Толпа за спинами друзей шумела как волнующееся море.

Лантея разгневанной птицей летела по коридорам, пока не нашла самое уединенное место дворца — личную библиотеку матриарха. Доступ в это помещение имели только члены правящей семьи, поэтому можно было не переживать, что кто-нибудь осмелится прервать разговор хетай-ра и профессора, а им было что обсудить. Как только девушка завела его в комнату и раздраженно захлопнула непроницаемые стеклянные двери, Ашарх зашелся сухим кашлем. Последствия болезни напомнили о себе из-за бега по дворцовым коридорам.

Библиотека была относительно небольшой: каменные стеллажи ровными рядами заполнили все свободное пространство, оставив лишь небольшой пяточек в центре зала для стола и пары лавок из песчаника. На стенах книжные полки находились прямо в породе, поднимаясь вверх и образовывая второй ярус, куда вела узкая каменная лестница. Единственным освещением были многочисленные стеклянные сосуды с светлячками, расставленные по всей комнате.

— Ты можешь объяснить мне, что произошло на собрании? — сразу же спросил преподаватель, как только прокашлялся.

— Они не позволили мне ничего рассказать, — сердито ответила хетай-ра, подобрав один из светильников с насекомыми и направляясь к центральному столику.

— Мама и сестра? — уточнил Аш, следуя за своей спутницей мимо каменных стеллажей. — Что они сказали?

— Что у меня нет права выступать на общественных собраниях. Более того, они имеют все основания, чтобы так говорить.

— Но ведь ты дочь правительницы! Разве одно это не дает тебе право голоса?

— Скорее, сейчас это действует против меня, — девушка опустилась на лавку. — Каждая особа женского пола из правящей семьи на свое совершеннолетие обязана пройти традиционные испытания светом и тьмой. Если обыкновенные женщины и мужчины Бархана при достижении нужного возраста участвуют в простом обряде, где всего лишь должны испить отвар из ядовитых грибов, который якобы показывает их будущее, то дочери матриархов проходят тяжелые испытания, чтобы доказать свое право на милость богини. Если Эван’Лин благословляет их, то эти женщины имеют право голоса и право на власть.

— Ты не проходила эти испытания? — догадался профессор, садясь напротив собеседницы.

— Да. Я сбежала из Бархана до совершеннолетия, оно наступило уже в Залмар-Афи.

— Никогда бы не подумал, что ты такая юная.

— Хетай-ра живут дольше людей, Аш, — странно посмотрела на своего спутника Лантея. — Мы живем по полтора века, и совершеннолетие наступает у девушек в 25 лет, а у юношей в 23 года.

Преподаватель удивленно приподнял брови. Он даже не мог предположить, что в мире существуют такие долгожители.

— Значит, чтобы тебе дали слово, нужно пройти эти испытания? — переспросил Ашарх, когда оправился от изумления. — В чем они заключаются?

— На испытании светом меня отправят на поверхность. Я должна буду отыскать одно очень редкое растение — цветок пустыни. Оно растет поодиночке, найти его нелегко, да и песчаные бури не способствуют поискам. На втором испытании мне придется пойти в Дикие тоннели, на дальние темные уровни, чтобы найти и уничтожить хотя бы одну тварь. И принести в Бархан доказательство своей победы.

— Последнее звучит как самоубийство.

— Они оба достаточно сложные и опасные. Девушки часто гибнут на таких испытаниях, особенно на втором. С собой нельзя брать ничего, кроме фляги с водой и одного ножа.

— Какая нелепость! — возмутился преподаватель. — Я не могу понять, какой смысл этих испытаний? Матриархи отправляют своих дочерей на верную смерть? И все с этим согласны? Но ведь трон может лишиться наследниц!

— Трон никогда не будет пустовать, древо правящей семьи огромно, — нравоучительно заметила Лантея, барабаня когтями по столу. — А соблюдение древних безумных традиций — это просто бич всей цивилизации хетай-ра, Аш, если ты еще не заметил. И мне кажется, что именно это тащит мой народ на дно. Но сейчас я даже ничего не могу сделать, пока не пройду все эти обряды. Видишь ли, суть испытаний в том, чтобы доказать, что хетай-ра сильна и храбра, что она может постоять за себя, выжить, найти решение в трудной ситуации и не сдаться. Потому что тогда народ будет уверен, что эта девушка защитит и Бархан.

