Мистер Бернар стоял с прямой осанкой, боясь показаться невежливым, но их тишина, казалось, держала в напряжении лишь мужчину, ведь Пьер погрузился в свои мысли, словно не замечая никого вокруг. Зафиксировав взгляд на одной точке, он будто разгадывал тайные шифры в своей голове, отчего директор театра начал постукивать по своим классическим черным брюкам подушками пальцев.

– Сколько лет этому театру? – неожиданно прерывает молчание парень, ловко кладя одну руку в карман. Мужчина средних лет взволнованно словно просыпается ото сна, от чего начинает тараторить.

– О, мм… – он поднимает глаза к потолку. – Это здание изначально было задумано, как фабрика по производству стеклянных бутылок, но в десятые годы мой отец купил ее и снес. Через некоторое время на ее месте был построен театр. – остановившись на мгновение и оглядев потолок, мужчина продолжает. – Моя бабушка обожала театры… О, вам нужно было ее видеть – никогда не знал женщины более интересной. Она могла часами говорить о классической музыке, особенно ей нравился Чайковский, он как раз был в Париже в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, когда ей было семнадцать…

– Получается, театру практически пятьдесят лет. Он прекрасно сохранился, хочу заметить. – перебив бесконечный словесный поток мужчины, сказал Пьер.

– Благодарю. Вы не желаете увидеть концерт из зала?

Пьер мешкается, бегая глазами то по креслам и картинам, то по мистеру Бернару, который слегка свел брови вместе, отчего морщины более четко выразились на уставшем лице.

– Я бы предпочел хоть раз в жизни услышать музыку чуть ближе, если вы не против. – наконец отвечает парень.

– Безусловно! – вновь взглянув на часы, мужчина останавливает свой взгляд на молодом человеке. – Извините, я вынужден вас оставить, проходите вглубь кулис, приятного вам времяпровождения!

Пьер кивает, размеренным шагом подходя к важно стоящему молодому парню, никак не перестающему поправлять черную бабочку. Его светлые волосы, неуклюже растрепанные на голове, вместе с голубыми глазами, казалось бы, складывали до тошноты стереотипный образ смазливого мальчика, однако грубые черты лица противоречили этой «очевидной» внешности.

– Могу я тебе помочь? – совершенно непринужденно спрашивает Пьер, вынимая руку из кармана. Парень на мгновение оставляет элемент одежды, но, окинув взглядом Пьера, вновь старательно пытается поправить съехавшую бабочку.

– Никак не получается ее ровно закрепить, можешь себе представить? А ведь мне выходить первым, что за жуткая неудача… Если тебе не сложно.

Пьер оглядывает воротник и в то же мгновение находит проблему.

– Вот, в чем дело! – себе под нос победоносно восклицает он. Поправив воротник, он закрепляет бабочку и кивает молодому парню.

– Бесконечно благодарю тебя! Я оперный певец, Джори Бонне.

Протянув руку, он чувствует, как Пьер крепко сжимает ее в ответ.

– Пьер Менетре.

Они обмениваются вежливыми улыбками, как слышат первых гостей концерта. Джори судорожно бросает взгляд на сцену, после чего тут же скрепляет руки в замок, что Пьер сразу подчеркивает.

– Не волнуйся, я уверен, ты прекрасно выступишь. – успокаивает его парень. Певец слегка нервно поднимает краешки рта.

– Я впервые выступаю перед такой большой публикой. Мистер Бернар оказался очень добр ко мне.

Кивнув, Пьер отводит глаза на Розу, поправляющую около зеркала свои волосы. Элегантно наклонившись над небольшим столом, девушка одной рукой держит локоны, падающие ей на лоб, а другой укрепляет шпильку. Молодой человек подходит к ней, растянув губы в улыбке. Заметив его отражение, француженка берет еще одну шпильку.

– Полагаю, вы познакомились с Джори. Он прекрасно поет, но его семья неблагополучна в финансовом плане. Я была безумно счастлива, когда узнала, что ему дали шанс.

– Безусловно, каждый заслуживает шанса. Если говорить коротко, то все люди, вне зависимости от социального статуса и благосостояния, не так ли?

– Я бы хотела с вами согласиться, но, к сожалению, – Роза наконец с трудом закрепляет шпильку и поворачивается к Пьеру. – эти два фактора играют очень большую роль на протяжении всей истории человечества. Люди весьма консервативны в этом плане.

