С холодными мурашками по телу, Риас обнаружила, что боковым зрением в окнах церкви виден отнюдь не солнечный день, а тёмная-претёмная ночь с кровавой луной на небе. Бочком-бочком Риас переместилась к Акено, Кибе и Конеко и шепотом сказала им посмотреть краем глаза на Иссея. Те, выполнив указание, изменились в лице, но потом взяли себя в руки и приготовились к бою. «Иссей» в это время продолжал игнорировать окружающий мир, стоя с отсутствующим видом.

Вернул к реальности Ночного кошмара синхронный выкрик четверых демонов: «Элементы гармонии!». Ночной кошмар устало вздохнул и скосил на них глаза. Естественно он видел, появившиеся на указательных пальцах демонов волшебные кольца – Элементы гармонии. Но также он видел, что на этот раз никакое волшебное сияние они не испускали. Как волшебный пони, обладающий кьюти-маркой, Ночной кошмар чувствовал, что в первый раз Элементы гармонии работают даже в самых неподходящих руках. Но только в первый раз!

Ночной кошмар молчал. Демоны тоже не знали, что сказать в такой ситуации. Ведь они думали, что после их выкрика «Элементы гармонии!» ударит волшебная радуга и развеет это странное и страшное нечто от которого мурашки страха бегут по коже. Но ничего не произошло. Вообще НИЧЕГО! Неловкость момента давно пересекла уровень, когда принц на белом коне пытается обнажить волшебный меч, дабы сразить князя тьмы, а оный меч, застревает в ножнах. Пожалуй, она даже пересекла уровень того, что испытывали бы два юных героя в течении четырёх томов добиравшиеся к вулкану, дабы бросить в жерло оного некое волшебное колечко, но обнаружившие у подножия табличку: «Ородруин потух. Извините за беспокойство. Саурон».

Но демоны, как и прочие разумные существа с инстинктом самосохранения, так просто не сдаются. На клич Риас: «Да мы и по старинке – сталью и магией справимся!» её слуги отреагировали обнажением мечей, принятием боевых стоек и созданием рунных кругов убойных заклинаний.

– СПРАВИТЕСЬ? – холодно переспросил совсем не настроенный на долгий разговор Ночной кошмар, – АКТИВАЦИЯ БЕСКОНЕЧНОГО КОШМАРА!

Риас Гремори

Сознание возвращалось медленно. Голова была тяжелая, как свинцом налитая. Да ещё и мучало какое-то странное ощущение, что она забыла о каком-то важном деле. И ещё эта темнота вокруг. Пошевелившись, Риас поняла, что находится в какой-то картонной коробке. «Что это со мной? Я же не Гаспар, чтобы спать в коробке», – вяло подумала девушка. Свет резанул по глазам, выбравшейся на свежий воздух Риас. Внезапно девушку окружили служанки и тараторя что-то о прекрасном дне и её чудесном виде, начали её наряжать в платье. И не успела Риас и глазом моргнуть, как её нарядили в белое платье и вручили букет. «Белое… свадебное…», – дошло до сознания демоницы. Чувствуя, как силы покидают её, Риас взмахнула руками, дабы удержать равновесие. И кто-то любезно подхватил её под локоток и повлёк к закрытым дверям зала. «Куда вы меня тащите?», – дрожащим голосом попыталась возмутиться Риас. «Конечно же на нашу свадьбу, моя дорогая Риас!», – услышала она голос, от которого дрожь страха пробежала по её телу. Ни жива, ни мертва – так можно было описать состояние Риас Гремори в этот момент. Еле-еле переставляя налитые свинцом ноги она под ручку со своим будущим мужем, которому она страшилась взглянуть в лицо, продвигалась вперед. К свадебному алтарю. Внезапно что-то привлекло внимание Риас. Это была обычная картонная коробка. Достаточно большая, чтобы в ней поместился человек. И тут Риас поняла, что она зря так пренебрежительно относилась к своему слуге Гаспару. И что спрятаться от окружающего мира в коробке – это просто замечательная идея. И, отбросив в сторону мерзкий букет, Риас юркнула в коробку. Снаружи доносились крики и требования немедленно выйти, но Риас повторяла: «Нет, нет, нет…». И голоса постепенно затихли. А затем, Риас и сама не заметила, как её сморил тяжёлый сон, больше похожий на обморок от нервного перенапряжения.

…Сознание возвращалось медленно. Голова была тяжелая, как свинцом налитая. И ещё эта темнота вокруг. Пошевелившись, Риас поняла, что находится в какой-то картонной коробке. «Что это со мной? Я же не Гаспар, чтобы спать в коробке», – вяло подумала девушка. Плюс ко всему, мучало какое-то странное ощущение, что она забыла о каком-то важном деле.

