выпили спиртное, коньяк с водкой, например?»,– поинтересовался Новосильцев.

«Аристарх Петрович. Я никогда не пью водку. Только дорогой коньяк. И уж тем более, не мешаю водку с коньяком. Кроме того, пью я умеренно. Да, я действительно сделал два глотка коньяка, чтобы согреться, не более. Предложил сделать глоток Варе, но она отказалась».

«А позвольте спросить, Павел Капитонович, кучер пил водку?», – задал вопрос Аристарх Петрович.

«Я ничего такого не заметил», – удивлённо вскинул брови Сосновский.

«Странно, весьма странно!», – тихо сказал Новосильцев, и, пронзительно поглядев на Сосновского, коротко бросил: «Продолжайте!».

«В дороге эта дурёха, вдруг начала говорить мне о любви, что я умный

47

и красивый, что она жить без меня не может!», – раздражённо произнёс Соссновский. «Я был страшно зол на неё, и сказал, что она не в себе. Заявил, что между нами ничего быть не может, что мне не нужна жена, а нужна любовница. Взрослая самостоятельная и состоятельная женщина без проблем, а не маленькая глупая девчонка!».

«И что же она?», – поинтересовался Аристарх Петрович.

«Да в неё, словно бес вселился!», – недовольно поморщился Сосновский и потёр затылок.

«Разрыдалась, выскочила из экипажа, побежала прямо в лес. Я, конечно, бросился вслед за ней. Испугался, что она может заблудиться в лесу.

Помню, что я кричал ей, что согласен на ней, жениться, только пусть она вернется. А дальше я почувствовал, как голова у меня разрывается от боли. Потом наступила темнота. Помню, только, как в тумане, сани и тело Вари рядом. Я думал, что это мне приснился кошмар. А дальше, я очнулся здесь, и пришли вы. Больше мне сказать нечего, кроме того, что я невиновен!».

Сосновский замолчал.

Аристарх Петрович, встал из-за стола, прошёлся по комнате, заложив руки за спину, и, остановившись напротив Павла Капитоновича, произнёс: «Ну, допустим, сударь, я вам верю! Но что скажет суд? Вы утверждаете, что потеряли сознание и ничего не помните! Однако, все улики против Вас. И это будет очень трудно объяснить присяжным. Сейчас всё складывается не в вашу пользу. А ещё меня чрезвычайно занимает вопрос, куда мог подеваться кучер?».

«Да я сам ломаю над этим голову! Меня словно кто-то нарочно опутал этими уликами»,– нервно воскликнул Сосновский.

«В таком случае, настоятельно советую вспомнить, кто мог желать вам зла. Подумайте хорошенько, об этом мы с вами побеседуем в следующий раз», – сказал Новосильцев.

Аристарх Петрович уже было, собрался уйти, но, вдруг, Сосновский спросил: «Скажите, а кто нашёл нас с Варей?».

Обернувшись к Павлу Капитоновичу, Новосильцев ответил: «Войковы, Михаил Иванович, учитель, Агата, его дочь, кучер их Кузмич».

«Я их знаю! И Варя и Агата из деревни Глуховки. Агата была подругой Вари. Они вместе работали в больнице, в Н-ске. Отец Вари, староста в деревне. А Войков там учитель в Земской школе», – воскликнул Сосновский.

«Ну, что ж, весьма любопытно! Вот с ними я и побеседую!», – сказал Новосильцев, и, вышел из камеры. Когда он ушёл, Павел Капитонович без сил рухнул на койку.

Подходя к своему кабинету, Новосильцев увидел, что его ждут посетители. Это был статный, русоволосый мужчина, лет сорока, юная черноволосая девушка, почти девочка, с удивительными зелёными глазами, и невысокий бородатый мужичок средних лет.

«Позвольте представиться Михаил Иванович Войков. Это моя дочь, Агата,

и, кучер Кузьмич.

48

Девушка смотрела своими огромными глазищами на Новосильцева.

«Ведьма, ну чисто ведьма, вот уставилась!», – подумал Аристарх Петрович, и, с удивлением увидел, что девушка вздохнула и отвела глаза.

«Эге, да она, что мысли, что ли читает?», – удивился Новосильцев, и, решил, что с девчонкой этой надо держать ухо востро.

«Имею честь представиться, следователь сыскной полиции, Аристарх Петрович Новосильцев. Это я вас вызывал. Я веду дело об убийстве Варвары Архиповой. Мне необходимо вас опросить, ведь тело было найдено именно вами», – отрапортовал Аристарх Петрович. «Так, что прошу в мой кабинет, по одному. Сперва, мне бы хотелось побеседовать с вами, господин Войков!», – заявил Новосильцев, и, пригласил Михаила Ивановича в кабинет. Затем, была очередь Кузмича.

Из их рассказа ничего нового Аристарх Петрович не узнал. Однако, его заинтересовало одно, чрезвычайно важное обстоятельство.

И Войков, и, Кузмич, утверждали, что именно Агата настояла, чтобы они поехали в город на ярмарку, когда другие уже начали с неё разъезжаться домой. «Что это, блажь избалованной девчонки, или она что-то предполагала и пыталась спасти подругу?», – задавал себе вопрос Новосильцев.