Я остолбенел. Откуда, черт его дери, этот Зико знает о том, что кто-то собирается… И какое ему-то дело?

— Ник? Ты слушаешь?

— Да. Просто сложно было проглотить столько информации за раз. Главное, что Изабель жива. Теперь нужно придумать, как вырвать ее из лап бандитов.

— Что это за история? — требовательно спросил Луис.

Я сделал глубокий вдох и рассказал о событиях последних дней. Безопасность Изабель была гораздо важнее любого долга и конфиденциальности по отношению к кому бы то ни было.

Луис внимательно слушал.

— Но почему похитителей вообще интересует судьба конторы?

— Не знаю. — Сейчас я размышлял вслух. — Единственный человек, более других озабоченный судьбой Dekker, — это Рикарду.

— Но тогда это значит, что именно он стоит за похищением Изабель?

— Думаю, да. Или он сам, или его братец. Вся эта операция вполне в его стиле.

— Filho da puta![9]

— Но откуда Росс мог узнать о нашей сделке?

— Если Зико об этом знает, кто-то же должен был ему об этом сообщить, — пробормотал Луис. — Кстати, он сказал и кое-что еще. Если мы обратимся в полицию, он пришлет нам голову Изабель.

— Ты хочешь сказать… — Желудок свело внезапной судорогой. — О Боже…

— Я говорил с Нельсуном. Кстати, он и сейчас здесь.

Зарур с его спокойствием и рассудительностью сейчас как нельзя кстати.

— И что он сказал?

— Он считает, что нам нельзя ничего сообщать полиции Рио. Похитители могли получать информацию от кого-то из полицейских.

— Похоже на правду. А если обратиться к британской полиции?

Я ждал, пока они обсуждали возможность того, что братья Росс связаны с похитителями.

— Нельсун считает, что это рискованно. Он говорит, что последняя угроза не похожа на обычное запугивание. Особенно если они поймут, что мы в состоянии связать похищение с какими-то конкретными людьми. Если кто-нибудь прознает, что в дело вовлечена полиция, похитители могут привести свою угрозу в исполнение. Разве что ты можешь убедить ваших копов ни во что не вмешиваться напрямую.

— Нет уж, лучше пока их не трогать.

— Хорошо.

— Значит, Зико хочет, чтобы я отозвал Bloomfield Weiss?

— А ты можешь? — В голосе Луиса смешивались страх и надежда.

— Не знаю. Сколько у меня времени?

— Полтора дня. Последний срок — четверг, в полночь по бразильскому времени.

Интересная деталь. Сделка назначена на пятницу.

— А если мне не удастся?

— Они убьют ее, — прошелестел голос в трубке.

— А где гарантия, что если я сделаю это, они ее отпустят?

— Обещали отпустить. Нельсун, правда, думает, что они могут потребовать вдобавок и денежный выкуп. Если так оно и случится, я буду только счастлив.

— Если за похищением действительно стоит Эдуарду, не думаю, что ему понадобятся деньги. Но он, скорее всего, не станет ее возвращать — ведь после ее освобождения ничто не помешает нам обратиться в полицию.

— Может, ты и прав. Но если ты не сумеешь остановить покупателей, Изабель скорей всего погибнет.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я повесил трубку и принялся размышлять. Кто стоит за похищением Изабель? Рикарду способен пойти практически на все, чтобы только спасти Dekker. Но ведь Изабель его бывшая любовница. С другой стороны, я почти ничего о нем не знаю. Вспомнив угрозы Эдуарду, я вздрогнул. Уж для него это не представляло бы ни малейшей проблемы.

Все постепенно становилось на места. Но зачем им девушка? На этот вопрос ответа по-прежнему не было.

Как не было и времени на раздумья. Надо звонить Шталю. Но что, черт возьми, я ему скажу?

Я задумчиво посмотрел в окно. Девушка верхом на белогривой лошади двигалась трусцой по ездовой дорожке, ведущей на холм. То, что мне приходилось жонглировать жизнью человека и судьбой гигантской компании, расположившейся на трех континентах, сидя в идиллическом раю сельской Англии, было чистым сюрреализмом. Проблема, однако, что сам я не жонглировал ничем. Шары уже были в воздухе, и у меня не было ни единого шанса поймать их прежде, чем они обрушатся вниз — прямо мне на голову.

Я не мог просить Шталя отменить сделку. Я ломал голову над тем, какие бы финансовые аргументы я мог ему предложить. И не нашел ни одного. Я мог поступить иначе: сказать ему всю правду и положиться на его человечность.

Но Bloomfield Weiss известна как одна из самых жестких и кровожадных компаний на Уолл-стрит.

Я прорвался через секретаря, сказал Моррису, что у меня крайне срочная информация, и через две минуты я уже говорил с Сидни.

— Что у тебя, Ник? У меня срочное совещание.

Я сделал глубокий вдох.

— Я хотел бы, чтобы вы отозвали сделку.

— Почему? — Вопрос прозвучал мгновенно и хлестко, как удар кнута.

— Сотрудницу Dekker в прошлом месяце похитили. В Бразилии. Похитители заявили, что убьют ее, если мы не отменим операцию.

— Что за бред? Это что, всерьез?

— Да. Всерьез.

— Но я уже не могу ничего отменить. Да и вообще, с какой стати мне это делать? Я не несу ответственности за сотрудников Dekker. Если им взбрело в голову убивать своих людей, я не могу им помешать. Это все вообще какая-то собачья чушь.

— Эта женщина очень много значит для меня, Сидни.

На другом конце провода воцарилось молчание. На какое-то мгновение в моем сердце шевельнулась надежда.

Увы.

— Извини, Ник. Ты хороший парень, я действительно благодарен тебе за то, что ты предложил нам эту сделку — классную сделку. Но это бизнес. Это может стать самой серьезной операцией за всю мою карьеру. Я не могу ее остановить. Отступись. Сошлись на меня, скажи, что отказал.

— Но она погибнет!

— Слишком поздно. Мне очень жаль. Пока, Ник.

В трубке раздались гудки.

Господи! Узнать, что она жива — только для того, чтобы понять, что я не могу ее спасти. О чем она сейчас думает, на что надеется? Знает ли, что ей грозит? Грозит смерть из-за того, что я думал только о том, как бы поквитаться с ее начальством?

Я обхватил голову руками, осознавая собственное бессилие и никчемность.

А если все-таки пойти в полицию? Они могут арестовать Эдуарду — чем больше я думал об этом, тем больше утверждался в мысли, что именно он заказал это похищение. Но хотя для меня его вина была очевидной, доказательств все-таки не было. Кроме того, британской полиции пришлось бы сотрудничать со своими коллегами в Рио. К тому же, преступление было совершено в Бразилии в отношении бразильской гражданки. У нашей полиции оказались бы связаны руки.

Я клял себя на чем свет стоит. Месть, поначалу казавшаяся такой сладкой, сейчас отдавала тленом.

Шталя я, честно говоря, не винил. Смешно ожидать, что такая акула, как он, растрогается и поведет себя, как человек.

Я набрал номер Луиса. Потребовалось несколько попыток, чтобы пробиться сквозь перегруженную линию на Рио, но в конце концов в трубке раздался гудок вызова. Луис ответил мгновенно.

— Ник?

Казалось, он перестал дышать.

— Шталь отказался.

— Нет! — Голос несчастного отца сорвался. Потом — долгая пауза, в течение которой он пытался взять себя в руки.

— Неужели ты не мог его убедить? Неужели у него нет сердца? Может быть, мне поговорить с ним?

— Это ничего не даст. Он не изменит своего решения.

— Я позвоню ему. Я все ему объясню.

Мне оставалось только смириться с тем, что он действительно будет пытаться это сделать. Смириться, зная, что у нас нет ни малейшего шанса на успех.

В эту ночь я практически не спал. Около двух я встал с постели и пошел к телефону. Разумеется, у Луиса ничего не вышло. Нашей последней надеждой было убедить похитителей в бессмысленности убийства: для них разумным было бы принять выкуп. Впрочем, я очень сомневался. Что значат для Эдуарду эти деньги? К тому же, он ненавидел меня. Как, пожалуй, ненавидел и Изабель.

Четверг тянулся невыносимо долго. Я чувствовал себя, как в тюремной камере. Выходил только умыться или перекусить. Я избегал встречаться с Джейми и Кейт, проглатывал еду на ходу и снова нырял за дверь комнаты.