Полицейские допросили нескольких вероятных подозреваемых, в том числе мужчину, которого видели разъезжающим по району примерно за час до исчезновения Джоан, и еще одного, бесцельно бродившего по нему пешком. Оказалось, что первый искал подходящий дом для переезда, а второй просто заблудился. В расследовании серьезных дел почти всегда хватает неясностей и ложных следов, но очень скоро в центре внимания следователей оказался Джозеф Макгоуэн. Хотя на криминальном учете он не состоял, но Джоан сказала, что идет именно в его дом, а ее мать вспоминала о зловещем впечатлении, которое произвел на нее разговор с ним. На следующий день после исчезновения Джоан ее отец увидел, как Макгоуэн выносит мусор, и сказал Розмари, указывая на угловой дом: «Что-то там не так».

Следователи полиции допрашивали Макгоуэна и в пятницу, и в субботу. Его просили дать поминутный отчет о том, как он провел время после того, как к его дому отправилась Джоан. В спокойной и любезной манере мужчина неизменно отрицал, что видел Джоан в минувший четверг. В то время, когда дочь Розмари отправилась к нему домой, он покупал продукты в соседнем супермаркете. А что насчет машины, которую Джоан видела подъезжающей к его дому? Может кто-то подтвердить, что она выезжала из гаража? Нет, он пошел пешком. На какой из касс Макгоуэн расплачивался? Не запомнил. Можно посмотреть на чек за продукты? Он, кажется, его выбросил. Может быть, чек все еще в мусорном баке? Возможно, мусор уже вывезли. По каким дням приезжает мусорная машина? Не уверен, что знает. А что купил? Стейки, яблоки и кое-что еще. Эти стейки все еще лежат в холодильнике? Нет, они с мамой их съели. А яблоки? Не знает точно.

У опытных следователей развивается нюх на то, насколько правдивы рассказы подозреваемых и их утверждения о невиновности. Как-то за ланчем Марк Олшейкер поинтересовался у отставного следователя лос-анджелесского полицейского управления Тома Лэнджа, когда тот пришел к выводу о том, что О. Дж. Симпсон – главный подозреваемый по делу об убийстве его бывшей жены Николь и ее бойфренда, официанта Рональда Голдмана. Лэндж сказал, что О. Дж. выглядел искренним и готовым к сотрудничеству, но при этом не задал ни одного вопроса ни по поводу подробностей гибели Николь, ни по поводу того, насколько мучительной была ее смерть, ни по поводу соображений полиции относительно того, кто мог это сделать. А ведь это именно те вещи, которые обычно стремятся узнать близкие погибших.

Друг Джоан Рич вспоминает об огромной толпе людей, собравшейся у полицейского участка на Сентрал-авеню, в котором допрашивали Макгоуэна. На его детский взгляд, это выглядело так, как будто там собрался весь городок.

На фоне все более очевидных пробелов и противоречий в показаниях Макгоуэна полицейские предложили ему пройти исследование на полиграфе прямо в здании участка. Он согласился.

Полиграф Макгоуэн провалил, и, сообщив ему об этом, следователи предъявили все нестыковки в его показаниях. В конце концов уставший и припертый к стенке мужчина попросил о встрече со священником, которому сознался в содеянном во время встречи один на один. Затем он сделал признание следователям. Макгоуэн рассказал им, что, убив Джоан, вывез ее тело в соседний штат Нью-Йорк и оставил в лесопарке Хэрримен примерно в двадцати милях отсюда.

Обязанность сообщить об этом Розмари и Фрэнку взял на себя Вариско. Было около четырех часов пополудни. Будучи очень чутким человеком, начальник полиции привел с собой католического священника. Они присели за столом на кухне. Сама Розмари вспоминает, как убирала со стола скатерть, чтобы хоть немного оттянуть то, что, как она понимала, вот-вот произойдет.

Когда шеф рассказал ей о признании Макгоуэна, Розмари закричала: «Я убью его!» Она говорит, что в этот момент сохраняла разум и контроль над собой и понимала, что на самом деле не собирается делать ничего подобного, но охватившая ее жгучая боль требовала выхода.

Священник принялся увещевать ее не говорить подобных вещей. «А вы как хотели, святой отец?» – сказал ему Вариско.

