Литмир - Электронная Библиотека

Но вся эта национальная политика была не столько четко очерченным планом действий, сколько рабочим набором идей и представлений о советской нации, который за время существования СССР не раз уточнялся. Основные принципы национальной политики были сформулированы в резолюциях, принятых на XII съезде РКП(б) и на специальной конференции ЦК в 1923 году. Сталин в своих речах периодически прояснял или пересматривал различные вопросы, связанные с национальной политикой, заявляя, что советские нации должны быть «национальными по форме, социалистическими по содержанию»65. Но в этих документах не содержалось подробных инструкций, как следует осуществлять национальное строительство66. Не могли в них быть предусмотрены и все те конфликты, к которым привели попытки создать нации, по самой своей природе склонные предпочитать собственные интересы, – создать их в рамках социализма, нацеленного на всеобщность. Советский проект национального строительства в очень значительной степени зависел от местных инициатив и от участия населения.

Идея, что казахи составляют нацию, пришла в Степь в конце XIX века. После Октябрьской революции 1917 года небольшая группа оседлых русскоязычных казахов сформировала политическую партию под названием Алаш-Орда и провозгласила казахское автономное государство с центром в городе Семипалатинске, на северо-востоке Степи. В 1919 году члены Алаш-Орды сдались большевикам и неохотно заключили союз с режимом, стремясь продвигать собственные автономистские идеи с опорой на большевистские обещания национальных свобод67. Но для большинства казахов на заре советской власти национальность совершенно не играла какой-то важной роли в повседневной жизни: например, Нурзия Кажибаева вспомнила, что ее семья в 1917 году слышала о таких казахских политических партиях, как Алаш-Орда, но заметила, что «их идеи и их образ жизни были непонятны обычным кочевникам-казахам»68. Понятие «казах» было прочно связано с кочевым образом жизни, не позволявшим сформировать тесную связь с «нацией», ассоциируемой с конкретной территорией. Термин «казах» был одновременно социальным и этническим: он указывал не только на этническую принадлежность, но и на образ жизни – кочевое скотоводство69.

Хотя идея национальности была несовместима с кочевой жизнью, Москва пошла на исключительные усилия, чтобы превратить казахов в нацию. Власти стремились задействовать, мобилизовать и преобразовать казахов даже в самых отдаленных уголках республики70. Этот проект столкнулся с множеством трудностей, главная из которых заключалась в том, что культура в Казахской степи была тесно переплетена с экономикой. Поскольку большинство казахов были скотоводами-кочевниками, судьба их образа жизни при советской власти была одновременно вопросом экономическим (является ли кочевое скотоводство самым эффективным вариантом использования степных ресурсов?) и национальным (следует ли продвигать кочевое скотоводство, определяющий элемент казахской идентичности, как часть «национальной культуры» казахов?). Хотя на первых порах Москва прибегла к противоречивому подходу, поддерживая некоторые аспекты кочевого скотоводства и препятствуя другим, к 1928 году «национальные» и «экономические» цели пришли в соответствие друг другу. Кочевое скотоводство было провозглашено экономически неэффективным и противоречащим дальнейшему развитию казахской национальной культуры.

Этот факт позволяет по-новому взглянуть на затянувшуюся дискуссию о голоде на Украине. Большинство научных трудов, посвященных украинскому голоду, можно условно разделить на два противоположных лагеря – «национальный» и «крестьянский»71. Ученые, придерживающиеся второго подхода, считают, что голод, связанный с советской коллективизацией, был частью более обширного наступления на социальную группу – крестьянство. И заключают: хотя украинцы пострадали больше других, это было связано с тем, что большинство украинцев были крестьянами, а не с тем, что существовало какое-либо намерение покарать украинцев как группу72. Сторонники первого подхода, напротив, указывают на историю сложных отношений между украинцами и режимом и считают, что именно национальный вопрос, или желание Сталина покарать украинцев, привел к ужасающему числу жертв73.

В Казахстане, как и на Украине, существовала очевидная связь между национальной идентичностью и социальной. Большинство казахов были кочевниками, а большинство украинцев, живших на Украине, – крестьянами. Дискуссия подразумевает, что у Москвы могли быть разные цели, вытекавшие из использования двух разных категорий, национальной и социальной. Либо Москва стремилась использовать голод в качестве оружия, чтобы покарать украинцев как национальную группу, либо же она стремилась использовать голод, чтобы покарать крестьян. Но, как показывает пример казахов, национальный и социальный подходы не обязательно противостояли друг другу, а могли служить взаимодополняющим и усиливающим друг друга целям. В ходе кризиса с беженцами Голощёкин и иные руководящие лица предпочитали называть голодающих казахов не беженцами, а откочевщиками, подразумевая, что те поднимаются на «более высокий» уровень национального развития, переходя к оседлой жизни. Представив кризис с беженцами важнейшим этапом национального развития, требующим повышенной бдительности с целью обеспечить переход казахов на следующий уровень, чиновники использовали одновременно язык советской экономической политики и советской национальной политики, оправдывая насилие против голодающих казахов.

Более комплексный взгляд на советскую национальную политику позволяет увидеть, как она могла быть в одно и то же время прогрессивной и в высшей степени разрушительной. Использование насилия против национальных групп не всегда указывало на отход от советского национального строительства, а, напротив, порой означало попытку консолидации национальных идентичностей и приведения их в соответствие с политическими целями СССР. Например, в самый разгар бедствия тысячи голодающих казахов были убиты при попытке бежать через китайско-казахскую границу в Синьцзян – край, имевший тесные исторические и культурные связи с Казахской степью, край, который многие казахи регулярно посещали в ходе сезонных откочевок. Хотя у решения об их убийстве было множество причин, в том числе страх со стороны Москвы, что беженцы установят контакты с врагами советской власти в Китае, руководство обосновало свою жестокость важнейшим догматом советского национального строительства – о связи национальности и территории74.

В историографии приверженность советской власти национальному строительству считается не связанной непосредственно с главными направлениями большевистской политики – индустриализацией и коллективизацией. Существует представление, что национальная политика Москвы была той паллиативной, или «мягкой» мерой, которая позволяла представить главные устремления Кремля в более привлекательном свете75. Но руководители, действовавшие в Казахстане, вероятно, не видели никакого различия, считая, что вопросы экономики и «национальный вопрос» тесно переплетены друг с другом76. Квалификация национального строительства как «мягкой» политики тоже вызывает сомнения, поскольку сами казахи не всегда приветствовали советские инициативы в сфере национального строительства. Эта книга подтверждает, что казахский голод оказался столь разрушительным не вопреки советскому национальному строительству, а отчасти вследствие его.

вернуться

65

Martin T. The Affirmative Action Empire. P. 9, 12.

вернуться

66

О Советском Союзе как о незавершенной работе см.: Hirsch F. The Soviet Union as a Work-In-Progress: Ethnographers and the Category Nationality in the 1926, 1937, and 1939 Censuses // Slavic Review. 1997. Vol. 56. No. 2. Р. 251–278.

вернуться

67

Аманжолова Д.А. На изломе: Алаш в этнополитической истории Казахстана. Алматы, 2009; Kendirbaeva G. «We Are Children of Alash…» // Central Asian Survey. 1999. Vol. 18. No. 1. Р. 5–36. О происхождении Алаш-Орды см.: Rottier Р. Creating the Kazak Nation: The Intelligentsia’s Quest for Acceptance in the Russian Empire, 1905–1920. PhD diss., University of Wisconsin, 2005; Sabol S. Russian Colonization and the Genesis of Kazakh National Consciousness. New York, 2003.

вернуться

68

Nurtazina N., ed. Great Famine of 1931–1933 in Kazakhstan. P. 113.

вернуться

69

В своих воспоминаниях Мухамет Шаяхметов свидетельствует, что перед тем, как начался голод, кочевое скотоводство играло центральную роль в жизни его семьи (Shayakhmetov М. The Silent Steppe: The Story of a Kazakh Nomad under Stalin / Transl. by J. Butler. London, 2006. P. 3–10).

вернуться

70

Хотя империи тоже стремились использовать категории идентичности для управления различными группами населения, пример кочевников-казахов, вероятно, лучше всего иллюстрирует исключительную важность, которую Москва придавала своему проекту национального строительства. Официальные лица Британской империи, к примеру, однозначно отвергали идею, что из кочевников-бедуинов можно создать национальность. По этому вопросу см.: Fletcher R.S.J. Running the Corridor: Nomadic Societies and Imperial Rule in the Inter-War Syrian Desert // Past and Present. 2013. No. 220. P. 185–215.

вернуться

71

Есть незначительное количество работ, авторы которых не согласны ни с одной из этих двух интерпретаций. Так, Тимоти Снайдер утверждает, что Сталин использовал голод для решения двух срочных проблем, а именно «угрозы» войны с Польшей и дефицита хлеба (Snyder T. Sketches from a Secret War: A Polish Artist’s Mission to Liberate Soviet Ukraine. New Haven, 2005. Chap. 5). Марк Б. Таугер, отвергая идею, что украинский голод был рукотворным, считает причиной голода реальную нехватку хлеба, вызванную плохим урожаем 1932 года (Tauger M.B. The 1932 Harvest and the Famine of 1933 // Slavic Review. 1991. Vol. 50. No. 1. P. 70–89).

вернуться

72

См.: Wheatcroft S.G., Davies R.W. The Years of Hunger; Мерль Ш. Голод 1932–1933 годов – геноцид украинцев для осуществления политики русификации // Отечественная история. 1995. № 1. С. 49–61.

вернуться

73

Об украинском голоде написана обширная литература, в значительной части на украинском языке. Первопроходцем стал Роберт Конквест: Conquest R. The Harvest of Sorrow. См. также: Applebaum А. Red Famine: Stalin’s War on Ukraine. New York, 2017; Hryn H., ed. Hunger by Design: The Great Ukrainian Famine and Its Soviet Context. Cambridge, MA, 2008; Isajiw W.W., ed. Famine-Genocide in Ukraine, 1932–1933: Western Archives, Testimonies, and New Research. Toronto, 2003; Кульчицкий С.В. Почему он нас уничтожал? Сталин и украинский Голодомор. Киев, 2007; Sysyn F., Makuch A., eds. Contextualizing the Holodomor: The Impact of Thirty Years of Ukrainian Famine Studies. Toronto, 2015. Терри Мартин считает, что национальность не была первичным фактором и непосредственной причиной голода, но стала играть важную роль в ходе кризиса, приведя к национальному террору против Украины и Кубани в 1933 году (Martin T. The Affirmative Action Empire. P. 273–307).

вернуться

74

О связи между национальностью и территорией в советском контексте см.: Reeves M. Border Work: Spatial Lives of the State in Rural Central Asia. Ithaca, 2014. Chap. 2.

вернуться

75

Терри Мартин утверждает: «Партийное руководство помещало свою политику национальностей не в большевистские/небольшевистские рамки, а скорее в рамки жесткой и мягкой политики. Жесткая политика включала в себя главные задачи большевиков, а мягкая создавалась, чтобы сделать эту политику приемлемой для широких кругов населения» (Martin T. The Affirmative Action Empire. P. 21).

вернуться

76

Отмечая, что в той или иной форме скот выращивают 90% казахов, республиканские чиновники указывали: вопрос развития скотоводства в республике является не только экономическим, но и национальным. См.: Материалы к отчету Казакского краевого комитета ВКП(б): на VII Всеказакской партконференции. Алма-Ата, 1930. С. 6.

5
{"b":"687216","o":1}