Сидя на камнях, Эйвен «закрылся» от всего внешнего и погрузился в изучение состояния своего организма. Прежде всего, он должен был взять под контроль своего разума собственную нервную систему. Пока яд не нарушил нейронные связи, он сконцентрировал все жизненные силы на нейтрализацию чужеродных ядовитых соединений, в чём ему помогало и принятое внутрь зелье. Вскоре юноша ощутил, что вполне владеет своими мышцами. Боль в глазах, хотя и была всё ещё сильной, но терпеть её он мог.

Однако вернуть хотя бы частично зрение можно будет не раньше, чем через два-три дня.

Идти он мог, но куда?!

«Слепой, я легко собьюсь с пути, и буду блуждать возле посёлка, пока не стану жертвой плотоядных тварей или несчастного случая. Я не отыщу тропу в горах и не смогу подняться в долину», – подумал Эйвен удручённо. И вдруг, он нашёл выход!

– Хугг! – подозвал он орла. – Выручай, дружище! Теперь ты будешь моими глазами.

4.

Видеть глазами орла – вовсе не то же самое, что своими собственными. Мозг не мог посылать правильные команды мышцам, не получая информации от зрительных рецепторов, а «видя» совсем иную картину, с необычного плана. Поначалу Эйвен то и дело спотыкался и даже падал, прежде чем относительно сносно освоился с таким неординарным способом передвижения. Шёл он медленно, выверяя каждый свой шаг, но всё же продвигался вперёд!

В полдень ему удалось почти что чудом отыскать узкую тропу в горах и подняться по ней на вершину хребта, а затем спуститься в долину. Дальше путь лежал вдоль берега реки, резво бегущей к морю. Идти вниз по пологому склону стало значительно легче, и теперь ему не приходилось выверять каждый свой шаг, а вскоре он и вовсе вышел на ровную тропу. Это ободрило юношу. Теперь ему уже ничто не угрожало.

К вечеру послышался шум водопада.

Хугг парил невысоко, чтобы Эйвен мог видеть каждую кочку и камень на своём пути. В мозгу юноши возникла прекрасная живописная картина падающей в чашу небольшого озера воды, в котором купались обнажённые девушки. Вокруг – буйство зелени и цветов и яркая радуга на облачке водяной пыли.

Среди юных фей он заметил и свою подругу. Майя была восхитительно красива. Она стояла на большом гранитном валуне, грациозно прогнувшись и откинув голову назад, расчёсывая свои густые длинные волосы, ниспадающие до упругих округлых ягодиц. Влажные высокие груди, плоский гладкий живот и бёдра блестели в лучах солнца, отливая золотом. В своей естественной наготе она была так притягательно желанна, что Эйвен почувствовал сильное волнение и смущение. Он не мог отвести взгляда, ведь глаза орла смотрели на неё с бесстрастным безразличием, впрочем, как и на других девушек, со смехом резвящихся в прозрачной воде. Спасало то, что внимание птицы не концентрировалось на их обнажённых телах, а постоянно скользило по окрестностям.

5.

Расчёсывая свои густые шелковистые волосы, Майя думала о друзьях, ушедших в дальние путешествия и уже два месяца отсутствующих в посёлке. Без Эйвена и Айриса грусть и печаль всё чаще посещали её, хотя предаваться своим эмоциональным настроениям ей было некогда. Работы в посёлке прибавилось всем, а потому даже такой бесхитростный отдых у водопада она всё реже могла себе позволить.

Многие из парней, ушедших в Путь, уже вернулись домой. Ждали только четверых, чьё возвращение задерживалось более чем на неделю от обусловленного срока. За их судьбу тревожились все, но внешне никто не выказывал своих опасений.

Майя тоже с беспокойством ждала возвращения своих друзей. И Эйвен, и Айрис давно нравились ей, но пока никому из них она не могла отдать своё предпочтение. Оба юноши были хороши собой внешне, умны и бесстрашны, оба выделялись среди сверстников сильными характерами и целеустремлённостью, были лучшими из молодёжи и в разведке, и в охоте, да и любая другая работа спорилась в их руках. Она испытывала дружескую привязанность к обоим, однако выбрать сексуального партнёра и будущего супруга не торопилась.

