– Все по графику. Теперь я твердо знаю, что нельзя делать то, что опасно. Тем более, без разминки и в одиночестве.

– Хорошо, что ты это поняла. Не прошло и …

– Мартин, сколько раз можно говорить, ты не виноват! Никто так не думает, кроме тебя. Мне же не десять лет было, и даже не двадцать!

Девчонка сделала удивленные глаза и покачала головой, словно не веря, что ей столько лет. Мартин засмеялся.

– Это тебя надо было назвать Мартой-мартышкой.

– Если бы я раньше родилась, так и было бы. Но у нас – Мартин, Марат, Марина. У меня есть старший-старший брат и старший брат. Кстати, Марат вчера звонил: они с папой в Германии сейчас по делам.

– Да, знаю, отец звонил. Ладно, угощай меня.

Он сел за стол, на котором все уже было готово для чаепития.

– Значит, скоро побежишь снова? – спросил он сестру.

– Ну, скоро только сказка сказывается. К середине лета надеюсь забыть про костыли. Тогда уж и вернусь в строй.

– Посмотрим, что врачи скажут.

Она кивнула. Налила чай, отрезала большой кусок пирога и все это подвинула Мартину.

– А ты?

– Я уже ела. Ты рассказывай, что натворил.

– Ох, Маринка… Ты помнишь Яну Ковальскую? Она на три года старше тебя, в одной же школе все учились.

– Конечно, помню. Ты с ней, кажется, сейчас вместе работаешь? … Или не только работаешь?

– Ты сразу – быка за рога. Пока только работаю.

– Пока??? Ой… Мне плохо. Плохо мне. Водички налей.

– Хватит дурачиться. Слушай…

И он рассказал сестре кое-что из событий прошедшей недели, опуская те секреты, что поведала ему Яна. Говорил только о себе и о ней. Марина внимательно слушала, иногда качала головой, удивленно поднимала брови, смеялась.

– А зачем ты ее комп из строя выводил? Увидеть, что ли, хотел?

– Нет. Просто нравилось, как она вычурно обзывается, намекая на мои формы. Прикольно с ней поругиваться!

– Блин! Тебе точно тридцать с хвостиком? Не тринадцать? Как ты докатился-то? … Так, а с конфетами что?

– Хотелось отвлечь ее от грустных мыслей. Чтобы не думала о том, кто на нее напал, почему, как от него спастись? Хотел направить ее энергию в мирное русло.

– Направил?

– Похоже, нет. Она еще и в клуб пробралась!

– То есть, теперь она знает, что Орка и ты – один и тот же человек. Конечно, у нее возник вопрос, почему ты скрываешь все. Не хочешь ей рассказать?

– Сейчас уже поздно, наверное. А еще вчера я и вовсе не думал, что надо кому-то что-то объяснять.

– Да уж, ситуация… – протянула девушка. – Она тебе нравится?

– Понимаешь, я никогда не воспринимал ее, как женщину. Для меня она почему-то осталась в том же пятом классе. А ведь она очень красивая девушка… Не знаю, может, и нравится.

– Ну тебя! Как можно не знать, нравится или нет?! Ты мне не все говоришь просто.

– А вот ты лучше скажи: может ли понравиться Мартин, и не понравиться Орка?

– Бред какой-то… Ты хочешь сказать, что ей понравился программист и не понравился боец?!

– Похоже на то.

– Я – пас. Ничего не понимаю. По мне, и выбора-то нет. Тем более, что ты все равно Орка.

– Ладно, жизнь покажет. Слушай, к нам в клуб скоро придет новый боец. Ты бы его прогнала по базам? А то мне совсем не до этого. Ты его знаешь – Белый Тигр.

– Ух ты! Познакомишь? Будешь с ним биться? А какой он? Большой?

– Что это с тобой? Чуть из гипса не выпрыгиваешь… Не планировал с ним биться. Его не надо представлять, вводить. Он уже известен. И да – большой… Посмотрим, в общем. Ну, мне пора. А то завтра на работу. У тебя все есть? Может, смотаться в магазин?

