А теперь увидел. И влюбился… Нет, не то слово. Какое-то детское, несерьезное!
Яна стала для него частью его самого. Он уже не видел никого другого рядом с собой. Нет, и снова не так: раньше он вообще никого не хотел видеть в своей жизни, кроме семьи. А Яну он хочет не просто видеть – она должна быть его вся, целиком, навсегда, днем и ночью.
Стоило вспомнить про ночь, как тут же начался боевой подъем. Хотелось еще и еще, как будто он – малолетний юноша, ни разу не вкусивший женских прелестей. Но ведь так, как с Яной, у него не было – полное единение! «Хорошо, что она такая неопытная, – улыбнулся своим мыслям Мартин. – Вместе будем постигать азы… По сути, у меня тоже таких ощущений никогда не было. Как будто я всю жизнь ждал только ее, а до этого – просто спал».
Яна завозилась у него под боком, обняла левой рукой и закинула колено прямо на … стратегически важный и уже готовый к деятельности объект. Мартин вздохнул поглубже, пытаясь остановить этот «подъем», но не очень у него получалось. Скорее, наоборот.
– Мартин, ты не спишь? – чуть хрипловатым голосом спросила Яна.
– Нет, не сплю. Я не смог уснуть в твоей маленькой кроватке принцессы.
Она прыснула смехом. Ее дыхание пощекотало его грудь, погнав мурашки вниз…
– Хорошая у меня кроватка, метр двадцать на два. Ты же поместился в длину?
– Только потому поместился, что тут нет второй спинки.
Мартин одним броском перевернулся и оказался сверху на Янке, упираясь своим возбуждением в нее.
Зеленые глаза расширились, румянец начал медленно окрашивать кожу.
– Мартин, – шепотом заговорила она. – Он опять хочет ко мне?
– И не только он, – тоже шепотом ответил он. – Я тоже хочу к тебе.
– А душ?
– Вместе.
– Как это?
Ее удивлению не было предела.
– Вчера ты сбежала от меня, а сегодня пойдем вместе. Я тебе покажу, как это… Не волнуйся – просто душ.
– А я и не волнуюсь. А почему «просто душ»?
– Потому что тебе, наверное, будет больно. Сама поймешь, когда сядешь…
– Как скажешь, ты же главный. Только сначала надо кота накормить.
– Само собой.
Однако Мартин не собирался выпускать Яну, а она и не сильно рвалась. Не хотелось даже на несколько минут быть друг без друга. Глаза в глаза…
– Мяу! – послышался требовательный клич из большой комнаты.
– Надо идти, – целуя Мартина в шею, сказала Янка. – А почему он всю ночь молчал и не лез на кровать?
– Мы с ним договорились по-мужски.
– Да ладно! Пошли, посмотрим, что нам за это разгребать придется.
Пришлось выбираться из объятий…
Кит сидел на кухне, рядом с пустыми мисками. Всем видом показывая свой воинственный настрой. Но ничего и нигде не было разбросано.
– Чудеса! – сказала в восхищении Яна.
А потом был душ… Как и обещал Мартин – просто душ. Но Яна узнала много нового…
Поцелуи, объятия, легкие касания, шепот, стоны, вздохи – и все это под струями воды.
Впервые Янка «мыла» мужское тело: Мартин налил несколько капель ароматного геля на губку и отдал ей. Она непонимающе смотрела в глаза. Он улыбнулся, взял ее руку и начал водить ею себе по груди, торсу, чуть опускаясь ниже.
Яна прикусила губу, чаще задышала… Мартин повернулся к ней спиной, подставляя ей своих тату-китов. Она уже смелее провела губкой по его красивому телу, замечая проступающие синяки… Это несколько сбило ее настрой.
– Тебе больно же, наверное?
– Ты о чем? – спросил он, не поворачиваясь к ней.
– О синяках.
– А, это. Нет, скорее, привычно. Ничего там особенного и нет. Кит все скрывает.
– Нет, не все, – тихо сказала Яна. – Я, пожалуй, закончу водные процедуры.
– Ладно. Я через минутку тебя догоню, – все так же, лицом к стене, сказал Мартин.
Яна выбралась из душевой кабины, завернулась в полотенце и вышла из ванной. Какая-то грусть навалилась вдруг на плечи.
В спальне она села на кровать, не проявляя интереса к котенку, который изучал кучу их одежды на полу. По большей части, все вещи уже были «рассортированы» по разным углам, но оставались еще брюки Мартина. Учитывая их размер, Кит никак не мог с ними справиться. Безучастно глядя на борьбу кота, Яна вздрогнула, когда зазвонил телефон где-то на полу. В такую рань? В субботу? Кто же это?
