Главной географической характеристикой Петербурга была Нева. Влияние Невы на его развитие и на жизнь петербуржцев определялось, во многом, уже самим фактом присутствия реки в сердце города. В отличие от более узкой Москвы-реки, протекающей в старой столице, через могучую Неву, впадающую прямо в городе в Балтийское море, было очень трудно строить мосты. К тому же суровый климат делал переправу через реку в весенние и осенние месяцы опасной затеей. Положение еще больше осложнялось из-за желания Петра сделать жителей нового города умелыми, если не завзятыми, мореплавателями. Была разработана система штрафов, чтобы заставить офицеров в ветреную погоду ходить на своих судах под парусом, а не на веслах118. Что касалось остальных, то апрельским указом 1718 г. людям «всякого звания» предоставлялись малые суда, чтобы они могли ходить под парусами каждое воскресенье. Тех, кто пропускал эти выходы больше двух раз в месяц, наказывали119. Даже высокопоставленных жителей города от хождения под парусом не освобождали. Для участия в петровских «водяных ассамблеях» членам элиты полагалось иметь собственные суда, в том числе яхту и два катера. Неявка на эти мероприятия каралась в типично петровском стиле. После того как на празднование в честь возвращения царя в город в конце июля 1723 г. явилось мало участников, Петр велел генерал-полицмейстеру А.М. Девьеру в дальнейшем штрафовать отсутствующих без уважительной причины на 50 руб.120

Активное нежелание Петра строить мосты в Петербурге было еще одним средством «поощрения» жителей к плаванию на судах. В результате в его царствование были сооружены только мосты через второстепенные водные пути, например деревянный пешеходный мост, связавший Петропавловскую крепость с Петербургской стороной121. Первым пересек Неву понтонный мост, построенный в 1727 г. и возобновленный в 1734 г., пролегавший между храмом Воскресения Христова на Васильевском острове и церковью Святого Исаакия Далматского122. Но, несмотря на появление мостов, весь рассматриваемый период река оставалась главной коммуникацией города. В 1730-е гг. Дэшвуд писал, что «лодочные переправы» монополизированы государством, а городские купцы стараются держать собственные суда, отчасти из-за того, что им надо преодолевать водные преграды, чтобы попасть на Биржу на Васильевском острове. Любопытно, что «публичные дома» – под которыми Дэшвуд, вероятно, подразумевал трактиры или австерии (другими словами, питейные заведения) – тоже, по его наблюдению, держали собственные суда123. Это была обычная практика в других городах того времени, стоявших на речных берегах, – так, в Лондоне малые суда использовались для разнообразных целей, в том числе для доставки тех особ, которые желали ознакомиться с «удовольствиями» Саутуарка. В целом водный транспорт быстро стал неотъемлемой частью повседневной жизни Петербурга.

Петр, так увлекавшийся хождением под парусами, отводил Неве центральную роль во многих торжествах, как на праздновании крупной морской победы при Гангуте, которое состоялось в городе в сентябре 1714 г. Присутствовать на этом мероприятии было абсолютно обязательно, так как его программа была официально объявлена 8 сентября в виде печатного указа, оглашенного в церквях и обнародованного в газете «Ведомости». Празднование началось на следующий день, когда процессия кораблей вошла в Петербург. Их приветствовали пушечными залпами с обеих крепостей. Затем к зданию Сената, стоявшему тогда близ Петропавловской крепости, сквозь специально возведенные триумфальные ворота проследовало парадное шествие, в котором участвовали экипажи кораблей и вели пленных шведов124. Петр был произведен в вице-адмиралы, а завершился праздник банкетом во дворце А.Д. Меншикова, во время которого произвели фейерверк125. Петербург стал также и местом празднования другой важной морской победы в Северной войне – в сражении при Гренгаме в 1720 г. В честь ее 8 сентября состоялась похожая процессия захваченных кораблей и шествие победоносных войск, после чего три дня устраивались фейерверки126. Морская тема была представлена даже на нескольких петровских праздниках по случаю побед, одержанных на суше. Например в рамках празднований Ништадтского мира в Петербурге в феврале 1722 г. проходило карнавальное шествие с использованием платформ в виде кораблей. Еще несколько раз Петр или его ближайшие сподвижники являлись на придворных маскарадах в матросских костюмах127. И даже после смерти Петра река участвовала в его похоронной церемонии (что рассмотрено подробно в третьей главе), когда по льду был проложен «прешпект» для движения процессии из Зимнего дворца в Петропавловскую крепость.

Преемники Петра на троне гораздо меньше увлекались мореплаванием. Они не строили корабли своими руками, не затевали экспромтом «водяные ассамблеи», но спуск новых кораблей продолжали отмечать всякий раз, как и при Петре. Так, в июне 1736 г. Анна Ивановна присутствовала при спуске корабля, названного в ее честь. Затем, на следующей неделе, на этом корабле состоялся придворный банкет и бал, на котором присутствовали персидский посол и другие иностранные дипломаты128. Из более крупных событий можно упомянуть торжественное открытие в Кронштадте, в конце июля 1752 г., канала Петра Великого, которое символически обозначило важность сохранения петровского морского наследия для его дочери, императрицы Елизаветы. Открытие канала стало центром многодневного празднества с участием российских и иностранных сановников129. Как и остальные горожане, сами царствующие особы и члены царской семьи регулярно плавали по реке, чтобы добраться из одной части города в другую или попасть из Петербурга в царские резиденции Петергофа и Ораниенбаума130.

Еще одном символом связи города с миром природы служил Летний сад. Еще в марте 1704 г. Петр обращался в письме к Т.Н. Стрешневу – главе Разрядного приказа и одному из своих доверенных сподвижников – с просьбой прислать разные кустарники, деревья и растения, чтобы развести в своем новом городе сад, расположенный на южном берегу Невы, напротив крепости131. Следующие десять лет Петр продолжал выписывать растения из более теплых краев в своей империи, а также ввозил из-за границы экзотические экземпляры, а вместе с ними и садовников, призванных уберечь их в суровом климате. Особенно сильно повлияли на первоначальное развитие петербургских садов или парков голландские садовники, такие как Ян Роозен, работавший здесь с 1712 г. Однако в 1716 г. Петр задумал разбить регулярный сад во французском стиле и остановился на проекте, представленном ему архитектором Леблоном. Этот план состоял в прокладке от Невы к Мойке центральной аллеи, обрамленной античными бюстами и статуями, параллельно Лебяжьей канавке, которая разделяла Летний сад и Царицын луг. В остальном сад симметрично располагался по обе стороны от главной аллеи, украшенный фонтанами, павильонами и засаженный разнообразными кустарниками и деревьями132

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.