В комнате воцарилась тишина, только действия Алексея, который щелкал компьютерной мышкой, нарушали её.
– Это просто гениально! – взревел мой босс и задал ритм аплодисментам, который подхватили и остальные собравшиеся. – Смотрю в пятый раз, и ни капли не надоело! Я уже хочу что-нибудь купить, без разницы что! Ну что сейчас скажешь, Сергеев?!
– Бесспорно. Бесспорно, – с дельной физиономией закивал тот.
Михаил Михайлович подошёл ко мне и по-отечески положил руку на плечо. Когда я поднял голову, то постарался показать искреннее уважение к нему.
– Давай, Макс, несколько комментариев по увиденному, и мы приступ к обсуждению дальнейшей стратегии, – обратился он.
– Да, хорошо, – сказав то, я поднялся со стула и направился к площадке для выступления.
Алексей раздал каждому участнику нашей встречи листок А4 с основными тезисами и встал рядом со мной.
– Коллеги, рад, что вам понравилась наша с Максимом работа, – самым серьёзным тоном начал он, – но давайте сейчас рассуждать здраво, распевать дифирамбы ещё рано. Хороший рекламный ролик – не гарантия успеха, нам просто необходимо…
– Можно, сначала выскажусь я, – мне пришлось перебить его деловой порыв.
Алексей нахмурился и взглянул на меня с недоумением.
– Прошу. Говори, – затем произнёс он.
Мои нервишки зашалили острее после того, как я со скорбным видом (так казалось мне) обвёл взглядом собравшихся.
– Ну же, Макс, не тормози! – выкрикнул с улыбкой Сергеев. – Тебе не Оскар вручают!
В комнате послышались редкие смешки, которые прервал начальник.
– Тише, – сказал он, вероятно, заметив моё замешательство и нервозность, которая выражалась в чрезмерно сосредоточенном лице.
Я прокашлялся и начал свою речь:
– Семь лет, проведённые мной здесь, пролетели словно один миг.
– Точно, думает, оскар вручают! Вам в другой кабинет, господин Ди каприо! – снова высказался Сергеев.
Его шутки уже никак меня не задевали, в моей голове крутились мысли иного порядка. Я продолжил:
– Помню свой первый день как вчера. Я был наивным, потерянным в этом мире мальчишкой, который только выпустился из университета и совершенно не имел никаких регалий за своей спиной, чтобы стать приглашённым на собеседование. Несмотря на это, мне предоставили шанс, в данном случае хочу поблагодарить Михаила Михайловича, – я натужно улыбнулся и указал рукой на своего босса, который в ответ признательно кивнул. – В тот раз, несмотря на профессиональную зелень, со мной обходились уважительно, как с равным, и сделали ставку на человеческие качества. Вам удалось разглядеть во мне то, что не смогли заметить другие, которые по своей наивности искали зацепки в бумажках и личных достижениях, не обращая внимания на человека, сидящего перед ними. А вы смогли увидеть в глазах у паренька огонёк, перспективу к развитию. Вы не требовали от меня сию минутных результатов, а дали время и поделились личным опытом. И сейчас, смотря на наш коллектив, каждый из которых прошёл тот же справедливый путь, я вижу людей добрых, интеллектуальных и отзывчивых. Здесь во главу угла была поставлена преданность и командная игра. Если один терпит поражение, то его терпят и все остальные, если один одерживает победу – радуется каждый. Возможно, здесь нет будущих великих умов, но точно уж найдутся надёжные друзья. Надеюсь, и я оправдал возложенные ожидания.
Длительность моей прелюдии обуславливалась желанием отложить щекотливое сообщение как можно дальше. Со мной такое случалось часто, когда боязнь людской реакции превалировала над стремлением поставить точку в предложении. В тот момент я буквально дрожал всем телом, казалось, что моя голова со стороны напоминает голову игрушечной собачки, какую устанавливают на приборную панель автомобиля.
– Я изменился. Изменился в лучшую сторону, мне удалось в простом обнаружить великое. Я безмерно благодарен каждому из вас за те мгновения, что мы провели бок о бок. И в данный момент, я бы хотел сделать объявление. – Я взял паузу. Собравшиеся смотрели с ожиданием, некоторые стали понимать к чему я так упорно клоню. И чем дольше я ждал, тем сложнее мне давалось держать себя в руках.
– Что ты этим хочешь сказать? – нарушил молчание Михаил Михайлович.
