— Мы уходим, — пробормотал он, оттягивая момент, когда их губы должны были встретиться.

— Хорошо. Идём, — она уткнулась носом в его шею, вдохнула свежий запах его одеколона. — Думаю, ты подготовил для меня комнату. Давай используем её.

— Нет, — он скрежетнул зубами, бережно убрав её руки от своих очень тугих ягодиц. — Я приглашаю тебя на ужин.

Она озадаченно сморщила лоб.

— Не нужно меня угощать вином и кормить ужином. Я бы очень хотела сейчас подняться наверх, сорвать с нас одежду и продолжить то, что мы начали.

— Ты заслуживаешь большего, — он взял её под руку и повёл через толпу. — Но не обманывайся, красавица. Я собираюсь сам получить удовольствие от того, как возьму тебя сегодня ночью.

Глава 13

— Рад видеть вас, мистер Тоскани, лучший столик в нашем заведении готов для вас и вашей гостьи, — Ленни распахнул дверь, и Мия вслед за Нико вошли в «Иль Таволино».

Бдительный, как и всегда, Нико окинул взглядом остальных посетителей, пока Ленни вёл их к столику. Прятал ли тот парень в рубашке для боулинга под столом оружие? Собирался ли тот человек в костюме, направляющийся в уборную, вытащить из-под пиджака пистолет? Были ли те ребята в спортивных куртках, которые болтали возле бара, здесь не случайно или же они просто зашли перекусить после тренировки?

Ленни усадил их напротив сцены, а Большой Джо занял столик чуть дальше. Он был вторыми глазами Нико, и он доверял ему охранять вход в здание.

— Что мы сегодня будем есть, Ленни? — он отмахнулся от предложенного ему меню.

Ленни сделал несколько предложений, которые Нико проигнорировал.

— Знаешь, что? Я скажу тебе, что мы закажем. Приготовь мне прошуто, антипасто, капоната, поленту с горгонзолой, курицу масала, а когда мы закончим с этим, принеси немного кефали в луковом соусе. Что насчёт этого?

— Отлично, сэр.

Мия прерывисто кашлянула, и он поймал её хмурый взгляд. Он заказал много еды. Этого мало?

Взгляд Ленни метнулся сначала к Мие и назад к Нико. Он выглядел сильно сконфуженным, будто был зажат между молотом и наковальней.

— Что-нибудь ещё, мистер Тоскани?

Какого черта?!

— Тебе непонятно что-то из того, что я сказал?

Мия издала раздраженный звук и взяла в руку стакан воды, так сильно сжимая его, что костяшки её пальцев побелели. Что-то шевельнулось на задворках сознания Нико, но до того, как он смог понять, что это, Ленни попятился, склоняясь в раболепном поклоне.

— Прошу прощения. Я сейчас же принесу вам ваш заказ.

— Раньше у меня не было проблем с Ленни, — он потянулся за рукой Мии, но девушка отодвинула её.

То ощущение в его сознании стало уколом предупреждения. Проклятье. Разумеется, не всем нравится кефаль.

— Тебе не нравится еда? Я скажу Ленни приготовить что-то другое.

— Она мне нравится, — сказала девушка надорванным голосом. — Но я бы предпочла, чтобы меня для начала спросили.

Спросили? Всегда заказывал еду он. Он был мужчиной. Это было его работой. А женщины едят то, что едят мужчины, потому что мужчины знают, какая еда вкусная. Ей нужно было понять, что, когда речь заходит о защите и обеспечении, он здесь главный.

— Я му...

Она подняла руку, перебивая его.

— Не продолжай. Просто. Не. Продолжай.

Он почувствовал легкий укол сожаления, что не спросил ее мнения, тем более из-за ее осторожности в проявлении неуважение к нему в присутствии Ленни. Учитывая ее взгляды на расширение прав и возможностей женщин, ее сдержанность была подарком неизмеримой ценности.

— В следующий раз, красавица, скажешь, что ты хочешь.

Будет следующий раз? Хотел ли он ввязываться в это дело, когда над его головой все еще висела помолвка со Скоццари? Единственное возможное будущее, которое у них могло быть, это будущее, в котором Мия станет его любовницей.