– Слушаю. Мам, привет! Что-то случилось? … Не поняла. О чем ты вообще говоришь? … Ты позвонила мне в восемь утра, чтобы сказать, что тетя Вера с первого этажа увидела чужую машину во дворе, которая уже второй раз здесь «ночует»? А я здесь при…
Дальше Яна только молчала и слушала. Уже Мартин вышел из ванной и чем-то шуршал на кухне, котенок с ремнем в зубах замер в куче из брюк, а мама все говорила. Яна уже отвлеклась от ее пылкой речи, пытаясь понять, что там делает Мартин.
– …Слушаю, слушаю тебя, мам. Молчу? А что я должна сказать на чьи-то домыслы? Я не слежу ни за кем. Это тете Вере делать нечего, вот она и сует нос в чужие жизни. Но основную мысль я поняла – у нее возникли подозрения, что это именно ко мне относится та самая машина. Так? … Мам, как ты до восьми утра-то выдержала и не позвонила раньше? А, тетя Вера только сейчас сообщила! Вот ведь – крыса длинноносая. … Да не ругаюсь я. Ладно, мам, я не знаю, про какую машину ты говоришь. Я, пожалуй, пойду завтракать. Нет, сегодня не приеду. И завтра тоже. Ну, так получается. Потом объясню. Все, мам. Пока.
Так, с телефоном в руке, все еще в полотенце она и пришла на кухню, где Мартин, тоже в полотенце на бедрах, уже заканчивал приготовление завтрака. Янка замерла на пороге – образец мужской красоты заботливо выкладывал на тарелки омлет и вопросительно поглядывал в ее сторону.
– Что будешь: чай или кофе? Я тут похозяйничал немного, пока вы с мамой выясняли что-то про мою машину.
Яна округлила глаза.
– Точно! Она же твою машину выследила. А я и забыла, что «Патриот» здесь стоит… Я, честно говоря, про все забыла, – она засмеялась. – Во дает тетя Вера! Спалила уже нас! Она теперь от окна не отойдет, пока не увидит, кто сядет в это авто. А потом начнется допрос с пристрастием. Хорошо, что мы уедем к твоей сестре. Ничего не изменилось? Поедем?
– Конечно, поедем. Сейчас восстановим силы и рванем. До вечера. Ты как раз успеешь отдохнуть…
Яна почувствовала, как опять предательски краснеет. Мартин подошел к ней, прижал к себе и тихо спросил:
– Ты ни о чем не жалеешь? После разговора с мамой ты какая-то расстроенная.
– Ни о чем не жалею, кроме того, что долго не замечала тебя… А расстроенная я не из-за мамы. Твои синяки…
– Ерунда. Не думай об этом.
Он поцеловал ее в кончик носа, и Янка сразу заулыбалась.
– Я уже понял, где у тебя волшебная кнопка, отвечающая за настроение. А тебе не скажу. Кстати, где наш бандит?
И стало так тепло от этого простого слова «наш». Так тепло!
– Он пытается мерить твои брюки. Все остальное уже разложено по его местам. Только брюки никак не слушаются.
Так, уютно и по-домашнему, они позавтракали, поглядывая на полуобнаженные тела друг друга, в предвкушении вечера.
Потом Мартин позвонил Марине, выяснил, что ей надо привезти, и сказал, что приедет с Яной. Сестра пищала от радости – она обожала своего старшего-старшего брата и ждала, когда же он встретит ту самую…
Когда они вышли из подъезда, держась за руки, и подошли к машине, Яна оглянулась на окна первого этажа – тетя Вера была на посту.
Все! Маховик сплетен запущен.
Мартин помог Яне сесть в машину, подождал, пока она к нему повернется, и поцеловал ее в кончик носа. Она сразу заулыбалась.
– Вот! Теперь можем ехать!
Он, радуясь, как мальчишка, обошел авто и сел за руль.
– Сейчас минутку прогреется наш танк, и поедем.
И снова это слово «наш», от которого сердце Яны подпрыгивало и ускоряло бег. Она смотрела на него, как на чудо, которого никогда не встречала в своей жизни.
– Так хорошо! – вторя ее мыслям, сказал Мартин. – Вперед!
Машина аккуратно выехала из зоны видимости тети Веры. Она задумчиво смотрела во двор, размышляя, сейчас ли позвонить Янкиной матери, или до вечера подождать?
