– Ян, что делать?!
– А что такое?
– Да мне Вера прислала…
– Опять?! Быстро она страх забыла.
– Ты о чем?
– Я ее предупредил, что за клевету засужу. Я думал, она обделается, – довольно улыбаясь, пояснил он.
– Как тебе не стыдно! Она же старый человек.
– Была бы человеком, не была бы крысой.
– Она ведь не клевещет. Она прислала фото мужчин, которые трутся возле Янки.
– О! Во множественном числе? Дай посмотреть.
– Какие-то странные они: здоровые, один с косами, как индеец, второго так и хочется причесать. Обормоты.
Ян Андреевич разглядывал фото Мартина, потом Марата. Увеличивал, двигал изображение. Потом перелистнул сообщение и увидел присланную писанину, прочитал. Вздохнул.
– Несчастный человек эта Верочка. Даже ее собственные дети уехали от такой матери. Ведь шагу не дает ступить! Накатала отчет, по минутам: кто ушел, приехал, посмотрел, постоял, головой помотал… А вот этого мужчину я знаю – нас Яна знакомила. Помнишь, восьмого марта она с котенком приезжала? Так вот этот самый ее и встречал. Только на этом фото он какой-то сильно похудевший. И волосы собраны в косы.
Он помолчал, глядя, как Света смахивает слезу.
– Чего ты плачешь? Сколько ты будешь ее пасти? Дай ей жить! Она умная девочка. Вот увидишь, скоро познакомит нас … с кем-то.
Он посмотрел на вторую фотку – Марата.
– Этого не знаю, не видел. Но уж слишком хорош, девчонок вокруг него, наверное, тучи. В любом случае, мы не знаем ничего и судить не можем. Давай-ка, поехали на работу.
Светин телефон снова просигналил. Ян Андреевич открыл входящее сообщение и ухмыльнулся.
– Ну? Все ясно, мать. Скоро жди знакомство с зятем. Ты только посмотри на них! Янка светится вся. А он? Будто королеву охраняет. Ээх!.. Был и я когда-то молод и красив, а теперь я просто красив!
Света, сквозь набежавшие слезы, глядя на мужа влюбленными глазами, прошептала:
– Ты самый лучший! Самый красивый. Самый умный. И всегда молодой.
Он подал ей руку, поднял из-за стола и обнял.
– Эх, Светка! Хорошая моя. Ну? Хватит плакать! Глядишь, внуки появятся!
– Хорошо бы… А с Верочкой я сама поговорю. Потом. Когда успокоюсь. Она же ждет бурной реакции! А я помолчу.
Ян Андреевич рассмеялся и в обнимку с женой пошел в коридор – работа не ждет!
Мартин с Яной уже подъезжали к своему офисному зданию. Выехали пораньше, чтобы не попасть в «поток».
Всю дорогу она что-то вспоминала из школьной жизни, рассказывала. Мартин улыбался и слушал. «Она стала совсем другой. Ни одной иголки нет. Смеется. Чудо мое…»
Он высадил ее из машины прямо у лестницы, а сам поехал на парковку. В конце концов, почему он не может подвозить коллегу, ведь им по пути – так решили они отбиваться от назойливых вопросов, если таковые вообще будут.
Яна уже подходила к вертушке, когда, подняв глаза, оторопела: оба охранника выглядели, как «пыльным мешком ударенные». Она сбавила скорость и, доставая пропуск из сумочки, обратилась к Илье:
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
– Угу, – кивнул он, весь в своих мыслях.
Янка приложила документ к считывателю и спросила у Федора:
– Вы не подскажете, как пройти в библиотеку?
– Да, конечно, привет… – глядя куда-то на улицу, пробубнил второй охранник.
«Мама дорогая! Что с ними случилось? Надо у Насти спросить, она все знает».
Она покачала головой и пошла в свой кабинет. Там пока никого не было, можно посидеть в тишине. Даже в коридоре еще никто не хлопал дверями.
Яна повесила пальто на вешалку, встряхнула волосы и села. Зажмурилась, и улыбка тут же медленно появилась на губах. Вчерашний вечер оживал в памяти…
Мартин не разрешал ей отключаться. Смотрел своими почти черными необычными глазами прямо в душу, будто выжигал там себя, очищая от печального прошлого.
Новый опыт, полученный вчера, сейчас вызывал такие ощущения, что хотелось броситься в серверную, закрыть дверь, уложить своего индейца на пол и … садиться на него медленно, чувствуя каждый сантиметр его напряженной плоти, входящей все глубже… Янка не замечала, что задышала чаще, свела колени… Мартин поддерживал ее сначала, а потом сказал, чтобы она уперлась руками ему в грудь, и сама… получала… удовольствие.
