- Глубокая.

  - И кого это ты там, душа моя, притопила, что до сих пор вспоминать сладко? - насмешливо улыбнулась Юленька и тут же посерьёзнела. - Я ведь по делу пришла.

  "Кто бы сомневался", - Яков помрачнел, чувствуя, как желанное летнее время в тишине и относительном покое с семьёй отодвигается ещё дальше и становится чуть различимым.

  Юлия Романовна стрельнула хитрым взглядом в посмурневшего Штольмана, расправила ярко-пунцовые ленты на платье, полюбовалась провокационной длиной наряда, при ходьбе открывавшего полностью летние туфельки, и лишь после этого деланно ровным тоном произнесла:

  - Как я уже говорила, мы в Затонск едем. Можем и Гришу с Катей взять, чего они летом в духоте да пыли маяться будут, лучше уж, - графиня прикусила язычок, чуть не назвав Затонск деревней, - на свежем воздухе, под присмотром бабушки и дедушек. Вы-то ещё когда освободитесь.

  - Вообще-то, мы в отпуске, - Яков выразительно кивнул в сторону освобождённого от бумаг рабочего стола, явления чрезвычайно редкого, с коим сравниться может лишь чудо природы, единый раз в десятилетие происходящее.

  Юленьку манёвры Штольмана не впечатлили, она фыркнула насмешливо:

  - Оно и видно, то-то у ворот управления коляска стоит, а в ней дама в трауре мало не подпрыгивает от нетерпения. Для Вас, Яков Платонович, служба - это не должность, а состояние души. Так как, забрать мне Гришу с Катей с собой? Мне сие труда никакого ровным счётом не составит, мы бы уже к вечеру в Затонске были, а там уж, я даже и не сомневаюсь, Мария Тимофеевна заждалась вся.

  Анна и Яков посмотрели друг на друга. Конечно, дело госпожи Кукушкиной кажется простым и даже забавным, но кто знает, что ждёт их в доме? В любой момент может произойти нечто непредвиденное, весьма решительно меняющее планы и отодвигающее поездку в Затонск.

  - Будем рады твоей помощи, - впервые с момента появления Юленьки Яков улыбнулся, "оттаял".

  Юлия Романовна в ответ на улыбку расцвела, словно маков цвет по весне, задорно тряхнула головой:

  - Вот и договорились. Тогда не мешкая поеду к вам, скажу Марише, чтобы собиралась.

  Нянюшка Марина, мягкая округлая кареглазая веселушка с длинной косой толщиной в мужскую руку, была самым настоящим ангелом-хранителем молодого поколения семейства Штольман. Женщина с пониманием относилась к необычным, мягко говоря, способностям своих воспитанников, не докучала нотациями, но при этом и озоровать излишне сильно тоже не давала. И Гриша, и даже Катя, унаследовавшая от тётки Катерины не только имя, но и норовистый характер, старались ничем не огорчать нянюшку, хотя порой случалось, что мягкие наставления и запреты пролетали мимо любопытных детских ушек.

  - Удачного решения всех служебных дел, - Юленька беззаботно помахала ручкой и не удержалась от лёгкой шпильки, - не пропустите за хлопотами всё лето!

  Графиня Солнцева ушла, а следом за ней вышли и Яков с Анной. Дежурный Еремееев проводил супругов пожеланиями наилучшего отдыха и лёгким, чуть слышным завистливым вздохом. Его-то самого отпускная благость ждала ещё нескоро, да и освободившись от дел служебных предстояло не наслаждаться заслуженным покоем, а горбатиться во владениях тёщи, коя если и слышала что-то об отмене крепостного права, то начисто всё позабыла, а то и вообще сочла глупой и неуместной шуткой. У Штольмана-то, поди, тёща совсем другая. Хотя кто его знает, живут-то они порознь, да и не сказать, чтобы Яков Платонович маменьку своей супруги часто навещал. Ох, бабы-бабы, вроде бы вот так на улице глянешь - сплошное очарование, а как окрутит она тебя, тут-то её змеиная сущность и проявится, а с годами становится лишь злее да зубастее. Еремеев в сердцах сплюнул и, развернув газету, внимательно изучил заголовки. Ничего стоящего внимания не нашёл, газетку убрал и зевнул сладко, с тоской глядя в припылённое окошко. Скука в городе летом, преступники и те по дачам да за город уехали, следом за богатыми жителями, а всё же лучше на посту в управлении, чем у тёщи на грядках.

  Госпожа Кукушкина хоть и заждалась Анну Викторовну, едва дыру сзади на платье не протерев, а ни единого слова попрёка не сказала. Сами понимаете, ни к чему с медиумом ссориться, особливо до того, как она помогла и духа настырного, покоя лишающего, прогнала. Потому встречена была Анна такой волной благости, что с лихвой хватило не только ей, но и её супругу, чьё появление оказалось приятным сюрпризом для Аглаи Филипповны.

  - Яков Платонович, - голубицей кроткой заворковала женщина, даже не пытаясь скрыть своего удовольствия, - я даже надеяться не смела, что Вы соизволите составить нам с Анной Викторовной компанию. Я слышала, Вы весьма скептично настроены к духам.

  - Не верит он в нас ни шиша, - поддакнула тётка Катерина, беззастенчиво появляясь едва ли не прямо на коленях у госпожи Кукушкиной, - такой упрямец, просто невозможно!

  Анна укоризненно посмотрела на вредную родственницу, но та чрезмерной стыдливостью и при жизни не страдала, после смерти вообще заявив, что теперь ей можно абсолютно всё.

  - Я так понимаю, под тяжёлое крылышко Марии Тимофеевны ты не спешишь? - Катерина лихо закинула ногу на ногу. - Нет, с одной стороны и правильно, конечно. Только знаешь, в Затонск Наденька приехала, Топоркова. С мужем своим, мда...

  - Наденька приехала? - ахнула Анна, вызвав удивлённый взгляд Аглаи Филипповны и внимательный от Штольмана.

  - Что, простите? - растерянно переспросила госпожа Кукушкина.

  Анна очаровательно улыбнулась:

  - В Затонск моя гимназическая подруга приехала. С мужем.

  Аглая Филипповна всплеснула руками, головой закивала, точно китайский болванчик:

  - Ах, это такое счастие, такая великая радость - встреча с гимназической подругой, с коей прошли самые светлые и невинные моменты! Помню, когда мы встретились с Капочкой...

  Госпожа Кукушкина пустилась в пространный рассказ о встрече со своей гимназической подругой. Яков решил воспользоваться тем, что в ходе своего ностальгического монолога Аглая Филипповна уподобилась токующему тетереву и не замечала ничего вокруг. Ловко прижав к себе жену, Штольман шепнул в нежное ушко: