Запасной амуницией я не располагала, а денег в кошеле имелось ровно столько, чтобы не умереть от голода за два месяца странствий. Не дай случай, придется чинить седло или уздечку, мигом вылечу из бюджета. Правда, с подачи Аброра я поняла, что с голоду умирать не придется, если выменивать свои таланты на равнозначный эквивалент в материальной форме. Из нервных покашливаний наставника легко можно было сделать вывод, что и прибившиеся к Правителям хранители не чурались подзаработать на стороне. Голод, как говорится, не тетка, хранители на духовной диете не сидят. Эта сторона дела меня порадовала, и я вознамерилась за предоставленное Шарусси время выбора совместить приятное с полезным: набить хранительскую руку и пополнить кошель.

–Рано вы ее запрягли, – вздохнула я.

–Это чтобы ты не задерживалась, – сонно зевнул Аброр и тоже посмотрел на лошадь. В последнее время он часто избегал прямого взгляда, все больше отвлекаясь на вид за моим плечом.

–Третий день гоните, торопитесь куда?

–Дел у меня невпроворот, а я с тобой застрял, – посетовал он, нетерпеливо постукивая пальцем по чашке. К низкому потолку поднимался сладкий пар взвара, чуть размывая очертания лица старца.

–За месяц мало, чему можно научиться.

Я не единожды возвращалась к обсуждению продления тренировок, считая полученную базу недостаточной для свободного плаванья на просторах континента, но Аброр не желал ничего слушать. Стоило ему вложить в мою голову последнюю основу из некого стандарта знаний, им же и определенного, как он поспешил объявить о завершении обучения. И как бы я ни совестила старого ворчуна, по собственному желанию ставшим моим наставником, тот считал свой долг выполненным.

Вот и сейчас вместо того, чтобы согласиться, поторопил:

–Доедай и иди. К вечеру тебе надо успеть добраться до города, чтобы заночевать. Если не уложишься, примерно посередине есть маленькая эрия, останься там, не гони лошадь по темноте.

Я и сама это понимала, Гука до сих пор не простила мне нашей беспощадной гонки на выживание и все еще с опаской поглядывала, когда я приближалась – а ну, как опять покушусь на жизнь и свободу честной лошадки.

Я согласно кивнула, опрокинула в себя остатки напитка и поднялась.

–Ждите вестей.

–Бумагу не изводи, – снова забухтел хранитель, имеющий привычку придираться к любому слову. Вот и на сей раз, чем ему письмо не угодило? Лично он что ли на казенную канцелярию скидывается? – Напиши, когда пройдешь инициацию, я тебя навещу тогда. И вот еще, собрал тут по мелочи, что было, – Аброр поднял с пола прислоненный к ножке стола увесистый кожаный мешок и протянул его мне. Судя по мелодичному звону, наполненный склянками.

–Это самогон на дорожку? – решила пошутить я, но под негодующий взгляд исправилась: -Спасибо за зелья.

–Я их зачаровал, не побьются. И все подписал, ты же не соображаешь, какое для чего. Все, иди давай, свидимся, – грубоватый толчок вызвал понимающую улыбку.

Мы поднялись из-за стола, я торопливо смахнула сладкие крошки в тарелку и сунула ее в таз с водой.

–Я сам помою! –тут же отреагировал хранитель.

–Да, я так и поняла. Уже ухожу. Кстати, Аброр, – я обернулась к мужчине и внимательно посмотрела на него. Маленького, худого, с поседевшей головой и щетиной, -я никогда не спрашивала, а сколько вам лет?

–Думаешь, что помру, пока ты место искать будешь? – глубоко посаженные глаза блеклого серого цвета сощурились.

–Вы меня переживете, – дежурно отмахнулась я и посерьезнела. -Вы давно являетесь хранителем наших земель, моя бабушка видела вас еще будучи девочкой. Вот, любопытно стало.

Аброр ухмыльнулся.

–Больше двухсот. Я уже давно не считаю, годом больше, годом меньше. И ты поживешь, если не будешь совать голову в пасть волкам.

–Остерегаться волков, – я повторила один из уроков хранителя и подняла палец вверх, обозначая неимоверную ценность знания.

