В течение десяти лет Нико скрывал свои потребности под слоями самоконтроля. Но Мия снимала эти слои один за другим, обнажая его. Открывая. Делала уязвимым. Способным любить.

Он нуждался в ее поддержке и силе. Ее заботе и сострадании. Ему нужна была связь, которая успокоила бы зверя и заставила его почувствовать себя целым. Ему нужно было простить и забыть, чтобы увидеть ясный путь, когда придет время снова столкнуться с предательством.

Он любил ее. И ему нужно было, чтобы она знала.

* * *

Мия проснулась оттого, что кто-то зажал ей рот рукой. Она сделала глубокий вдох, чтобы закричать, и Нико прошептал ей на ухо:

— Шшш, красавица. Это я.

С колотящимся сердцем она отдернула его руку, пытаясь разглядеть в полумраке его лицо. Когда ее разум все еще был затуманен после сна, она на долю секунды испугалась, не пришел ли он, чтобы наказать ее за предательство. Но когда он растянулся на кровати и нежно обнял ее, она поняла, что он пришел не для того, чтобы причинить ей боль.

— Кэт спит на диване, — прошептала она. — Стены здесь такие тонкие, что она все услышит.

— Ho bisogno di te... (итал. — ты мне нужна), — прошептал он.

Он нуждался в ней. Нико Тоскани — безжалостный бандит, грозный воин, могущественный главарь нуждался в ней.

— Я здесь ради тебя, мистер Босс Мафии.

Мия положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному стуку его сердца под мягким хлопком футболки, вдыхая знакомый запах его одеколона и впитывая тепло мужчины, который был ее мужем в течение трех коротких дней.

Он провел рукой по ее волосам, вниз по спине до края ночной рубашки, а затем снова вверх. Снаружи она слышала редкий рокот проезжающего мимо грузовика, хлопанье дверцы машины и слабые звуки музыки из одной из квартир внизу.

Вверх и вниз. Вверх и вниз. К краю ее ночной рубашки, где она завивалась вокруг ее задницы, останавливаясь на мгновение, и обратно, будто он пытался принять решение.

— В тот день, когда умер мой отец, мы пошли обедать в Преццо, — тихо сказал он. — Он заказал так много еды, но съел только пасту алла норма и капонату. Он любил баклажаны. Я никогда не мог этого понять. Нет такого овоща, который бы я ненавидел больше. Но мы разделили сладкое, и прикончили тарелку канноли.

Опасаясь прервать его, Мия расслабилась, не желая толкать его дальше, чем он был готов идти.

— Он показал мне свою ручку и рассказал историю того, как она передавалась в нашей семье от отца к сыну, когда сын ставал членом банды. Он сказал мне, что знает, что однажды ручка придет ко мне. Он сказал, что это означает обязательство чтить традиции и защищать семью, и что хороший лидер, хороший человек — это тот, кто может поставить свой долг перед семьей выше желаний. Больше всего на свете мне хотелось доставить ему удовольствие. Не было никого, кого бы я уважал и кем бы восхищался больше. Но в глубине души я всегда задавался вопросом, не слишком ли высока цена за то, чтобы держать эту ручку, потому что после смерти моей матери он уже не был прежним человеком.

Наконец его рука опустилась ниже, погладила изгиб ее попки, а затем снова поднялась. Ее сердце пропустило удар, предвкушения или страха, она не была уверена, чего именно.

— Когда он умер, я не думал ни о чем, кроме тяжести его тела в моих руках и тепла его крови, струящейся по моим рукам. Месть поддерживала меня. Это была единственная причина, по которой я просыпался утром, это помогало мне пережить каждый день, это давало мне то, ради чего я жил. Но я не понимал, что это было единственным, ради чего я жил. До тех пор, пока я не встретил тебя.

У Мии перехватило дыхание. Она никогда не думала, что такой человек, как Нико, может обнажить свою душу. Или что он доверит ей такой драгоценный дар.

— Sei tutto per me… (итал. — ты для меня все), — прошептал он, нежно лаская ее своим итальянским языком. — Я готов сбросить это бремя, чтобы быть с тобой. Я найду другой способ восстановить честь семьи. На этот раз он потянул ночную рубашку, рука поглаживала ее кожу, следуя по изгибах и резинкой трусиков.

Потребность разогрела ее кровь, как лихорадка. Она потянулась и уткнулась носом в его шею, пробуя соленый вкус его кожи и тихо застонала ему в ухо.

— Тссс, — он помог ей стянуть через голову ночную рубашку и снова потянул вниз, пока она не легла на него сверху. Она вздрогнула, когда ее тугие соски коснулись его футболки, бедра прижались к острым краям его пояса, а твердая длина плотно прижалась к ее бедрам.

Она приподнялась и уставилась на него, потерявшись в темноте его глаз. Она нежно прикусила его нижнюю губу краем своих зубов. С тихим стоном он приблизил свой рот к ее губам, твердый и голодный, его язык проник внутрь.

У него был сильный вкус Джонни Уокера, который он любил пить, сладкий и пряный, сухой и горький, и она втянула его глубже, переплетая свой язык с его, встречая каждое его прикосновение своим собственным. Она скучала по нему. Целовать его было все равно, что снова пробовать на вкус.

Он был смелым, требовательным, его пальцы в ее волосах удерживали ее на месте, а язык скользил по ее рту, требуя каждый дюйм с безжалостностью босса мафии, которым он был.

Дрожь возбуждения пробежала по ее телу. Молчание их встречи, тайное, запретное, разжигало в ней огонь. Она отдалась ощущению его горячего, влажного рта на своих губах, твердости его таза, прикосновения его руки к мягким ягодицам ее задницы.

Если бы он захотел поделиться своей болью, она была бы рада этому. Если бы он захотел отдать ей свое тело, она бы открылась и впустила его.

С тихим стоном он перекатился, пока она не легла под ним на спину. Нико опустился на колени между ее раздвинутых ног, упиваясь ее телом, словно умирал от жажды. Его большая рука обхватила ее запястья и прижал к кровати у нее над головой. Она извивалась в его объятиях, борясь с притяжением желания, с его мощной хваткой. Но он не сдавался. Он обнажился перед ней, но все еще держал себя в руках.

Просунув одну ногу между ее бедер, он наклонился и накрыл своим ртом ее сосок, посасывая его с большим усилием. Она чувствовала каждый восхитительный толчок внизу живота и выгибала спину, наслаждаясь связью, которую она чувствовала, когда была с ним, тем чувством правильности, которое она испытала в первый раз, когда они встретились.

Он прижал ее груди друг к другу, лизнул один сосок, затем другой, дразня их обоих, пока влага не потекла между ее ног. Как раз в тот момент, когда она подумала, что больше не выдержит, он соскользнул вниз, покусывая и целуя ее живот, пока она не начала дергать бедрами, пытаясь доставить его туда, куда ей хотелось.

Одной рукой все еще держа ее запястья, Нико опустился на колени между ее ног и провел большим пальцем между складками ее губ.

Она лизнула его большой палец, втянула его в рот, глубоко втянула, чтобы показать ему, что она хочет сделать, как она может унять его боль.

Низкий, хриплый рык раздался в его груди. Он встал с кровати и быстро снял с себя одежду. Но когда она села, придвинулась к краю кровати, намереваясь выполнить обещание своего рта, он прижал ее спиной к мягкому покрывалу и устроился между ее раздвинутых бедер.

Уступи мне — безмолвно требовало его тело.

Она со вздохом уступила, легла на спину и открылась самому страшному гангстеру в Вегасе.

Нежными пальцами он погладил вдоль ее половых губ, скользя ее влагой по клитору. Ее бедра беспокойно задвигались на кровати, и она застонала, подталкивая его к своему входу. Нико устроился между ее бедер, его широкие плечи раздвинули ее ноги, а дыхание было горячим и обещающим. Мия запустила пальцы в его волосы, толкая ниже с молчаливой мольбой.

Он поцеловал ее глубоко, интимно, его язык проник внутрь нее. Она задохнулась и прижалась к нему, отдаваясь наслаждению его чувственного рта. Приподняв ее бедра, он подвел ее к краю, облизывая и посасывая, чередуя глубокие толчки своего языка в ее центр с прикосновениями бабочки к ее клитору. Каждый ее мускул дрожал от предвкушения, а желудок скрутило узлом.