Ее копия

Рассказ

***

В последние годы Лида Деева сильно осела.

Как старая тяжеловесная баржа уныло искала она глазами радушный веселый порт, чтоб «высушить вёсла», отдраить палубу, залить полные баки.

Но всё понапрасну.

Рабочие будни-волны подтачивали силы натруженной женщины.

Некогда темные вьющиеся волосы больше не радовали Лиду. Давно были срезаны за ненадобностью. Теперь Лидина шевелюра сильно кучерявилась за счёт шестимесячной химии.

Острые карие Лидины глазки – поблекли.

Длинные ноги – отяжелели. Покрылись извилинами вертлявых венозных змеек, как материк Евразия голубизною рек.

***

Лида по-прежнему нуждалась в заработке.

Взрослой дочке, Ларисе, нужны были деньги.

Ее гражданский супруг, артист театра, Аркадий Черепахин, по словам Лиды, «туши мамонта» в дом не таскал.

Он мечтал о славе.

«Туши» в дом таскала Лариса, медицинская сестра, работающая в отделении гнойной хирургии.

А Лида ей помогала.

***

Лида с тоской смотрела на потускневшую дочку.

Ей уж давно «костью в горле» стояли все Аркашкины театральные бенефисы, которые она иначе как «шабашами» да «пьяными кутежами» не величала.

Но Лида дочкиному счастью мешать не хотела.

Лариса же носилась с мужниными прихотями, как с писаной торбой. Холила их и лелеяла. Потому что любила Аркадия как личность, по ее словам, неординарную.

Лариса была терпелива.

Все ждала, когда к Черепахину, провинциальному артисту «средней руки» нагрянет слава, с шальными деньгами, газетными публикациями и повальным обожанием зрителей.

И уж тогда ее старания окупятся с лихвой, в виде благодарных и нежных возлияний супруга перед журналистскими теле и фото – камерами, что, дескать, музой его, творческого человека, Аркадия Черепахина является скромная девушка Лара Деева.

***

Когда Лариса, в отсутствии Черепахина, во время долгих вечерних чаепитий с матерью, делилась с ней своей мечтой, то та, надувшись, будто «мышь на крупу», отрешенно макала в черный чай мятный пряник.

Постепенно «лысый» пряничный бок тяжелел, и невесело плюхался в чашку.

А Лида все сидела и натужно пыталась представить, как к нелюбимому зятю придет эта самая слава.

Иногда ей это удавалось.

***

Слава представлялась Лидии Петровне в виде полуголой девицы, срамно вихляющей тугой загорелой задницей, как это делают бронзовые танцовщицы на порочном бразильском карнавале.

Трусы у славы только спереди.

Сзади трусов нет.

Девица сучит ногами, и перья на ее усыпанной блесками голове монотонно колышутся.

***

И тут, как черт из табакерки, выскакивает Черепахин.

На нем алый, как клюква, тесный костюм с золотистой «искрой».

Слава берет лучезарного Черепахина по локоток, и ведет куда надо…

И в этот момент Лида видит глаза свой покинутой дочки, отчаянные и больные.

***

– Зачем тебе Черепахин? –

Уж тысячный раз включала «до дыр заезженную пластинку» упрямая Лида. – Плюнь ты на своего артиста из погорелого театра! Даст Бог, приличного мужчину встретишь. Серьезного. Работящего. Знаешь, что дочь?

На каждый горшок – своя крышка!

А твой Аркашка, никакой он не горшок. И не мужик он вовсе, а поросячий хвостик!

***

Лариса обижалась.

Замыкалась в себе. Упрямо терла под краном чайные чашки, давая тем самым Лиде понять, что тема про непарные горшки и крышки давно уж закрыта.

А матери нужно домой.

Потому что скоро вернется Аркадий, нервный и усталый.

Лида все понимала, молча одевалась и, не сказав хозяйке обязательное спасибо-до свидания, в сердцах хлопала дверью.

***

Ну а сегодня, все утро Лида терпеливо шлепала котлетки, из провернутого на тяжелой ручной мясорубке диетического куриного фаршика.

Потом бережно примостила в «брюхатую», лет двадцать назад считавшуюся женской, коричневую сумку, литровую баночку пестрого домашнего лечо, приправленного чесночком да жгучим перчиком, и отправилась кормить дочку.

Дочке хотелось лечо.

Сама Лариса много времени проводила на дежурствах в больничном отделении гнойной хирургии.

Лида дочку опять жалела.

Да и как не пожалеть?

***

Однажды мать с дочерью решили вместе пойти на рынок. Нужно было купить мяса, картошки с моркошкой и меда.

Лида решила забрать Лару с работы.

От хирургии до рынка «рукой подать».

***

В больничном дворе кружила ноябрьская метель.

Лохматые снежные сгустки тяжеловесно и неизящно валились в остывшие грязные лужи.

Лида, чавкая намокшими ботинками, вошла в обшарпанное полуподвальное помещение раздевалки.

Приторный и сладковатый дух гнойных больничных отходов, обильно сдобренный запахом «обеденной» вареной капусты, ударил в Лидину голову.

***

Тяжело опустившись на деревянную низенькую скамеечку, женщина обреченно всматривалась в заплесневелые полукруглые своды старинного помещения, и безрадостно думала: «Ну, прямо склеп. Могила каменная».

Лида сидела и вспоминала о том, как они с Ларой мечтали, что та закончит школу и выучится на медсестру.

Выбор профессии произошел отнюдь не случайно.

***

Старшеклассница Лариса восторгалась тогда красивой соседкой Виолой.

Виола, яркая дородная тридцатилетняя женщина, вовсе не спешила обзаводиться домашним хозяйством и детьми.

Про таких, как Виола говорят: «Любовников меняет как перчатки».

Так или иначе, но деток Виоле заменяла милая карликовая пудельша Снежана.

***

Однажды, поздним вечером Лида спешила с работы. Ручки тяжелой авоськи с картошкой впились в ладонь. Соринка, попавшая в глаз еще днем, доводила до исступления.

У дома гуляла Виола.

Надушенная.

В крупных кольцах волос цвета водной лилии.

Черный длинный плащ стройнил слегка рыхловатое тело соседки, широкий пояс с крупною пряжкой указывал талию.

Снежана, с алым бантиком на шее, трусила рядом.

***

Лида Деева позавидовала Виоле. Ее роскошному виду, ее беззаботности, бездетности, и незамужности. А потому изловчилась, и как бы невзначай, незаметно пихнула уродливым туфлем прямо в пузо изнеженной шавки.

Та взвизгнула, как ошпаренная.

Прикусила Лидину ляжку.

***

Однако ж, что «пулять в слона дробиной»? Здоровье женщины не пострадало. Зато кошелек попал под угрозу опустошения: дешевые «капронки» пошли в стрелку.

Виола в тот же вечер возместила ущерб.

С лихвой.

Взволнованная, в шелковом розовом халате, с золотыми бабочками, Виола вывалила перед Лидой несметное богатство: пар пять «телесных» колготок.

Чтобы загладить вину Снежаны.

И Лида, так и быть, на пудельшу с тех пор не обижалась.

***

Утром, натягивая капронки на кулак для лучшего рассмотрения цвета, Лариса Деева мгновенно решилась.

– Мам, я в медицинское поступать буду, – сообщила матери Лариска, припрятывая в свой шкаф три пары получше. – Че думаешь?

– А что? Нормально. – Согласилась Лида. – Мужу массаж станешь делать, детям сопли «сушить».

Виола трудилась в санатории.

В кабинете физиопроцедур.

Прилаживала магниты, электротоки и ингаляторы к бренным упитанным чиновничьим телам.

***

«Размечтались… – Сидя в подвале гнойной хирургии, думала Лида.

И когда из-за угла впорхнула веселая, довольная жизнью, и даже румяная дочка Лариска, то Лида, в порыве чувств, сентиментально зашмыгала носом.

***

А в день, когда Лида несла дочке лечо, все было иначе.

Золотая осень наведалась город. Махонькие, размером с ноготок, цветочки календулы преданно пялились прямо «в глаза» повеселевшим прохожим.

И ноги людей не боялись дороги.

А Лидины – тем более.

***

Однако, лирическое Лидино настроение умело спугнул зять.

Сначала ей долго пришлось «кукарекать», настырно тыча в кнопку на петушиный лад настроенного электрического звонка.