Жёны наши – золото, прощали всё нам, бузотёрам.

Позвонила тёща:

– Алик, Алик, у нас беда.

– Что случилось, Лидия Ивановна?

– Дом новый упал на даче – ветром сдуло.

В ближайшую субботу все собрались на даче – дом действительно упал. Стали разбираться, как это произошло, разобрались – всё было бы комично, если бы дом не упал.

Причиной падения пола был дедов живот и неверно выбранная последовательность возведения элементов здания. Живот помешал следующим образом: дом стоял благодаря большому количеству подпорок и укосин, которые, являясь, по сути, рёбрами жёсткости, обеспечивали и устойчивость строения. Но они мешали деду проникать в нужное место стройки – живот не пролезал, обходить было лениво, и дед каждый раз в сердцах снимал очередную подпорку. Одну снял – дом стоит, две – стоит, три – то же самое, ну и хрен ли с ними церемониться? Стоит же, не падает.

Чтобы можно было работать в дождь, дед решил закончить крышу. Стропила мы втроём поставили раньше, и дед взял и приколотил всю обрешётку, осталось только рубероидом накрыть – и порядок, работай в любую непогоду – всё как учили. Но учили не там и не тому – дед кончил техникум, что-то такое по контрольно-измерительным приборам и автоматике водонагревательных котлов, но строительству там не обучали. После того как он обрешетил кровлю, парусность её сильно возросла, и при первом сильном ветре дом сдуло к чёртовой матери, поскольку подпорочек-то не было.

Дед так расстроился, что пришлось договориться на работе и потрудиться ещё недельку на восстановлении дома. Витька так и так был в отпуске, приехали обе дочки – помогали относить и сортировать элементы строения. За неделю разобрали и снова собрали здание, капитально его закрепили откосами, заложили брусом почти все стенные проёмы первого этажа, поставили стропила и снова обрешетили. Дед с Витькой до осени успели накрыть крышу рубероидом и вставить застеклённые оконные рамы.

Как-то после работы шли домой вместе с Валеркой Стратьевым, и я предложил:

– Может, по кружечке?

Валера подумал минутку и ответил:

– А может, ко мне? У меня батя винца прислал и бастурмы вяленой.

Отказаться от халявного винца и вяленой бастурмы – да это надо быть полным дебилом, и мы поменяли направление движения.

Валерка жил недалеко, минутах в десяти езды, не помню точно, кажется, на трамвае. Валера рассказывал, что у родителей жены было две квартиры, и одну они отдали им. Это была небольшая уютная квартирка, окна которой выходили на проезжую часть.

Я пошёл помыть руки, увидел, что ванна на треть заполнена какой-то красной жидкостью, спросил:

– А чего у тебя в ванной?

– Вино.

– Ни хрена себе, а откуда столько?

– Батя прислал.

– А у отца откуда?

– Ты ж знаешь, я из Молдавии, там у каждого свой виноградничек и своё вино. В России на своих огородах картошку выращивают, а у нас виноград. Потом у меня отец на винзаводе работает водителем, вино в цистерне возит.

Валерка рассказал, что батя его регулярно отправляет ему винцо. У них было две канистры: пока одна с вином ехала по почте в Москву, другая, опустошённая, ехала в Молдавию. Правда, была проблемка, почтари – те ещё пройдохи, регулярно отсасывали винцо из закрытой посылки. Делалось это просто: поскольку канистра была пластиковая, они длинной иглой прокалывали фанерный ящик и пластиковую канистру и отсасывали винишко. Возможно, что ящик прокалывали шилом, – неважно, главное то, что часть вина-то тю-тю. Но Валерка тоже был не лыком шит – договорился на седьмой кафедре, и мужики сварили ему две канистры из нержавейки – конвейер заработал как положено, и усушка-утруска свелась к нулю.

Выпили винца, закусили удивительно вкусной бастурмой, поболтали.

С Валерой у нас быстро возникли приятельские отношения – было немало общего: оба недавно окончили институт, у каждого было по одному ребёнку в семье – у него была маленькая дочь, вдобавок оба мы испытывали определённые финансовые затруднения. За разговором Валера сказал:

– Слушай, давай летом в строяк запишемся – денег немного заработаем. У нас на сварке парня оставили после института – работает инженером, у меня неплохие отношения с ним. Он едет командиром факультетского студенческого отряда летом в Норильск, я поговорю с ним, он нас возьмёт в отряд, не сомневаюсь.

