— Ты не предупредила, что собираешься навестить меня, — она поцеловала Мию в щеку. — А Кэт с тобой? — ее лицо вытянулось, когда она увидела Нико и его банду у двери. — Также ты не сказала мне, что будешь с компанией.
— Это Нико, — она заколебалась, не зная, как воспримет эту новость ее мать. — Нико Тоскани.
Когда мама никак не отреагировала, она продолжила лепетать:
— Мы женаты. Я вышла за него замуж. У меня есть кольцо, — она подняла руку, но мать по-прежнему не двигалась.
— Мама?
— Он убьет тебя, — мамино лицо исказилось от ужаса. — На этот раз твой отец убьет тебя. Как ты могла так поступить, Мия? Это будет делом чести. Ты была обещана Тони Тоскани.
Мия почувствовала теплую руку Нико на своей спине, легкий жест поддержки, который придал ей сил.
— Он тоже тосканец. Он двоюродный брат Тони. Папа согласился дать Тоскани женщину из Кордано, и мы выполнили это соглашение, но так, как решила я.
Глаза мамы расширились от шока, а лицо побледнело.
— Dio mio. Скажи мне, что ты шутишь. Нико Тоскани? И он здесь для того, чтобы... — она попятилась назад. — Твоего отца здесь нет.
— Он здесь только для того, чтобы встретиться с тобой и Данте, мама. Он не собирается никого убивать. Он довольно цивилизованный человек.
— Piacere di conoscerla (итал. — очень приятно с вами познакомиться), — Нико усмехнулся и наклонился, чтобы поцеловать маму в щеку.
— E Lei (итал. — и мне), — сухо сказала мать Мии, но в ее голосе не было теплоты.
— Я позвонила в офис Данте, и мне сказали, что он здесь. Он сейчас в кабинете? — Мия испытывала смешанные чувства, в представлении Нико Данте, в основном чувство вины. Хотя Данте совершил несколько ужасных поступков, он все еще оставался ее братом, и она поклялась унести его тайну с собой в могилу. Но ей было тошно скрывать правду от Нико. Судя по тому, что она видела, Нико был преданным, честным человеком, и нарушение его доверия было, вероятно, единственной вещью, которую он никогда не простит.
Лицо матери расслабилось до своей обычной неумолимой маски, и она в мгновение ока превратилась из испуганной родительницы в идеальную хозяйку дома. Она явно хотела сказать что-то еще, но была слишком вежлива, чтобы высказать свое мнение в присутствии Нико.
— Да, это так. Может быть, твои гости хотят поесть? Я могу кое-что приготовить.
Конечно, Нико и его люди воспрянули духом, услышав предложение итальянской домашней кухни, но Мия хотела, как можно быстрее войти и выйти из дома. Она никогда не видела, чтобы ее мать реагировала на ситуацию иначе, чем с безупречным приличием, и это заставляло ее нервничать.
— Не сегодня. Я просто хотела увидеть Данте, а потом нам надо будет идти, — она сделала шаг вперед, но мама схватила ее за руку и отвела в сторону.
— А Кэт в безопасности? Где она? Я хочу поговорить с ней.
Смущенная резким шепотом матери и крепким пожатием ее руки, она отстранилась.
— С ней все в порядке. Она в безопасном месте. Гораздо безопаснее, чем здесь, дома, где ее некому защитить.
Ее мать взглянула на Нико и Луку, занятых разговором, и понизила голос.
— Я ничего не могла поделать.
— Ты никогда ничего не могла сделать, — Мия никогда раньше не говорила матери о своей неспособности защитить детей от жестокого обращения Папы, и она была потрясена собственной горечью.
Мать Мии потянула ее за угол, и на лице промелькнула боль.
— Я чувствовала каждый крик, похожий на нож, пронзающий мое сердце. Я знаю, ты думала, что не была рядом с тобой, что я была слабой, и, возможно, это одна из причин, почему ты так стремишься расширить права и возможности женщин. Но женщины могут быть сильными по-разному. Каждое препятствие не нужно встречать лицом к лицу. Бывали моменты, когда я сжигала еду или разбивала вазу, чтобы он обратил свой гнев на меня, а не на тебя. Я очень старалась, чтобы он был счастлив, чтобы ты была в безопасности. Каждую минуту этого дня я пыталась придумать, как удержать тебя подальше от дома, отговорить от того, что могло бы его разозлить, защитить тебя единственным доступным мне способом.
— Ты могла забрать нас отсюда. Могла ему противостоять, — потрясенная, Мия могла только смотреть, уставившись.
— Если бы я увезла тебя отсюда, он бы нас нашел. Ты же знаешь, — предостерегающе сказала Мама. — А если бы я ему противостояла, он бы меня убил. После того как вы все родились, а я начала стареть, я не была ему по-настоящему полезна, разве что развлекала его гостей. Я много раз думала об этом, но кто бы защитил тебя, когда меня не стало? Я осталась ради тебя, чтобы защитить, чтобы помочь тебе найти путь к свободе.
Сердце Мии упало до самого желудка, и слова вырвались у нее испуганным шепотом.
— Я даже представить себе такого не могла.
— Я не хотела, чтобы ты знала, — ее мать крутила браслет вокруг запястья. — Я говорю это не для того, чтобы тебе было плохо. Я сделала то, что сделала бы любая мать. Но не думай, что женщина не сильна, потому что ты не можешь увидеть, как она борется. В том, чтобы терпеть, столько же силы, сколько и в том, чтобы вступить в бой. Есть сила и в том, чтобы выбирать свои битвы и знать, когда уйти. Есть сила в том, чтобы принять свои ограничения и позволить кому-то помочь тебе. Сильная женщина становится сильной из-за боли, с которой она сталкивается и побеждает, из-за сражений, которые она ведет, и которые никто не видел, падает и поднимается снова, улыбаясь утром, как будто она не плакала прошлой ночью. Больше всего я сожалею, что не научила этому тебя. Ты думала, что я бросила вас, хотя на самом деле я была позади вас, поддерживая на каждом шагу.
— Мама... — голос Мии надломился, и она заключила мать в объятия.
— Если все это правда, то я счастлива, потому что ты будешь в безопасности, — прошептала мама ей на ухо.
— Но не отталкивай его. В некоторых битвах мы не можем сражаться в одиночку, — она поцеловала Мию в щеку и отстранилась. — Пойду приготовлю что-нибудь для твоих гостей. Если у нас не будет возможности поговорить до твоего отъезда, дай Кэт знать, что я скучаю по ней.
— Я так и сделаю, мама, — ее гнев утих так же быстро, как и вспыхнул, и пустое пространство вместо него заполнилось восхищением. — Она тоже по тебе скучает.
Присоединившись к Нико в фойе, она повела его по коридору в кабинет своего отца вместе с его людьми, а охранники отца шли следом за ними.
— Все идет очень даже не плохо, — прошептал Нико. — Может быть, потом мы сможем осмотреть твою спальню, — он ущипнул ее за задницу, и Мия шлепнула его по руке, в то время как Лука и Фрэнки хихикали позади них.
— Веди себя прилично. Нас еще предстоит иметь дело с Данте.
— Он тебя не тронет, — Улыбка Нико исчезла, сменившись хмурым взглядом. — Никто тебя не тронет. Никто тебя не обидит. Ты моя жена, и я буду защищать тебя до последнего вздоха.
— Тебе следовало бы сниматься в кино, — Мия рассмеялась, несмотря на свое беспокойство. — Кто вообще так говорит? Мы женаты всего три дня.
— Мне все равно.
Она потянулась к его руке и крепко сжала ее.
— Мне приятно. Несмотря на мою приверженность к расширению прав и возможностей женщин, часть меня все еще любит всех этих альфа-самцов, которые будут защищать тебя. Это заставляет чувствовать себя милой и пушистой. Но прибереги это для тех случаев, когда ты действительно так думаешь.
— Я говорю серьезно, красавица. Не сомневайся, со мной ты в безопасности.
Прежде чем открыть дверь, Мия постучала. Данте сидел один за столом ее отца, перед ним лежала стопка папок. Рев стоял рядом, его накачанное мускулистое тело натягивало синюю шелковую рубашку, короткая толстая шея была обвита тяжелой золотой цепью. Он бросил на нее похотливый взгляд, когда она пересекла комнату, его злобный взгляд скользнул вниз по ее телу и вернулся к груди. Нико тихо зарычал позади нее, и она откашлялась, предупреждая, что Нико может наброситься.
— А что он здесь делает? — Данте поднял голову и его лицо исказилось в оскале, когда он увидел банду тосканцев, стоящую перед ним. — Какого хрена тосканцы делают в нашем доме?