В этом исключении крылась очередная загадка Шарусси. Почему именно волки стали врагами хранителей? Любые другие представители животного мира ластились ко мне, готовые открыться по любому зову, но только не волки, не ночная стража, как называли их в Нануэке.

–Удачи, Борна.

–Спасибо вам, Аброр.

Как то полагалось древними обычаями, давно изжившими свое, я низко, до самого пола, поклонилась, выражая искреннюю благодарность и почтение, и вышла в стелящийся предрассветный туман.

Гука равнодушно выщипывала из земли остатки поредевшей вокруг нее травы и на мое появление отреагировала с очевидным недовольством. Возможно, снова проявляла свою исключительную злопамятность, а, может, ей не улыбалось отрываться от медитативного обжорства ради утренней пробежки. Не растягивая сборы, я подтянула ослабленную подпругу, взяла девочку под уздцы и потянула за собой в сторону прилегающей к лесу дороги. Тревога за подстерегающее мрачное будущее сжала сердце, и я, повинуясь нелепой ностальгии, обернулась и посмотрела на дом в последний раз. Я покидала не сторожку, я прощалась с Норкдом и прежней жизнью, последняя веха которой прошла среди вековых деревьев в каких-то паре часов езды от места, где я родилась и выросла. На пороге показалась фигура Аброра, вышел-таки проводить вредный старец. Тиски ослабили давление на сердце, даруя ощущение легкости и благодарности. Я подняла руку и помахала ею. Старец в ответ качнул посохом, и от его движения затрепетали ветки и листья деревьев: «Прощай, Хранительница».

–Прощайте, – ответила я, оглаживая листву потоком обратного ветерка.

Первые несколько дней я целенаправленно удалялась от знакомых эрий, следуя примерному указанию старца держаться левой тропы. Я и держалась. Но затем куда-то заехала, не там выехала, срезала, поплутала, уточнила трижды дорогу. Разумеется, получила противоположные напутствия, и в итоге решила разобраться самостоятельно. Потому совершенно не удивилась, когда перестала узнавать развилки и виднеющиеся дома. Все окружающее превратилось в незнакомый фон. Я находила изменения то забавными, то удручающими, но стабильно любопытными. И что меня неизменно радовало в новых эриях и городах Нануэка – так это их стандартность. Куда бы я ни приехала, я знала, что увижу примерно одинаковый пасторальный вид. Я везде чувствовала себя на месте. А вот дорога пугала. Путешествовать одной мне приходилось впервые, и я дико трусила нарваться на неприятности, коими обычно пугали любого путника. Вроде засады лиходеев, отравления или травмы лошади. Но то во мне говорила неопытность новичка, ступившего на шлях и временами еще забывавшего о власти Шарусси.

Мы находились в дороге четвертые сутки. Дневное солнце разошлось и жарило изо всех своих солнечных сил, согласно положению планет и времени года. Лошадь взмокла, таща на спине вес одной хрупкой женщины и ее прибавившейся за месяц поклажи. Я тоже, хотя никого не тащила. Промучившись до полудня под палящим светилом без надежды на тенек, на нас, наконец, снизошла благодать в облике виднеющегося леса. Мы немедленно свернули.

Спешившись у кромки густого дубровника, обещавшего надежное укрытие от солнечного удара, я повела Гуку глубже в спасительную прохладу. Куда менее прогретый воздух наполнил легкие долгожданной свежестью. «Пара часов заслуженного отдыха пойдут нам на пользу» – подумала я. По такой жаре ставить рекорды по преодолению местности развлечение не для нас. Изначально в плане на день у меня значилось миновать одну эрию и заночевать во второй, но погода распорядилась иначе. Пока мы не добрались и до первой. Что ж, к вечеру неизбежно доковыляем и там же заночуем, это мы успеем.

Я остановилась и присмотрелась к лесу. Вот бы найти пень пошире или поваленное дерево для привала. Но действительность снова угодила. Я сделала несколько неуверенных шагов, боясь принять очевидное за мираж после перегрева, но вот деревья расступились и обнажали пологий спуск к широкому чистому озеру. Я испустила восторженный визг. Озеро! Гука тоже его заприметила и нетерпеливо заплясала на месте, просясь на волю.