— Проклятье, ну неужели нет никакого иного способа, чтобы это выяснить? — в негодовании ударил кулаком по столу профессор.

— Не я придумывала эти традиции, — развела руками Лантея. — Но испытания меня не пугают. В конце концов, к ним я морально готовилась с детства. Есть кое-что другое, волнующее меня гораздо больше.

— И что это?

— Испытания — это временная отсрочка, которая нужна сестре и матери, чтобы настроить против меня городское собрание. Пока я буду ползать по пустыням, они убедят всех, что мои слова о мире на поверхности — это лишь фантазия.

— Но ведь я живое подтверждение всем твоим словам!

— Вот именно, — девушка одарила спутника серьезным взглядом. — Я не смогу взять тебя с собой. А пока меня не будет, велика вероятность, что тебя захотят быстро и незаметно устранить. Как единственное подтверждение моего рассказа.

В этот момент стеклянные двери библиотеки со стуком распахнулись. В помещение уверенно шагнул единственный сын матриарха и принялся осматриваться. Когда он заметил за столом свою сестру, то сразу же устремился к ней.

— Лантея! Так и знал, что найду тебя именно здесь, — широко улыбнулся Манс и приветственно кивнул Ашарху, внимательно его изучая.

— Во дворце сотни комнат. Как ты узнал, что я буду в библиотеке? — с подозрением поинтересовалась девушка.

— Ты всегда пряталась здесь в детстве от матери и сестры.

— Откуда ты знаешь? — с удивлением спросила Лантея, не ожидавшая такого ответа.

— Они каждый раз отправляли меня на твои поиски, — Манс склонил голову на бок, и грустная улыбка тронула его пухлые губы. — Но я так и не признался, что твое убежище было среди книг.

Сестра нервно сглотнула, последние слова брата ее насторожили.

— Зачем ты пришел?

— Вчера мы очень скомканно поговорили. Ты спешила, и я не успел кое-что сказать. Сегодня искал тебя половину дня, но, видимо, вас обоих не было во дворце.

— Да, мы гуляли по городу. Так о чем ты хотел побеседовать?

— Мне не удалось поздравить тебя с совершеннолетием, сестра. Я так долго трудился над подарком, но из-за побега все отложилось. А вчера мне не представилось случая вручить его тебе. Позволь я сделаю это сейчас, чтобы на испытания ты отправилась не с пустыми руками.

Манс снял с пояса темные кожаные ножны и извлек из них на свет крупный стеклянный нож зеленоватого оттенка с изящным резным навершием, выполненным в виде головы орла. Он уверенно протянул сестре оружие рукоятью вперед. На ней тонкой вязью вились иероглифы, означающие «Манс Анакорит». Но Лантея замерла, не двигаясь с места и не принимая подарок брата.

— Я сделал его сам. Надеюсь, во время прохождения испытаний он пригодится тебе.

— Ты же понимаешь, что творишь? — спросила девушка, переводя взгляд с ножа на Манса и обратно. Она хорошо знала, что, по повериям хетай-ра, дарящий оружие, предлагает также свою верность.

— Отлично понимаю, — совершенно серьезно ответил юноша. — Мои вчерашние слова не были пустым звуком, я хочу это доказать. Прошу, сестра, прими этот нож, а вместе с ним и мою преданность. И если я когда-нибудь не оправдаю твое доверие, то верни этот клинок. Верни его в мое сердце.

Лантея сжала губы, метаясь в сомнениях. Манс вспомнил один из древнейших обычаев хетай-ра. Если тот, кто подарит именной нож, нарушит свои слова и предаст, то владелец оружия имел право убить клятвопреступника, и закон не наказал бы его за это. Это была высшая степень преданности, которую обыкновенно изъявляли матриарху.

— Почему ты это делаешь? — непонимающе покачала головой Лантея. — Мы ведь даже никогда толком не общались, а ты предлагаешь мне власть над собой.

— Я прекрасно понимаю, что происходит сейчас между тобой, Мерионой и матерью. Не думай, что если я двадцать три года был заперт на мужской половине дворца, то ничего не знаю. Я всегда незримо был рядом с тобой, пусть ты и не замечала. И сейчас больше всех остальных хочу добиться лучшей жизни для Бархана. И я считаю, что только ты можешь осуществить это.