– Я хочу сказать… Хочу сказать… Хочу сказать, что ухожу…
Вдруг, как то случилось ранее, в коробке лифта, что-то надломилось внутри. Но нынешний эффект был в крат сильнее, я ощутил как по телу стремительно прокатилась горячая волна. Картинка в глазах вздрогнула и расплылась. Люди, мебель, стены приобрели безобразные кривые формы. Я качнулся в сторону и в поисках опоры сделал пару шагов назад к стене.
– Макс, с тобой всё в порядке? – услышал я искажённый голос.
Ко мне кто-то подошёл и схватил за руку. Я отмахнулся и что-то невнятно произнёс.
– Макс! – снова раздался этот голос. – Что с тобой?
У меня возникло страстное желание выбежать наружу, казалось, что именно там я обнаружу спасение, а здесь только гибель и смрад ожидают меня. Не успев ни с кем объясниться, я неверной, судорожной поступью удалился из кабинета, переживая лишь о том, чтобы хоть как-то исхитриться попасть в дверной проём.
Увиденное снаружи вызвало совершенно не те эмоции. И облегчения совсем не наступило. Я погрузился ещё глубже, достигнув нового дна безумия.
Коридор был пустынен, его стены и потолок, лишённый ламп, приобрели серые безобразные цвета. Вместо людей я видел тени. Я слышал их перешёптывание, и казалось, что его причиной был именно я. Они все смеялись, они ненавидели меня, они изгоняли меня. Вдруг кусочки теней собрались в одну фигуру. И через секунду эта громада двинулась на меня. Я отшатнулся назад и чуть не свалился на пол, – под ногами было что-то ещё. Я резко взглянул вниз и увидел толстую отвратительную змееподобную тварь, – она обвивала мне ноги, не давая возможности скрыться. Громада из теней не переставала приближаться. Я закричал что было силы, но вместо истерических звуков услышал тишину, хотя я чувствовал, как напряжены мои голосовые связки. Я нагнулся и остервенело начал долбить кулаками по змееподобной твари. Она ослабила свои оковы, и мне удалось выбраться из ловушки. Я побежал. Я бежал, словно находился во сне, бежал неизвестно куда, постоянно наталкиваясь на что-то, невидимое моему взору. Страх, паника сопровождались бешеным стуком сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Я постоянно оглядывался назад, ожидая самого худшего. И мои ожидания оправдывались, тварь приближалась, она была быстрее меня. Я завернул за угол и увидел спасение. Чёрная дверь, ярко контрастирующая на холодной стене, указала дальнейший путь. Дверь оказалась не заперта, я рванул её неистово и залетел внутрь. Тут же дверь захлопнулась, без моего вмешательства. Я дернул её и осознал, что оказался взаперти.
Комната была освещена и представляла собой зеркальный куб, в центре которого располагался чёрный стул. Как только я сделал первый шаг, в зеркалах отразился он – причина моих стенаний. Он был мерзок. Он был ненавистен. Он уничтожил меня. Он уничтожил и её. Я ненавидел его. Я желал ему смерти. Вдруг подлое, грязное, неотёсанное существо злобно улыбнулось мне. Он будто увидел меня насквозь, будто раскусил меня, узнав о моих пороках. И эта усмешка означала лишь одно – эта тварь считает меня подобным.
– Я ненавижу тебя! – вскричал я, но вновь тишина, овладевшая округой, осталась девственно чистой. – Я ненавижу тебя!
Тварь должна быть убита. И тварь об этом догадывается. Он олицетворение моих неудач. Он должен исчезнуть раз и навсегда. И о нём никто не вспомнит. Подобная грязь смывается с облегчением с рук.
– Ты подлая мразь! – с этими словами я схватил стул и запулил в одно из зеркал, то незамедлительно рассыпалось на мелкие кусочки.
Я подскочил к перевёрнутому стулу, вновь схватил его и швырнул в противоположенное зеркало. Оно разбилось.
– Тебе не жить, мразь! – беззвучно орал я на последнем издыхании. – Не жить! Слышишь!?
Я попытался вновь овладеть покорёженным стулом, но силы отказали мне. Удалось совершить лишь два жалких шага, а после я замер и стал прислушиваться. Сквозь тишину пробивались звуки. Это было сердце. Моё! Оно неистово билось и только наращивало свои обороты. Затем его стук перерос в один пронзительный гул. А после на меня навалилась облегчительная слабость, и её хватка была тяжела. Боль утихла, а вместе с этим потемнело в глазах, ноги подкосились, и я провалился в забытье.