Молодой человек качает головой в знак согласия. Человеческая природа на самом деле является совершенно нелогичной. Разве может человек предпочесть более хорошему и опытному, но низкому по второстепенным факторам, того, кто является по сути ниже в личностном и профессиональном плане, но при этом живет в достатке и имеет весомое место в современном обществе? Неужели деньги и статус имеют такую большую мощь в нашем мире, и человеческая душа, при ее наличии, является лишь бонусом, а не главной чертой, выделяемой в человеке?

– Иногда меня посещает мысль, насколько люди, должно быть, привыкли к такому суждению, что даже не задумываются, насколько это абсурдно и нелепо. – задумчиво произносит Пьер. Француженка стучит пальцами по деревянному столу, совершенно оторвавшись от внешнего мира. Перед концертами всегда отрекаешься от того, что происходит вокруг и погружаешься в себя, ведь исполнение словно пружина – оно отталкивается от души человека, вылетая наружу.

Повернувшись на звуки возникшей из пустоты музыки, Пьер с интересом наблюдал за молодым человеком, который старался держаться в руках. Ария Ленского звучала пронзительно и болезненно. Роза особенно хорошо знала это произведение и оперу, поэтому ее пронзала насквозь история, которая привела к этой арии – любовь. Любовь, которая губительна, и словно яд, она готова незаметно распространиться по организму, впоследствии убив или покалечив. Легкой любви не бывает, все это глупости, каждая любовь должна иметь свои трудности и испытания, иначе это не любовь вовсе. Ее нельзя назвать понятной. Француженка, которая проводила когда-то все свое свободное время в светском, социально высоком обществе, даже она не знала, что это такое. Но иногда, стоит лишь взглянуть на человека, и сразу становится понятно – если упустишь – умрешь. Поэтому отпускают. Поэтому умирают.

Через несколько мгновений из зала доносятся бурные овации, из-за чего Роза невольно поднимает краешки рта, а Пьер вздыхает с неким облегчением. Никакой социальный статус не отберет у человека талант. И молодому человеку это было известно в достаточной мере. Напоследок одарив взглядом Пьера, француженка вздыхает. Казалось, она набрала в легкие столько воздуха, чтобы продержаться в воде не меньше суток, но она, чуть отодвинув шторы кулис рукой, лишь двинулась в сторону сцены. Дождавшись Джори, Роза кивает ему в знак поддержки и получает весьма довольную улыбку в ответ. Сжав руки в кулаках, она закрывает глаза, прежде чем выйти на свет. В ее голове проносится молитва, искренне и нежно посвященная ее ангелу-хранителю, короткая, но пронизанная безусловной верой и благодарностью. В тот же миг в ее мыслях застывает образ матери, такой далекий и забытый, но близкий и вечно запечатлевшийся в памяти, словно цветок в саду старого дома, оставшийся где-то в глубине души, отразившийся теплотой внутри тела. Подойдя к краю сцены, она слышит аплодисменты, вынудившие ее на миг оставить мысленные войны и искренне улыбнуться всем, кто пришел взглянуть и услышать ее нетривиальное видение музыки. Углубившись в анализ людей, присутствующих в зале, она застывает, остановив свой взгляд на мужчине, стоящем в дверном проеме. Его галстук до безумия точно завязан, костюм сшит безукоризненно, лишь знакомое лицо не позволяет Розе смотреть на человека с восхищением, и, казалось, в этот миг она осознает одну важную мысль – человек, насколько бы он хорошо ни выглядел снаружи, никогда не сможет изменить свою суть, избавиться от себя и стать кем-то другим. Столкнувшись с мужчиной взглядом, девушка чувствует, как ее глаза невольно наливаются предательскими слезами, а руки холодеют до такой степени, что становятся ледяными. Повернувшись к публике спиной, француженка опускает голову, словно сдавшись, хотя это последнее, чего она желает. В этом месте не остается никого, кроме них двоих – ее и мужчины в дверном проеме, и все остальные словно больше не имеют весомой роли в этом зале, в этом театре. Бросив быстрый взгляд на Пьера, она широким шагом заходит за кулисы, пройдя мимо него. Обеспокоенно, его улыбка сменяется крайней серьезностью, и он следует за ней. Пробиваясь сквозь артистов театра, девушка пытается скрыть свою слабость, сохранить свою печаль в себе, не зная, что так будет лишь хуже, ведь скрытую боль не легче удержать, чем показанную, и время лечит лишь тех, кто хотел получить помощь. Молодой человек идет размеренно, но не отстает от Розы, старающейся избавиться от преследователя, который хочет ей помочь. Завернув за угол, она отталкивает дверь рукой и опускается на деревянные ступеньки. Закрыв глаза, француженка пытается избежать не только внешнего мира, но и собственных мыслей, которые готовятся застать ее врасплох.