– А немного – это сколько?

– Рублей восемьсот, я думаю, получим.

– Давай, очень даже неплохо было бы съездить, а-то с денежками напряг.

– Ты для надёжности командиру, если он спросит, скажи, что в Норильске был в строяке.

– Так я не был.

– Да соври, не страшно, так чтобы он не сомневался, что ты руками работать сможешь.

– А я в самом деле могу.

– Ну вот, тем более.

Валера переговорил, командир согласился, но попросил, чтобы я подошёл – познакомиться.

Я подошёл на секцию сварки, переговорили, я соврал, что работал в Норильске. В общем, договорились, что в первых числах июня мы с Валерой вылетаем со студенческим строительным отрядом в Норильск.

В июне я взял свой походный рюкзачок, сложил туда кое-какое барахлишко, бутыль спирта – любил тогда после бритья протирать физиономию спиртом, отечественные лосьоны не вызывали у меня уважения, потом спирт никогда лишним не будет, и прибыл в нужный день и час в Домодедово. Отряд наш составлял человек сорок-пятьдесят, загрузились в самолёт, через четыре часа прибыли в Норильск. Было пасмурно, сыпался редкий снежок. Ждали автобусы – подошёл старший, стал нас развлекать байками, задал вопрос, который, надо полагать, он задавал всем:

– А чем аэропорт Норильска отличается от Домодедово?

Посыпались ответы:

– Колонны, полы, стены, пальмы…

Все они отвергались, я тоже стоял, разглядывал и обратил внимание, что стёкла зала прибытия двойные, что было вполне естественно для здания, находящегося за полярным кругом, но чего я не видел в аэропортах средней полосы, и ответил:

– Двойные стёкла.

Старший глянул на меня – было понятно, что на студента-первокурсника я мало похож, и ответил:

– Ну, ты, понятное дело, в Норильске не первый раз, знаешь.

Я с гордостью надул грудь и щёки.

Поселили нас – судя по всему, это традиционно происходило со всеми стройотрядниками – в школе. В классах стояли металлические разборные кровати, было бельё, вешалки, распределили по бригадам. Бригадиром у нас был Серёга Сопочкин, инженер с шестой кафедры, классный парень. Забавно – окончили одну кафедру – он заканчивал дневное отделение, работаем на родственных кафедрах, обедаем в одних столовых, ходим в одну библиотеку, а в институте ни разу не пересеклись. Чтобы познакомиться, надо было отъехать от Москвы на три тысячи километров.

В первую ночь не спалось, я, как неслух, предложил тяпнуть для сна, Серёга поначалу сопротивлялся этой идее – всё ж таки бугор, но, поняв, что спать никто не готов, чертыхаясь, поднялся, вытащил бутылку водки из рюкзака и пошёл к подоконнику. Валера достал бутылку виноградного спирта, я – обычного, подтянулись козероги, выпили, проговорили до утра.

Поначалу нас кинули на ремонт поребриков, так на севера́х (севера́ – так, во множественном числе, называл север мой тесть, воевавший в Великую Отечественную матросом на северном флоте и много раз бывший по делам службы – он был наладчиком котельного оборудования – во всех северных городах России) называют тротуарные бордюры.

Как рассказал нам наш командир, перемещающийся по всем бригадам отряда, после зимы изрядная часть поребриков требует ремонта или полного восстановления. Зимой из-за обильных снегопадов применяемые для расчистки тротуаров «Катэры» – так норильчане называли американские тракторы Caterpillar – зачастую повреждают или полностью сносят поребрики – немудрено, под снегом поди разбери, где он тут, а мощи в «Катэре» неимоверно.

Работа была немудрённая – мы строили опалубку под бетонирование этих самых поребриков, и умения нашему бригадиру и нам для производства этих работ вполне хватало, но только до тех пор, пока мы не дошли до закругления – тут мы просели, не гнулись у нас доски на нужный диаметр, хоть ты тресни. Пришлось вызывать мастера – был такой человек в любом стройотряде, как правило, хорошо разбирающийся в строительстве. Сперва мы с Серёгой отнеслись скептически к тому, что он нас чему-то сможет научить, а зря. Научил. Появился невысокий крепко сбитый мужичок, с виду какой-то неказистый, посмотрел на нашу работу и указал на недочёты – типа опалубка наша местами кривовата: