Звонит звонок.

Двери слева от меня открываются. В люминесцентном свете коридора видна одинокая фигура. На мгновение кажется, что это мой брат-близнец. И все это – очередной способ доказать, что он самый не интересующийся и самый интересный ученик Оппортьюнити. Он устроил очередной розыгрыш – запер нас всех. Когда-то я тоже заперла его. Один раз.

Но из-под черной вязаной шапочки выбиваются светлые пряди. Странно, что я замечаю первыми именно их – непокорные светлые волосы, обрамляющие слишком знакомое лицо. И с ним приходят воспоминания. Злобная усмешка. Волчий взгляд. Нервный шепот вокруг – возможно, порождение моей фантазии. Не сейчас. Не сегодня. Нет, пожалуйста.

Мне хватает секунды, чтобы узнать его поднятую руку.

Наверху все замирают. Взгляды устремляются к тени в дверном проеме. Я слышу слово «оружие». Оно прокатывается вокруг меня, и все замирают в молчании. Я не ощущаю ни паники, ни шока. Только чувство поражения.

Вот и все.

– Директор Трентон, у меня есть вопрос.

Фигура наставляет оружие на нее, палец лежит на курке.

Выстрел.

Вернув папки в шкаф, я беру стеклянное пресс-папье и поигрываю с ним. Подбрасываю в воздух и ловлю. Шагаю к двери, приоткрываю ее и выглядываю в административный офис.

Звонит звонок. Коридоры должны заполниться учениками. Речь Трентон уже кончилась. Никто не захочет оставаться в аудитории дольше, чем следует.

Но коридоры пусты, словно мы – единственные во всем здании.

Тишина меня пугает.

– Фар?

Он отрывает взгляд от своих оценок – вряд ли они стали лучше.

– Что?

Я открываю рот и тут же закрываю. Что сказать? Слишком тихо?

– Брось папку. Нужно уходить, пока Трентон не вернулась.

Черт, как-то слабо.

Я проскальзываю в административный офис. Монитор секретарши все еще светится голубым. Рядом с клавиатурой стоит фотография кота в рамке. Я высоко подбрасываю пресс-папье и ловлю его. Бесцельное повторение успокаивает.

– Фар, брось…

Где все?

Бросаю. Ловлю.

Бросаю.

Раздаются два резких звука. Пресс-папье выскальзывает на пол и рассыпается на тысячу осколков.

– Что это? – В дверях появляется Фар. В руках у него все та же папка.

Я не… Я не могу…

– Что за хрень? – громче повторяет Фар.

Он знает – мы оба знаем. Мы часто охотились с дедом и сестрой. Мы видели много фильмов. Фар вырос в зоне военных действий. Мы оба знаем звук выстрелов.

Этого не может быть.

– Нужно бежать, – говорит Фар. – Нужно кому-то сказать.

В глазах его застыл испуг, но голос остался твердым. И он становится как-то старше.

Я киваю, прежде чем царящая вокруг тишина не придавливает меня как кувалдой. Коридоры и вся школа пусты по одной лишь причине… Захват заложников.

– Нет! – трясу головой я.

Нет. Нет. Нет. Черт, нет!

Все еще в аудитории. Все – и моя сестра тоже. Я должен добраться до нее.

Я не могу снова ее подвести.

Тайлер вернулся. Тайлер вернулся.

Тайлер вернулся.

Эти слова раздаются у меня в голове, как выстрелы. Тайлер вернулся. Меня начинает мутить, мне хочется спрятаться под сиденьем. Я замираю от ужаса, как полгода назад.

Я не знаю, что делать. Не знаю, куда бежать. Мы с Отем в одном проходе, всего в нескольких рядах от Тайлера. Слишком высоко, чтобы броситься за кулисы. Слишком низко, чтобы рвануть к дверям.

Вокруг нас начинается паника. Крики звенят в ушах. Учителя, стоявшие возле двери, пытаются добраться до Тайлера, но он методично их отстреливает, как и всех, кто оказывается слишком близко. При каждом выстреле я вздрагиваю. Мы не так близко, чтобы видеть лица учителей, и я почти благодарна судьбе за это. Он застрелил их. Боже. Этого не может быть.

Ученики кидаются к другим дверям, рвутся вперед, но никто не выходит.

Тайлер вернулся.

Кто-то бежит вниз по рядам. Зовет на помощь.

Два ученика, парень и девушка из соседнего городка, распластались на сиденьях перед Тайлером.

На плече парня все еще висит сумка. Его кровь смешалась с кровью девушки.

Я не могу двинуться с места.

Не могу дышать.

На сцене вокруг директора Трентон столпились люди – учителя, секретарша. Всеобщий любимец, учитель английского мистер Джеймсон, подползает к директору и пытается остановить кровь, но пуля попала ей в голову, и это не кровь, а мозг.

За ними несколько девушек и парней из школьного хора кидаются за кулисы, где находятся гримерные и система управления светом. Пожилая библиотекарша, миссис Смит, пробирается к боковой двери аудитории. Она просто медленно идет – в прошлом году ей заменили тазобедренный сустав. Она отвернулась от Тайлера, и кажется, что ей не страшно.

Ей семьдесят три.

Ее младшая дочь снова беременна, а старшему внуку сегодня исполняется одиннадцать.

Она живет на нашей улице с незапамятных времен.

Вчера она принесла Мама́ свежеиспеченный хлеб, как всегда по воскресеньям. Когда все думали, что я заболела, она варила мне куриный бульон.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Dios te salve, Maria, llena eres de gracia: el Señor es contigo. Bendita tú eres entre todas las mujeres y bendito[5]… Мой взгляд возвращается к Тайлеру. Волосы у него в точности как у Отем, и от этого меня мутит.

Помни меня.

Я никогда бы не смогла его забыть.

Тайлер осматривает толпу. Он стоит в дверях, и все отшатываются от него. Винтовку он держит уверенно. Тайлер слишком уверен в себе, слишком аккуратен. Даже Абуэло не мог бы его ничему научить. Он наводит винтовку на библиотекаршу. Выстрел.

Она падает в нескольких шагах от двери.

Свободной рукой Тайлер заправляет прядь волос под шапочку.

Отем встает передо мной, словно пытаясь защитить, но это я должна защищать ее.

Dios te salve, Maria… Слова кажутся чужими, застревают на языке. Я не могу вспомнить, что говорить дальше. Я вся дрожу.

Рядом со мной девушка-новичок ползет по полу. Один из парней поднимает ее за руки, но бежать некуда. Она кричит и молотит кулаками по его груди. Он обхватывает и крепко сжимает ее.

Отем поворачивается ко мне, но, хотя губы ее шевелятся, я ничего не слышу.

Я вижу только застывшую удивленную улыбку директора Трентон и ужас тех, кто кинулся ей на помощь. Я слышу стоны, рыдания и крики. Кругом смерть, смерть и кровь.

Тайлер вернулся.

Второй выстрел прозвучал в 10:05. Тренер комично уставился на стартовый пистолет, словно тот выстрелил сам по себе. Но звук исходил не отсюда. Выстрел прогремел в школе.

Еще один выстрел. Еще и еще. Сердце мое бьется в этом жутком ритме.

Крис ближе меня к школе. Он мгновенно преодолевает десяток ярдов, отделяющих его от входа в спортивный зал. Никто из нас даже не успевает отреагировать. Крис хватается за ручку, но дверь не поддается. Он пинает дверь, и я не понимаю, гнев это, боль или отчаяние.

Холодный воздух проникает под кожу и морозит меня до костей. Я думаю только об одном: если Крис повредит мышцы, то погубит свой последний сезон еще до начала. Наш сезон, нашу команду. Нас пятерых. Все остальное – все, что связано с только что услышанным, – слишком невыносимо.