Нико почувствовал странное напряжение в груди при мысли о том, что он позволит Мие пройти через то, через что прошла его мать. Да, была любовь, но также было много ревности, печали и боли. А что, если у них будет сын? Неужели он действительно хотел бы, чтобы ребенок носил клеймо, которое носил он, вырастая бастардом в культуре, где брак был священной связью? Ничто не давалось Нико легко. Ему пришлось бороться за то немногое уважение, которое он заслужил. И все, чего он достиг, имело свою цену.

— Это место удивительное, — Мия указала на фотографии, которые висели на ближайших стенах — классические гравюры эпохи расцвета Лас-Вегаса, «танцовщицы пятидесятых», «Крысиная стая шестидесятых» (прим.пер. — команда деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая группировалась вокруг Хамфри Богарта и его супруги Лорен Бэколл), «Синатра», «Либераче» (прим.пер. — американский пианист, певец и шоумен), и классические отели «Фламинго» и «Ривьера».

— Такими были те дни, — сказал Нико, благодарный ей за попытку сгладить то, что могло бы стать неожиданным концом вечера. — Великие имена. Великие дела. Все отели старались превзойти друг друга. Деньги текли рекой. Всем заправляла мафия.

— Тебе действительно нравятся все старое. Это твой ресторан?

— У меня частичный интерес.

— Думаю, скоро будет полный интерес, — Она рассмеялась, и тени исчезли с ее лица. — Я знаю, как работает этот частичный интерес. Было бы обидно, если бы он сошёл на нет.

— Я защищаю все, что мне принадлежит, — он взял ее за подбородок, и провел большим пальцем по изгибу ее щеки. — Все.

Мия долго смотрела на него, потом наклонила голову и потерлась щекой о его ладонь.

Прощена.

Он почувствовал, как внутри него что-то развернулось, и жидкое тепло затопило его тело, распространяясь в пальцы рук и ног.

— Так ты любитель истории?

— Просто Вегаса, — Нико неохотно отпустил ее, когда подошел официант, чтобы наполнить их стаканы водой. — Идея создать что-то из ничего, этот невероятный город посреди пустыни... я бы хотел быть частью этого, — он колебался, не желая больше делиться, но никто никогда не проявлял особого интереса к его тайной страсти.

— Мой отец возненавидел бы все это. Он был очень практичным человеком. Очень традиционный. Очень предан семье и бизнесу. Он был НьюЙоркцем. Быть посланным сюда, чтобы создать группировку в Лас-Вегасе, было для него наказанием. Он сказал, что единственное хорошее, что из этого вышло, это то, что он встретил мою мать.

— Его любовницу?

— Да, — он отпил глоток ледяной воды и почувствовал, как по венам пробежала прохлада.

— Это было тяжело для нее. Они любили друг друга, но у него никогда не было шанса жениться на ней. Ее семье нечего было предложить. И, конечно же, браки Коза Ностры вечны, поэтому не было никакой возможности развестись, как только он женился на моей мачехе, — он осушил остаток стакана, пытаясь ледяным ожогом снять остроту горьких воспоминаний.

— Я построил казино в память о своей матери. Она была Вегас-танцовщицей в одном из шоу, она любила петь и танцевать, игру в азартные игры и вечеринки. Управление чисто. Достойное. В честь ее. Если бы я мог сделать это для семьи, я бы сделал.

— Ты хочешь, чтобы семья была достойной?

— А какой бастард не хотел бы?

— Нико... — она придвинулась к нему поближе, и успокаивающим жестом погладила его по волосам, который облегчил боль, которую он никогда не осознавал в своем сердце.

— Любовь не стоит боли, — сказал он.

— Любовь создала тебя, — она прижалась к его щеке поцелуем, когда прошептала ему в ухо: — Угрожающе восхитительный, сексуальный, красивый босс мафии.

Если бы любовь была хоть немного похожа на то, что он чувствовал сейчас, он смог бы справиться с Тони, семьей, Фальцони и даже гребаными сицилийцами со связанными за спиной руками. Он сможет долететь до гребаной Луны, нырнуть на дно океана, поймать звезду и вернуть ее на землю. Почувствует ли он то же самое к своей сицилийской невесте? Он давно смирился с браком без любви, но никогда не понимал, что он может потерять.