а светлое облако остается все-таки светлым облаком, которое ни осветить, ни согреть не может, пока светлое облако не обратится в яркое солнце и звезды мыслей не сольются в определенное стройное мировоззрение с определенным ясно сознательным идеалом.

Не на всех стадиях умственного развития для человека верующего существует потребность в одинаковой степени сознательного отношения к религии. Пока сознание не играет первенствующей роли в жизни христианина, пока он склонен слепо подчиняться водительству представителей церкви, он может, не имея вполне ясного представления о христианском мировоззрении и идеале, верить и жить по вере настолько, насколько уясняют ему религию его духовные руководители.

Я не говорю, что такое отношение к религии желательно: я думаю, что каждый христианин должен был бы иметь право сказать вместе с апостолом Павлом: Я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день[39], во всяком случае, можно искренно верить и желать жить по вере, заменяя сознательное отношение к религии безусловным доверием к авторитету представителей церкви или безусловным доверием к правде установившегося строя жизни. Так в братских общинах первых веков для многих доверие к внутренней правде установившегося строя братской жизни и к авторитету духовных руководителей братства могло заменить собою самостоятельное понимание христианского мировоззрения и идеала.

В настоящее время многие с сочувствием говорят о подобной же простой вере русского народа. Если это действительно так, поразительная разница между жизнью по вере членов братских общин времен апостольских и жизнью по той же вере нашего современного русского простолюдина для нас очень многозначительна. Одно из двух: или доверия к руководителям в настоящее время нет, или руководство недостаточно.

Отказываясь подчиняться руководству представителей церкви, необходимо творить свою жизнь самостоятельно, и жизнь по вере делается невозможною без веры сознательной. С другой стороны, если возможно жить по вере, ограничиваясь верою простою, то только при смиренном подчинении своей личности руководству того, кто, наравне с апостолом Павлом, определенно знает, в кого верует.

Чтобы жить по вере, необходимо или верить сознательно, или быть руководимым людьми, сознательно верующими; единственное исключение из этого правила составляли бы люди святые, как свят Господь Бог наш; для них святая гармония духа заменяла бы собою инстинкт святости, который опять-таки не мог бы не привести их к вере сознательной; но святые души не воплощаются, они стыдятся пред Богом своей духовной наготы и не просят у Него, как милости, сокрыть свой стыд в кожаную одежду тела. Греховное человечество, утеряв гармонию духа, не может иметь и инстинкта святости; чтобы жить по вере, оно должно верить сознательно или добровольно подчиняться руководству тех, которые верят сознательно; творить волю Отца Небесного люди могут настолько, насколько определенно и ясно сознают волю Отца Небесного они или их руководители.

Чем большее значение приобретает сознание в жизни человечества, тем большая степень сознательности необходима и в вопросах веры. Чем более, развиваясь путем эволюции, осложняется жизнь, тем более затруднительно жить по вере, тем более необходимо ясное понимание воли Божией в применении к пестроте многообразия этой осложненной жизни. Чем более человек дорожит своею самостоятельностью, чем менее он склонен слепо подчинять себя и свою жизнь руководству представителей церкви, тем более неизбежна для него насущная необходимость понимать самостоятельно вечную истину правды Божией во всей ее стройности.

Единственный источник для самостоятельного изучения христианского мировоззрения, идеала и нравственности – первоисточник веры, святая Библия. Знаем ли мы содержание книги жизни настолько, чтобы мы могли сознательно жить по вере при современной усложненности жизни по обычаю мира сего, при современной шаткости мысли под властью обоготворенного разума, при нашем ревнивом свободолюбии и стремлении к самостоятельности.

Мне кажется, что всякий, искренно желающий жить по вере, а не извинять свою жизнь по обычаю мира сего, сознательно признает, что содержание книги жизни, как одно стройное целое, ему неизвестно, и что его отрывочные познания по богословию и истории церкви не сливаются в одно определенное мировоззрение с определенным идеалом и стройною системою нравственности, сознается с прискорбием и в том, что нет такого представителя церкви и писателя-богослова, к которым он относится в этом деле, при своем ревнивом свободолюбии, с безусловным, слепым доверием, следовательно, ему остается один путь – самостоятельно изучить книгу жизни, если хочет самостоятельно жить по вере.

Посмотрим, что знают о Библии те, которые ознакомились с ее содержанием со слов авторитетов отрицательной критики, и воображают, что вместе со Штраусом, Шлейермахером и Ренаном сознательно осудили слово Божие и сдали книгу жизни в исторический музей.

Для всех тех, кто не признает Библию за слово Божие, она – результат деятельности человеческого разума, философское мировоззрение, официально признанное всеми культурными народами. Я не могу допустить, чтобы разумный человек, отвергая боговдохновенность Библии, мог признавать за Божественное Откровение какую-либо другую книгу.

С той минуты, как человек не допускает возможность Божественного Откровения вообще или только не признает за таковое ни Библию и никакую другую книгу, он не может ограничиться тем, что докажет себе и другим земное, естественное происхождение Библии. Какую бы гипотезу он ни клал в основу своего неверия: считает ли он Библию за собрание мифов, за легенду или за результат человеческой мысли, постепенно развивавшейся историко-генетическим путем, Библия остается для него книгою, официально признанною за основу жизни, только как таковая она и имеет значение для него.

Если для верующего всякая историческая подробность, касающаяся Библии, полна живого интереса, для неверующего она не может иметь никакого значения.

Не признавая Божественного Откровения, неверующий не может устранять Библию во имя абсолютной истины. Признавая человеческий разум за высший критерий, неверующий не может не признавать Библию за произведение человеческого разума наравне со всяким другим философским мировоззрением. Если Библия, как официально признанная основа жизни, ему не нравится, он должен основательно изучить мировоззрение, идеал и этику Библии, чтобы сознательно предпочесть и другим доказать предпочтительность мировоззрения, идеала и этики какого-либо другого мировоззрения.

Отвергать Библию как основу жизни, не предлагая человечеству новую, лучшую основу жизни, которую можно было бы сознательно предпочесть старой, – ребяческое недомыслие, позорное для интеллигентных, культурных людей, гордых сознанием своей разумности. Отвергать Библию как основу жизни, не удостоверившись в том, происходит ли зло от того, что за основу жизни принята Библия, или, напротив, от того, что жизнь не достаточно сообразована с книгою жизни, – ребяческая непрактичность, позорное легкомыслие со стороны трезвого утилитариста-практика.

Что же ценного в этом отношении может вынести неверующий из трудов авторитетов отрицательной критики. У Шлейермахера он научится тому, как забавно можно, мудрствуя лукаво, низводить чудеса на уровень заурядных явлений повседневной жизни. У Бруно Бауера он научится тому, как неистово может отрицать один человеческий разум исторические факты, которые благоговейно признавали в течение XIX столетий миллионы людей, тоже обладавших разумом человеческим. У Штрауса и Ренана он научится тому, как можно, употребляя безграничную свободу воли во зло, обратить жизнь Спасителя мира в миф или легендарный роман, по желанию. У Люцельбергера, Швейцера, Ф.-X. Бауера, Швеглера и Целлера он может научиться тому, с какою необычайною самоуверенностью можно утверждать, что через XVIII веков лучше знаешь обстоятельства жизни, взаимные отношения и историю трудов апостолов, чем знали то их непосредственные преемники первых веков.