– А если в конечном итоге весы будут в равновесии? – вырвалось у меня. Точнее, я подумала об этом, но, похоже, сказала слишком громко вслух. Джеймс был недоволен моей выходкой и начал что-то бубнить под нос.

– Если честно, такое бывало, но только пару раз за три тысячелетия. Тогда комиссия совещается и выносит решение, я не могу вам точно сказать, на какие факты опираются судьи, но они беспристрастны и всегда правы. Вот такой суд должен ожидать каждого человека, – с улыбкой завершил Арахма.

– Тогда почему у меня не было суда? Я сразу попала прямиком к Кларе, весов не было, как вы говорите, – я не смогла смолчать, ведь где и как мне ещё узнать о том, что со мной произошло? У меня куча вопросов и ни одного ответа. Я должна хоть в чём-то разобраться.

«Зомби», сидящие на траве, резко повернули головы в мою сторону. «Сейчас они на меня набросятся», – пронеслось в моей голове.

– Вы не дали мне закончить, дорогая моя, – спокойно продолжил Арахма, – как вас зовут? Неугомонная вы наша.

– Ясмина, – чуть запинаясь, ответила я.

– Красивое имя! Так вот, Ясмина и все остальные, некоторые из вас были на суде, другие же – нет. Почему так получилось? Суд случается лишь у тех, кто умер собственной смертью или же его убили, либо произошел, по-вашему, несчастный случай. У самоубийц, дорогая моя Ясмина, судов не бывает. Почему, спросите вы? Потому что вы сами отбираете у себя жизнь – это страшнейший грех! Не вы себе её давали, чтобы забирать! Вы просто попадаете к Кларе, и она вас уже перенаправляет в преисподнюю. Зачем вам суд, вы уже и так всё решили!

– Значит суицид – зло, а убийцы! Они же тоже отбирают жизни! Им, значит, в суд? – не могла остановиться я, уже никого не замечая, кроме Арахмы и себя. Понятно теперь, как тут всё устроено, не лучше, чем в земных судах. Похоже, моё молчание и спокойствие в земной жизни куда-то просто исчезли, раньше я бы не осмелилась вот так взять и перебить человека. Наверное, потому что от этого не зависела моя жизнь? Здесь другое, обстоятельства моей смерти не дают мне покоя, надо хоть какими-нибудь путями собрать все крупинки. Маячащая дорога в ад, думаю, многих бы разговорила.

– Боюсь, вы меня немного не так поняли, дорогая Ясмина. Да, для суицидников это несправедливо, скажете вы; но, милая моя, стоя у «пропасти», каждый имеет шанс спасения себя, но не каждый им воспользуется. Если вы «прыгаете», вы уже всё сами за себя решаете, так зачем вам суд?

Я также не говорил, что суд – это дорога в рай. Как мы все знаем, в ад попадают не только самоубийцы, но и воры, мошенники, вспомните сами все семь смертных грехов, и, конечно же, убийцы. Единственное, чего лишены суицидники – это раскаяние. Если же убийца покается, только искренне, – поверьте, мы умеем отличать ложь от истины, – Бог может помиловать и смягчить наказание, но это тоже не означает, что раскаявшемуся преступнику будет открыта дорога на небеса.

– Но ведь самоубийство самоубийству рознь. Кто-то убивает себя, потому что выхода больше не видит, а кто-то жертвует собой ради другого, но это же осознанная смерть, что тогда? Всё равно ад? Значит, если ты забрал жизнь у себя – это хуже, чем если бы Джеймс, например, – указала я рукой на друга (Джеймс весь покрылся красными пятнами. Ох и головомойка меня ожидает после сегодняшней выходки), – купил бы по интернету автомат и перестрелял бы всех своих обидчиков. Так получается?!

– Да замолчи ты уже, – прошипел мне мой сосед на ухо.

– Прости, – одними губами ответила я.

– Милая моя, я понимаю, что ты сейчас сравниваешь земной суд с небесным, но поверь: у них огромная разница. Небесный суд не такой однобокий. Я не говорю, что убийство заслуживает прощения, нет: это очень страшный грех, и слава Богу, вам не узнать, что делают с ними в аду! Суд прежде всего смотрит в душу, как душа реагирует на свои поступки. И конечно, если человек защитил или спас жизнь другого человека – это героизм, и в вашем мире за это награждают. Мы смотрим на душу, а уж потом на деяния. Да, деяния важны, но ещё важнее, как вы сами к ним, к своим поступкам, относитесь! Всё-таки я не стал бы сравнивать: отдать жизнь во имя спасения другого или же лишать себя её от безысходности, глупости, лени, страха принятия решения изменить свою жизнь. Вам кажется, что проще «прыгнуть» – и все проблемы решатся, вы бежите от жизни, как, простите, трусливые зайцы, боитесь принять последствия своих поступков. Так отчего нам вас жалеть? Я повторюсь: у каждого есть шанс уйти с «крыши», не делать ещё больших глупостей.

И, дорогая моя Ясмина, среди присутствующих нет убийц, есть суицидники, обманщики, гордецы, и так далее. Вам это хоть о чём-то должно говорить. Вы все, – Арахма обвёл рукой всю поляну, – должны были оказаться в аду, но ваш защитник – Бог, он дал вам ещё один шанс. Никогда ранее такого не было: шанс заработать прощение, простить самих себя и защитить земной мир. Так делайте для этого всё возможное и невозможное!! Измените себя и свой мир! Откройте свои сердца для света! Вперёд, за победой!! – Арахма закончил свою речь более громким голосом, он почти кричал, эхо пронеслось по долине, а вместе с ним и все мы заголосили: «Вперед за победой!»

Прямо как на митинге, подумалось мне. А мне определённо понравился этот Арахма. Кто он, демон? Или же ангел? Жаль, что он не мой командующий.

– Итак, делимся на подгруппы, – слово взял уже Абрахам, ему, ясное дело, не понравилось, что его брат имеет куда больший успех. – Суицидники – ко мне, воры, лентяи – к Арахме. Построились по двое и двинулись за мной! Если кто отстанет, может больше не возвращаться и самолично начать рыть туннель к старому доброму рогатому дядюшке, – он злобно усмехнулся.

«У меня есть шанс, есть шанс, всё исправить и не попадать к рогатому дядюшке», – кружились в голове мысли.

Джеймс взял меня за руку:

– Пошли, горе ты моё луковое. Познакомился, блин, на счастье своё, – бурчал с полуулыбкой он.

– «Рогатый добрый дядюшка» – это дьявол? – решила я уточнить. Джеймс кивнул.

– А куда мы идём? – продолжила я расспросы.

– В вольер.

Ответ меня удивил.

– Зачем?

– Новеньких проверять. Кто на что способен. Знаешь, тут попадались пару раз профессионалы, бывшие военные, им особых тренировок не нужно, а иногда попадались хлюпики, и с ними приходилось дополнительно заниматься. Демоны не хотят тратить своё время даром, если от одного вида оружия некоторые в обморок падают.

Мы уже ушли с поляны, зашли снова в замок, прошли через всю столовую и вышли с другой стороны. Затем свернули влево, пошли по тёмному узкому коридору, выложенному целиком из камня и плохо освещённому. Глаза привыкли к полутемноте, и я начала различать силуэты, высокие потолки. Каждый наш шаг отдавался эхом. Я никогда не была в настоящем замке. Сколько раз мечтала съездить в Европу, посмотреть своими глазами эту красотищу, но всегда не находила времени. И чем же я всё время так была занята? Ответ – ничем. Я не ходила на вечеринки, встречи. Я только училась, подрабатывала официанткой и сидела дома вечерами, читала книги или смотрела ТВ. Бывали развлечения, но очень редко, когда приезжали мои двоюродные брат и сестра.

Зато в загробной жизни, похоже, мои мечты стали реальностью. Смешно даже как-то стало. И друга нашла, и внешность улучшилась, ещё и в замке живу! Просто сказка какая-то! Осталось только влюбиться в кого-нибудь. Хах! Пока я размышляла о жизни, мы уже вышли снова на свет.

– Дополнительно заниматься? Это как? – вспомнила я о цели нашего похода. Ох, как же я не люблю эти тренировки и вообще физическую активность.

– Короче, когда попал я, то, конечно же, не сдал экзамен. Экзамен – это полоса препятствий, в основном проверяют ловкость и выносливость, если справишься, то тебя отправят в особую группу и там поднатаскают с оружием. Как я уже сказал, я не сдал, половину прошёл, но застрял на кольцах… даже сейчас, как вспомню, мурашки по коже, бр-р… Но я был не единственным, нас таких ребят набралось около тридцати. Собрали нас в группу «неудачников» и гоняли все эти две недели. Страх высоты я, конечно, не переборол, но через кольца уже летаю, – Джеймс усмехнулся.