Вдруг Эйвен интуитивно почувствовал смутную догадку. "Поведение муравьёв очень необычное, словно ими кто-то управляет. Они словно загонщики. Но откуда их столько?" – подумал он.

Это предположение казалось настолько невероятным, что юноша попытался отвергнуть его. Однако иных, более правдоподобных, версий происходящего найти не мог. Не мог он, и свернуть в сторону – всюду были муравьи. Оставалось только ждать развязки.

Эйвен не паниковал. В его душе не было ни страха, ни ужаса, хотя собственное положение он оценивал трезво как угрожающее. Что-то подсказывало ему, что с ним ничего трагического не случится. После часа неторопливого бега и размышлений, он решил до конца следовать этой странной дороге, ведь куда-то она должна вывести его. Куда? Гадать об этом было совершенно бессмысленно.

Чем дальше Эйвен углублялся в лес по гранитной дороге, тем сильнее он предчувствовал приближение чего-то значимого и важного, что должно было свершиться с ним. Вот сейчас, сейчас, совсем скоро…

И это свершилось!

Внезапно перед взором Эйвена открылась поразительная, завораживающая, величественная картина…

Меж мощных стволов вековых деревьев виднелись поросшие мхами, лианами и кустарником развалины древних каменных строений. В этих нагромождениях исполинских блоков с трудом угадывались очертания их первозданной архитектуры, но там, где фрагменты пощадило время, искусство строителей и художников поражало совершенством форм и изысканностью отделки.

Оторопев, Эйвен остановился. Перед ним лежал в руинах город, и этот город был настолько древним, что воспоминания о нём давным-давно превратились в полумифические легенды. В детстве Эйвен не раз слышал рассказы о стародавних временах, когда люди жили не только на побережье в небольших посёлках, но и в крупных красивых городах, полных всяких чудес. Он припомнил и то, что говорил Учитель в беседах с учениками об архаичном человечестве, о Золотом Веке цивилизации. Тогда только авторитет Тэсиса заставлял его поверить в эти легенды, но критичный, хотя и несозревший, ум ребёнка сомневался в их достоверности, ведь никаких материальных доказательств из той эпохи никто и никогда не видел. И вот теперь сама История была готова открыть перед ним свои тайны.

Однако с обследованием руин города он был вынужден повременить. Угрожающая реальность надвигалась с неумолимой неотвратимостью, словно прилив. Живые рыжие волны муравьёв приближались, и уже вновь за спиной послышался шорох мириадов лапок. Эйвена начинало злить вынужденное бегство. Злился он на собственное бессилие перед лицом угрозы, на невозможность предпринять что-либо действенное, чтобы остановить или отвернуть лавину крошечных созданий, так некстати отправившихся на завоевание новых территорий, но ненависти к ним не испытывал. Каждое живое существо живёт и действует сообразно жизненной программе, вложенной в него Творцом. Эту аксиому знали все жители посёлка с ранних лет и, хотя «соседи» зачастую доставляли им немало проблем, никогда не впадали в ярость и не уничтожали назойливых и опасных животных в порыве гнева. Закон есть Закон, и никто не вправе нарушать его.

И всё же, нужно было что-то срочно предпринимать. Чтобы выиграть время и осмотреться, Эйвен снова побежал вперёд по улице древнего города. По обе стороны от дороги, которая становилась заметно шире, он видел останки каменных зданий, по большей части просто нагромождение обломков, укрытые толстым слоем почвы и заросшие растительностью, но попадались и относительно неплохо сохранившиеся постройки. Вероятно, то были жилые дома. Среди развалин виднелись черепки глиняной посуды, поблёскивали осколки разноцветного стекла, какие-то покорёженные и странные на вид предметы из светлого металла. Ему очень хотелось осмотреть всё это поближе, но останавливаться нельзя.

Впереди в туманной дымке виднелось какое-то громадное здание. На его крыше вырос целый лес из коренастых раскидистых деревьев, чьи кроны полностью укрывали каменный колосс зелёным пологом, но фасад с мощными колоннадами сохранился почти полностью. Улица, по которой он бежал, внезапно закончилась, как река, впадающая в море. Перед ним и в самом деле лежало вымощенное плитами море – площадь, поражающая воображение своими размерами. Эйвен даже на мгновение растерялся. Озираясь по сторонам, юноша продолжал движение скорее по инерции, чем осознанно выбирая направление. На площадь вместе с ним выскочили и два десятка крупных животных, мелких же здесь металось в панике превеликое множество. Все они пытались спастись от полчища муравьёв. Эйвен не сразу заметил среди этой беготни одинокую неподвижную фигуру, стоящую в центре площади. Поначалу приняв её за камень, юноша понял, что ошибся, когда та слегка изменила своё положение.

Это был человек!

2.

Двухколёсная повозка подъехала к массивным воротам в высокой каменной стене и остановилась. Грайбер огляделся, слез с повозки и замялся в нерешительности. Всего лишь третий раз в своей жизни ему довелось побывать в этой школе Миссии, но, как и раньше, он сейчас испытывал странное ощущение смущения и немотивированной вины. Вокруг было тихо и умиротворённо, однако и тишина могла таить опасность. Ещё раз, оглядевшись по сторонам и не заметив ни одной живой души, он подошёл к воротам. Взгляд растерянно скользил по громадным гладким створкам и каменной кладке в поисках сигнального устройства, но не находил ничего.

Вдруг он услышал голос, раздавшийся поблизости:

– Кто ты и зачем прибыл сюда?

Голос принадлежал женщине, а вопрос был задан в строгой, даже неприязненной интонации.

– Я – Грайбер, – ответил он, – Чудак-Грайбер. Моя ферма в ста лу южнее. Мне нужно переговорить с вашей… наставницей.

– С какой именно? В школе много наставниц.

– С самой главной. Как же это… – он попытался припомнить официальный титул главы школы Миссии Дочерей Вирадж. – Мне нужно переговорить с протектором по важному делу.

– По какому делу? – настаивала невидимая собеседница. – Протектор лично принимает только очень важных посетителей.

– Я буду говорить только с ней, – ответил Грайбер довольно резко. Он начал раздражаться от учинённого допроса и с трудом сдерживал себя от грубости. – У меня есть очень вески причины, чтобы проделать неблизкий путь ради этого. Если не обеспечите встречу с вашей протекторшей, то пожалеете об этом…

– Ждите, я доложу, – последовал сухой ответ, и переговоры закончились.

– Вот же ведьмы проклятые… – тихо пробормотал он с досадой, но тут же опомнился. – О чём это я? Разве сам я не таюсь ото всех? Разве страх не заставляет меня в каждом подозревать врага? – и совсем тихо прошептал: – Будь, проклят Император и все прокаштры.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец, снова раздался строгий женский голос:

– Грайбер, протектор примет тебя.

Створки ворот медленно и бесшумно отворились. Грайбер взял ланни под уздцы и вошёл во внутренний двор школы. Кажется, за тридцать лет здесь ничего не изменилось, разве что деревья в парке стали мощнее и выше. Несколько красивых зданий в три-четыре этажа, стоящие в глубине парка, создавали прекрасный архитектурный ансамбль. От ворот с небольшой площадью к главному зданию вела дорога, вымощенная плитами, а слева и справа от неё раскинулся живописный пруд. Здесь всегда, даже в полуденный зной, было свежо и прохладно.

– Следуй за мной, Грайбер, – снова раздался за спиной женский голос.

Грайбер обернулся и увидел высокую молодую женщину крепкого телосложения в необычном костюме, скорее подходящем для мужчин. Короткие штаны плотно облегали её бёдра, а куртка-безрукавка не скрывала сильных и ловких рук. Её руки покоились на широком ремне, на котором висел футляр для ношения портативного оружия и клинок в ножнах, и Грайбер был уверен, что она применит оружие, не колеблясь, если почувствует в его поведении угрозу. Окинув его холодным оценивающим взглядом, воительница решительно зашагала по дороге, а он торопливо последовал за ней. Видимо, девица сочла его довольно безобидным, раз так демонстративно пренебрегла элементарными мерами предосторожности. Это пренебрежение к своей персоне немного огорчило Грайбера, но он привык, что все окружающие относились к нему, как к добродушному и несколько чудаковатому старику с большими странностями. Кое-кто даже считал, что он душевно болен, правда болезнь его не представляла опасности для соседей, потому они и не гнушались общаться с Чудаком. Это его вполне устраивало, и он никогда не стремился изменить существующий порядок вещей.