Главный судмедэксперт округа Рокленд штата Нью-Йорк д-р Фредерик Т. Зугибе сказал, что случай Джоан был одним из самых эмоционально тяжелых за все долгие годы его плодотворной профессиональной деятельности.

Полицейское управление Хиллсдейла мгновенно направило информацию прокурору округа Берген, который в свою очередь передал ее отделу полиции офиса шерифа округа Рокленд штата Нью-Йорк. Уже во второй половине дня Пасхального воскресенья полицейский Джон Форбс выехал к указанному ему месту в южном конце лесопарка Хэрримен, неподалеку от шоссе Гейт-Хилл.

Там он обнаружил обнаженное тело белой девочки со следами насилия. Его втиснули в расщелину между двумя валунами на покрытом листьями склоне у подножия скалы. Голова ребёнка была резко повернута влево и смотрела вниз. Отцу четверых маленьких детишек Форбсу стоило огромных усилий совладать с собой при виде этого зрелища.

Он вызвал криминалистов и судмедэкспертов.

Когда менее чем через час к месту прибыл д-р Зугибе, внутри оцепления уже собралась целая толпа из полицейских, криминалистов, следователей, агентов ФБР, журналистов, фоторепортеров и просто любопытствующих. Он немедленно потребовал от полицейских удалить из оцепления всех, не имеющих прямого отношения к делу.

Опознать тело приехал сосед семьи Д’Алессандро Ричард Коллиер, работавший в нью-йоркском региональном управлении ФБР.

Да, это была Джоан.

Хотя на месте уже наследили, тело девочки оставалось в том же положении и к нему не прикасались. Д-р Зугибе сразу же обратил внимание на трупные пятна – фиолетовые участки кожи в абдоминальной области. Это говорило о том, что девочку убили не здесь. В противном случае под воздействием силы тяжести трупные пятна образовались бы на спине. Поскольку для их появления нужно как минимум шесть часов, он понял, что труп выбросили здесь отнюдь не только что. Измерив температуру тела, Зугибе установил, что она соответствует температуре воздуха. Это указывало на то, что смерть наступила не менее полутора суток назад, именно такое время требуется для полного охлаждения трупа. Это же подтверждало и отсутствие мышечного окоченения – посмертного напряжения мышц, которое начинается через несколько часов после смерти и спадает спустя максимум 36 часов.

На основе всех очевидных физических данных доктор пришел к выводу, что смерть Джоан наступила около пятидесяти часов назад. Проведя более сложные исследования во время вскрытия, он увеличил период времени до минимум семидесяти часов. Это означало, что девочка умерла примерно через два часа после того, как Розмари видела ее в последний раз.

Полицейские тщательно обыскали прилегающую территорию и нашли серый пластиковый пакет с логотипом компании Mobil. По словам Зугибе, вещи в пакете были аккуратно сложены, а не запиханы в него кое-как. Это была одежда, в которой Джоан была на момент своего исчезновения: пара красно-белых кроссовок, бирюзовая блузка, бордовые брюки, белые носки и запачканные кровью белые трусики.

Перед вывозом тела полицейские связались с часовней Девы Марии в Стони-Пойнт и попросили священника приехать на место. В присутствии полицейских, следователей, агентов ФБР и репортеров прибывший пастырь совершил обряд соборования Джоан Анджелы Д’Алессандро при свете огней полицейских машин. После этого д-р Зугибе официально объявил ее умершей, хотя это было очевидно и так. Он выполнил обязательную формальность при расследовании любых убийств.

Вернувшись в бюро судмедэкспертизы в Помоне, доктор начал вскрытие. По собственному многолетнему опыту работы с судмедэкспертами могу сказать, что на свете есть мало вещей более болезненных, чем вскрытие детского трупа, и уж точно нет ничего мучительнее вскрытия тела ребенка, погибшего насильственной смертью.

Закончив, Зугибе составил перечень травм, свидетельствовавших о крайней жестокости преступления: перелом шеи, следы удушения руками, смещение правого плечевого сустава, генерализованные глубокие кровоподтеки, рваные раны подбородка и верхней губы, трещина лобной кости черепа, разрыв обеих носовых пазух, отек лица, синяки под обоими глазами, три расшатанных зуба, сотрясение и кровоизлияние головного мозга, ушиб легких и печени и разрыв девственной плевы.