Акено Химеджима

Голова кружилось. Перед глазами всё плыло. «Это от голода… Сколько я уже не ела? Пять дней? Неделю?», – подумала девушка, но так и не нашла в своей памяти ответа. Мысли путались и всё время казалось, что забыл что-то важное. Кое-как сфокусировав зрение, Акено обнаружила себя валяющейся в канаве у ворот кланового квартала. «Химеджима» – было написано на гербе у ворот. «Голодный обморок», – подумала Акено с трудом поднимаясь на ноги. Открыть тяжеленые створки ворот было тем ещё испытанием для обессилившей девушки. Но при этом Акено точно знала, что члены её клана наблюдают за ней. Глянув, в с таким трудом отодвинутую створку, Акено убедилась, что так оно и есть. И никто из них даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей с этой створкой ворот. Сгорбившись, Акено проследовала по дорожке к главному зданию. Шепотки: «Отродье! Монстр! Исчадие!» били не хуже кнута. Взглянуть в лицо главе клана она так и не решилась. Встав на колени, она попыталась прочистить горло, но из него вырвалось лишь какое-то слабое сипение. Впрочем, в её словах тут не нуждались. «Исчезни, мерзкое порождение зла! Клан экзорцистов Химеджима не знает никакой Акено и не желает тебя видеть!». Это был конец, любые дальнейшие слова девушки были отныне абсолютно бесполезны. Сглотнув подступившие к глазам слёзы, Акено сгорбившись направилась обратно к выходу. Кто первый бросил в Акено комок грязи девушка не видела. Да и какая разница. Прикрыв голову руками Акено побежала, а вслед ей неслись злобные выкрики. Но далеко убежать ей не дали. За воротами девушку уже ждали. Увидев палки в руках бывших соклановцев, Акено было попятилась назад, но куда могла убежать обессилевшая от голода девушка. От первого же удара мир завертелся и поплыл куда вбок. Нелепо взмахнув руками Акено мешком свалилась в придорожную канаву. Затем на неё обрушился град ударов, но Акено успела ощутить только первые два или три. А затем тьма обморока заволокла сознание девушки.

…Голова кружилось. Перед глазами всё плыло. «Это от голода… Сколько я уже не ела? Пять дней? Неделю?», – подумала девушка, но так и не нашла в своей памяти ответа. Мысли путались и всё время казалось, что забыл что-то важное. Кое-как сфокусировав зрение, Акено обнаружила себя валяющейся в канаве у ворот кланового квартала. «Да, надо встать и зайти в эти двери…».

Киба Юто

Голова была такой тяжелой, как будто Киба не спал всю ночь. С трудом разлепив веки парень обнаружил себя не на кровати, а в углу общей спальни сиротского приюта. Какая-то мысль стучала молоточками в висках. Мысль о том, что он что-то забыл. Но что именно он забыл Киба не мог вспомнить. Но долго предаваться раздумьям ему не дали. На пороге появился святой отец Бальба и радостно объявил, что его эксперименты вышли на финишную прямую, и что им выпала честь… Тут святой отец закруглил свою речи, ухватил за плечо ближайшего ребёнка и потащил его за собой. Через несколько секунд за стеной раздались душераздирающие крики. Все в спальне застыли как изваяния, боясь пошевелиться. Сколько длились эти крики Киба не мог сказать. Минута? Час? Что-то было не так с чувством времени Кибы. Затем страшные крики затихли, но ничего не закончилось. Снова на пороге возник отец Бальба и увёл за собой следующего ребёнка. Не в силах более слышать эти крики Киба забился в самый дальний и тёмный угол спальни и там заткнул себе уши пальцами. Не то чтобы это как-то сильно помогло, но всё же… От переживаемого стресса сознание Кибы казалось отделилось от тела, и он смотрит на себя откуда-то со стороны. В очередной раз возникший в дверном проёме отец Бальба, оглядев спальню, проговорил: «О! Подопытный материал закончился!». Забившегося в дальний и тёмный угол Кибу он не заметил. Хлопнула дверь. Святой отец ушёл. И тут всё сразу навалилось на Кибу. К нему пришло осознание, что его друзья мертвы. Что он никогда больше их не увидит. И что он должен был что-то сделать… Но что? Он слаб и беспомощен. Слёзы горя и отчаяния текли по лицу Кибы. Свернувшись в комочек и обхватив голову руками, он хотел только одного – забыть всё это. Рыдания сменились судорожными всхлипами без слёз, и мальчик наконец-то забылся в тяжелом, беспокойном сне.