Вдруг Саша набрала в грудь побольше воздуха, словно собралась употребить нечто высокоградусное, и залпом выпила сок.

– Поздравляю вас. Желаю вдохновения, – поправила бейсболку, взяла папку с бумагами и направилась к выходу.

Вот же прицепился… что тут скажешь, творческие натуры не от мира сего. Дар тем временем шел за ней следом.

Неожиданно Саша остановилась. Голова как-то резко закружилась, а через мгновение ноги подкосились. Еще бы чуть-чуть и упала, но тут подоспел хозяин.

– Вы себя плохо чувствуете? – прозвучало будто эхо.

– Да… не понимаю…

– Кажется, вам нужна помощь, – его лицо оказалось совсем близко, а горячее дыхание обожгло кожу.

Остальное происходило как в тумане. Мужчина подхватил ее на руки и куда-то понес. Возможно даже на второй этаж. Через некоторое время они оказались в помещении со специфическим запахом. А голова в этот момент закружилась так, что Саша застонала.

Дар положил девушку на диван, внимательно осмотрел.

– Хорошее тело, – пробубнил себе под нос. – И пропорции почти идеальные, легкая ассиметрия в лице.

В этот момент в комнату, которая на деле оказалась мастерской, вошел тот самый, который встретил Сашу при входе.

– О-па, – удивился парень. – Траву Разик подогнал, конечно, зачетную. Но тебя, видно, совсем унесло. И что это за спящая курьерша? Лучше бы в агентство позвонил, прислали бы самых-самых.

– Эта мне для другого нужна, – ответил Дар с ухмылкой. – Принеси цветы.

– Как скажешь…

Пока друг ходил за цветами, художник раздел девушку. Фигура действительно была хороша, даже лучше, чем он предположил в начале. Явно спортом занимается. Сильная, с выраженным прессом, а вот на ногах многовато синяков. Дар уложил Сашу в позу эмбриона. Тут и друг с цветами подоспел. Как увидел обнаженную красотку с длинными густыми волосами, аж рот открыл.

– Блин, Дар… Вот это да… А в робе своей казалась неказистой. Она долго вообще в отрубе будет?

– Не знаю. Часов семь, может восемь.

– Если чего, поделишься? – облизнулся парень.

– Вали, Давид… вали… Если надо, закажите себе девиц, эта моя.

– Ты чем старее, тем жаднее, – пробубнил на выдохе.

– Давай, давай… дверь с другой стороны закрой.

Когда Давид покинул святая святых мастера, Дар включил музыку погромче, зазвучал Soulful House. И закипела работа.

Мужчина достал цветы, разобрал их по видам. Здесь были и лилии, и кубышки желтые, и маки. Выбор пал на кувшинки. После чего взял два цветка и подошел к девушке, присел рядом с ней. Саша к этому моменту была в полной отключке. Дар коснулся ее лица, убрал растрепавшиеся волосы назад и заложил ей за ухо первую кувшинку, после провел рукой по плечам, спине. Горячая кожа спящей красавицы согрела прохладную ладонь мужчины. И вот, пальцы дотронулись до ягодиц, спустились ниже.

– Надеюсь, ты не девственница, – усмехнулся и в ту же секунду ввел в нее средний палец. – Очень хорошо, – медленными движениями начал массировать ее изнутри, а когда тело ответило влагой, вытащил палец и осторожно ввел в вагину вторую кувшинку. Желтый цветок смотрелся просто великолепно.

Ото всего происходящего Дар возбудился, но это состояние надо было сохранить для работы. Потому ограничился снятой и отброшенной куда подальше футболкой, все же стало слишком жарко.

Холст уже давно дожидался мастера на мольберте, оставалось лишь выдавить краски на палитру и выбрать мастихин. Музыка, травка, а главное, спящая девушка настроили на нужную волну. Правда, первые мазки ложились на полотно с большим трудом, но чем чаще Дар смотрел на Сашу, тем легче получалось писать. Через два часа он закончил. Теперь полотно превратилось в пространство, где поселилась гостья – спящая нимфа, лежащая на воде. И центральное место заняли кувшинки, они особенно ярко выделялись на фоне пастельных оттенков. Края холста Дар оставил белыми, пусть сохранится некая незавершенность, чтобы глядя на картину, хотелось додумать, домечтать.

Мастер отошел подальше от полотна, оценил результат. И наконец-то не испытал разочарования, как происходило весь последний год.

Саша продолжала крепко спать, за окном уже стемнело. Дар тогда сменил основной свет на диодную подсветку. После чего сложил мастихины в ящик, закрутил тюбики с краской. Теперь она… Мужчина подошел к девушке, убрал цветы и уложил спящую на спину. Соски ее затвердели, кожа покрылась мурашками, видимо замерзла. Но как же прекрасно она смотрелась, Дар не вытерпел и снова коснулся упругой груди, сжал, после спустился и накрыл ладонью лобок, а палец ловко скользнул вниз и вошел в горячее лоно.

– Прости, детка… но здесь я бессилен, – прошептал крайне возбужденный мужчина, после чего припал губами к животу.

Просыпалась Саша тяжело, голова раскалывалась. Стоило приоткрыть глаза, как в них ударил яркий свет, отчего голова вообще чуть не лопнула.

– М-м-м-м, – замычала несчастная. – Какого черта…

Спустя полчаса кое-как пришла в себя. Она сидела в своем служебном матизе ярко-зеленого цвета, на водительском сидении, точнее, лежала, поскольку спинка была максимально отклонена назад. Солнечные лучи слепили, но не обжигали, очевидно, сейчас раннее утро. Саша какое-то время находилось в состоянии оцепенения, пыталась понять, что вообще происходит. И вдруг ее как током ударило, она резко подскочила, начала осматриваться, потом оглядела себя. На ней была униформа магазина, правда, комбинезон застегнут криво, карманы навыворот, на ногах только кеды, а были еще носки. Что уж говорить о волосах, которые торчали колтунами.

Саша испытала шок, руки тотчас затряслись, тогда же обернулась назад. Все цветы превратились в жалкие поникшие веники. Но тут что-то упало ей в ноги. Девушка поспешила подобрать конверт, быстро раскрыла его и достала фотографии. Уже через мгновение по щекам побежали слезы, а еще через минуту Саша отчаянно рыдала в голос.

– Уволена, милочка, – Илона Марковна смотрела на девушку, точно хотела испепелить взглядом.

– Но я… – перебирала трясущимися пальцами клюки от машины.

– Что ты? Ты хоть сама понимаешь, что сделала? – удивительно, но голоса хозяйка не повышала, как обычно. – Мало того, что подставила всех клиентов, большая часть из которых постоянные. Так еще и угробила товара на тридцать тысяч. По-твоему за подобное надо, мать твою, «понять и простить»?

– Простите, – слезы снова заблестели на ресницах. – Я не знаю, что вообще произошло.

– Шмалью не надо баловаться или чего вы там нынче пьете, курите? Ты посмотри на себя, – указала на зеркало, – посмотри, посмотри.

И Саша нехотя глянула в зеркало, что висело над небольшой раковиной. Выглядела девушка помятой, зрачки были расширены, а белки все красные, точно вампира разбудили средь бела дня. Волосы она так и не успела привести в порядок, поэтому торчали во все стороны из-под бейсболки.

– Ну, как? Нравится? Все вы тихони с придурью. Блин, тридцать тысяч! – ударила ладонью по столу. – И полдня срача по телефону. Ты думаешь, почему я такая невозмутимая? Да, потому что успела сожрать почти все успокоительные, какие у меня были.

– Я все верну, но не сразу. Сразу у меня просто нет, – и сделала глубокий вдох, чтобы не разрыдаться, ведь думала сейчас вовсе не о треклятых букетах.

– Вали-ка ты отсюда, – подобное поведение Илоны мигом привело в чувства. Чтобы она, да отказалась от возмещения ущерба! – Давай сюда ключи, бери свои манатки и вперед…

Как дошла до метро, как зашла в вагон – непонятно, видимо, на автомате. Более или менее очнулась, когда заметила свое отражение в окне, пока мчался состав по темному туннелю. И что ей теперь делать? Ведь надо идти в полицию. Как же по-другому?

В такой же прострации добрела до дома. Жила Саша в квартире тетки, притом эта самая тетка эту самую квартиру сдавала племяннице по цене «ниже рыночной», чем прямо-таки гордилась, мол, помогла девочке, а могла бы в стороне остаться. С родителями девушка не ужилась по причине педантичного характера отца и полностью покорной отцу матери. Только исполнилось Александре восемнадцать, сразу съехала.