Каждая девушка с нетерпением и душевным трепетом ждала важного события – Дня посвящения в мужчины. Пройдя обряд и став мужчинами, молодые люди должны были определиться в своих симпатиях и намерениях создать семьи, но решающее слово оставалось за Советом. Майя, как никто, остро чувствовала, что её судьба будет решаться не ею самой, а «просветлёнными», имеющими какие-то непонятные ей, но важные причины в выборе её будущего супруга и отца детей. Бабушка Айра не раз исподволь расспрашивала её, к кому из парней благоволит сердце. В общем, Майе было над чем подумать, ведь создание семьи – дело весьма ответственное, в котором нельзя полагаться только на чувства и эмоции. Интересы общины требовали рождения детей, превосходящих своих родителей не только в физическом развитии, но и в духовном плане. Но, главное, с каждым новым поколением люди посёлка должны были становиться всё более совершенными, чтобы хотя-бы на чуть-чуть приблизиться к тому образу Человека, который завещали им Создатели. В идеале – стать подобными богам. Этой великой цели было подчинено всё существование общины Фаро-Протера и бесчисленного множества других, разбросанных по просторам континента. Конечно, никто не запрещал предаваться чувственным наслаждениям с другим человеком, если оба испытывали друг к другу сильные чувства симпатии и сексуального притяжения, и всё же рождение детей жёстко контролировалось «просветлёнными». Никто не смел, ослушаться и пойти против решения Совета, избравшим супружеские пары по каким-то только им известным критериям.

Вот и сейчас Майя размышляла над этим, задумчиво расчёсывая волосы и глядя на подруг, с беззаботным весельем купающихся в озере. Никто не тревожил их. Младшие дети купались в другом озере, расположенном ниже по течению, у самого посёлка, а взрослые мужчины были заняты работой и никогда не подходили близко к этому месту во время, когда здесь отдыхали девушки. Вдруг, Майя заметила бредущего по тропе мужчину. Он двигался медленно и неуверенно, то и дело, запинаясь и едва не падая. Девушка поспешно подняла с камня асаму и прикрыла обнажённое тело.

– Девочки! К нам гость! – крикнула она подругам.

Девушки стали озираться по сторонам и, заметив постороннего, озорно засмеялись.

– Это же Эйвен! – крикнула одна из них, купающаяся ближе всех к тропе и потому узнавшая его раньше других. – Эй, Эйвен! С возвращением!

– Эйвен! – взволнованно воскликнула Майя, тоже разглядев своего друга. – Наконец-то!..

Проворно обернув вокруг бёдер асаму и заколов её булавкой, она поспешно соскочила с камня и побежала к тропе.

– Эйвен, иди к нам! – кричали девушки, дразня его и не скрывая свою наготу. – Иди, скорее! Мы так соскучились по ласкам!

– Бесстыдницы! – шутливо прикрикнула на них Майя. – Не видите, он же еле стоит на ногах от усталости. Ему не до ласк. Лучше дарите их своим парням.

Эйвен и в самом деле еле передвигал ноги и пошатывался. Он «видел» приближение подруги и, остановившись, негромко окликнул её:

– Майя! Помоги мне.

Она подбежала к нему и с ужасом вскрикнула, увидев красные глазные яблоки и распухшие веки друга.

– Что с твоими глазами?

– Плевок вуппи, – устало выдохнул он. – Не успел увернуться.

– И ты шёл вслепую?.. – охнув, она порывисто обняла его и поцеловала. А потом взволнованно зашептала: – Милый… Милый мой, я так ждала тебя… И Айриса… Идём, я поведу тебя.

Глава 13.

1.

Зрение почти полностью вернулось к Эйвену спустя три дня после возвращения в посёлок. Он сразу же рассказал Совету о встрече с чужаками. Его выслушали, но, казалось, эта весть никак не заинтересовала и не встревожила «просветлённых». Ему велели отдыхать и лечиться, чтобы снова предстать перед Советом в День посвящения. Эти три томительных дня он провёл практически в одиночестве. Только раз его посетила бабушка Айра. Старая ведунья осмотрела глаза Эйвена, приготовила какие-то примочки и снадобья, подробно рассказала, что и как принимать, затем удалилась, по обыкновению кряхтя и охая с лукавой ухмылкой и едкими шутками.