Она, находясь сверху, чувствовала каждый его стон, толчок. Села, до упора, и замерла от предчувствия, потому что уже где-то по спине слабой волной проносилось то самое наслаждение, которое напугало ее когда-то. А теперь… Яна переставила руки – под ладонями оказались его соски, и чуть сжала пальцы. Мартин запрокинул голову, низко застонал, толкнулся в нее так сильно, что ее выгнуло от нужного точечного попадания этого движения. Она непроизвольно конвульсивно снова сжала пальцы и бедра, продолжая смотреть на него, ловя каждый миг близости. Мартин крепко взял ее за бедра, насаживая все сильнее, чаще, вызывая стон за стоном…
– Держись…
И это было похоже на замедленные кадры, когда отпускают тетиву лука, и стрела начинает свой полет, слегка извиваясь…
Яна почувствовала легкое дуновение на шее…
– Яна… Яна… – услышала она голос Мартина. – Возвращайся из мира грез, сейчас сюда придут.
Она открыла глаза и покраснела слегка.
– Чем это ты тут занималась?
– Тебя вспоминала.
– Зачем вспоминать? Вот он я.
– Если бы ты знал, что я сейчас делала в твоей серверной… на полу… ммм…
– Янка! Прекрати! У меня уже… Черт! Идет кто-то. Все! Изображаю ремонтные работы.
Но каблуки простучали мимо кабинета. Мартин тут же пошел к двери под ее хитрым взглядом. А потом вернулся, чмокнул в нос и покинул кабинет. А Яна так и осталась с улыбкой на губах.
Коридор наполнялся шумом, здание оживало.
Ввалились смеющиеся над чем-то девчонки.
– Привет, – с удивлением глядя на них, сказала Яна.
А хохотушки никак не могли остановиться.
– Да что случилось-то сегодня? Охранники чудные какие-то, вы сейчас от смеха лопните. А?
Яна смотрела, как Настя становится малиновой, как она прячет глаза, словно стесняется. Настя? Стесняется?
– Говори уже, стрекоза.
– Ой, да чего там говорить-то… – сказала Настя. – Короче, Федя меня вчера на свидание приглашал. И я пошла. И … вот…
– Что – вот?
– Пока ничего. Но я ему зачем-то призналась, что у меня никого … не было. И он завис.
– Даааа…. – протянула Янка. – Похоже, он еще не «отвис». Я ему сегодня утром – как пройти в библиотеку? А он мне – привет…
Девчонки опять дружно рассмеялись. Все, кроме Насти. Она вздыхала. Яна решила разведать обстановку:
– Он тебе нравится? Тебя же только недавно привлекал Илья.
– Да ну! Он вообще рыба снулая в бронежилете. С Федей хоть весело!
– Феде сколько лет?
– Тридцать четыре, женат не был, детей нет.
– Он на двенадцать лет старше тебя.
– У меня папа старше мамы на десять.
– Аргумент…
– Да не в этом дело! – уже со слезами в голосе воскликнула Настя. – Он бабник! Вот! И еще испугался, что я… Ответственность же.
Смех закончился. Девичий отряд помалкивал: каждая знала, что Федор ни одной юбки не пропустит. Настя оглядела присутствующих – все отводили глаза, кроме Яны.
– Так! – сказала Янка. – Хватит раньше времени Федю закапывать, он еще ничего плохого не сделал. Ну, шутит с нами, балагурит. Сплетничал… раньше. Ты, Настя, тоже любишь быть в курсе жизни каждого. Так что, вы подходите друг другу. А если он не оценит, какой клад нашел, испугается, то «флаг ему в руки и вентилятор в одно место». Поняла?
Настя усиленно закивала.
– Вот и отлично. А теперь окунули носики в работу. Уже восемь-двадцать.
Пока девчонки обсуждали свои вопросы, на вахте царила тишина: Илья еще не отошел от вчерашнего дня, а Федор думал о будущем.
Удивительные мысли посетили его… Он вспоминал … совершенно невспоминаемое количество женщин, прошедших через его постель. «Постель» – это, конечно, чисто условное наименование. Ибо Федор трахался везде, где приходилось, без разбора, кто перед ним. С уверенностью мог сказать, что не занимался сексом с себе подобным. А в остальном… Трудно найти что-то, чего и как он не делал. И вот…