– Не надо. Мама все привезла. Ты дверь сам закрой. Я тут посижу, а потом уж и спать пойду.

Мартин наклонился, чмокнул ее в щеку. Присел к собаке, потрепал ее за уши и вышел на улицу. Было уже совсем темно.

К дому он подъезжал, так и не зная, что делать дальше. Но уже точно чувствовал, что Янка зацепила его. Поднялся в квартиру – тихо, одиноко. Раньше его это не напрягало. А сейчас? Что изменилось?

Спать не хотелось, просто тупо сидел в комнате с выключенным светом.

Как только в памяти возникал их спонтанный утренний поцелуй, так у него сразу сбивало дыхание. Мартин и отжимался, и подтягивался, и душ холодный принимал – бесполезно, Яна не выходила из головы. После очередной сотни приседаний он не выдержал и просто лег на пол, раскинув руки в стороны и закрыв глаза. Он позволил воспоминаниям и ощущениям вернуться.

«Она такая худенькая. Все косточки ощущаются под кожей. А пальцы до сих пор горят от ее кружева. Волосы пахнут словно летним дождем и какими-то цветами. Может, пионами? Губы… – у него снова вдох застрял в горле, сердце подпрыгнуло и замерло, чтобы потом забиться о ребра сильно-сильно, – губы не мягкие и податливые, они упругие, как будто упрямые. Так и хочется сделать их послушными, пройтись языком от ее рта вниз, по шее, к груди и еще ниже… ниже… Никогда не делал ничего подобного, а с ней хочу. Я хочу ее всю!»

В штанах давно все ожило, но теперь просто жаждало разрядки.

«Какого черта? Почему ты застряла в моей голове?.. Пальцами провел бы по ее ногам, медленно поднимая узкую юбку. А потом на внутреннюю сторону бедра – у нее, наверное, такая нежная кожа. И выше… ближе… А там уже все влажно, горячо, тесно, сжимается само, непроизвольно – ждет меня. Сначала мои пальцы, потом я сам… чувствую всем телом, как она стонет тихо, будто не хочет быть услышанной. Нет, моя хорошая, я хочу тебя слушать! Громче… громче… вместе, перемешивая наши стоны, вздохи, содрогания. Нечем дышать… ни мне, ни тебе. Зацелую – везде! Хочу, чтобы извивалась, горела, отдавалась сама…»

Его накрывало горячей волной, что ползла по спине от затылка вниз, обжигая кожу, рождая неуправляемые импульсы и дикое желание. Стиснутые зубы скрипели, вены на шее напряглись… Казалось, что сейчас вырвется вой или крик из саднящего горла.

«Нет, милая, не пойдешь ты завтра в кино… Не пойдешь».

Яна очень плохо спала ночью: ей было то жарко, то холодно. И еще мешал котенок – он вдруг решил спать прямо на ней! Если она переворачивалась на живот, Кит ложился ей на лопатки. Если Яна укладывалась на спину, кот, перебирая по ней лапами, как по катящемуся бревну, залезал ей на грудь. И все бы ничего, но он по пути следования обязательно выпускал коготки, а это было весьма ощутимо. Когда он, угнездившись, все же засыпал, то становился тяжелым и давил на Янкины кости. Отказаться от его услуг было невозможно – Яна пыталась его сбросить, но он приходил снова.

Промучившись до пяти утра, она все-таки встала и поняла, почему кот так себя вел: он ее лечил! Потому что температура было около тридцати восьми, и жутко болела голова. Тем не менее, Яна умылась, наелась всяких таблеток и, периодически вздрагивая, начала собираться на работу. Наверное, от таблеток или от самовнушения, но ей стало легче. Она убрала за котом, покормила его и пошла на работу.

Яна не спешила, потому что вышла с запасом по времени. Спокойно доехала на автобусе, без скачек дошла до проходной. Там дежурил только Федор, Ильи не было. Но это и хорошо, потому что вдруг Яне вспомнилось, что сегодня в планах у нее какой-то кинопросмотр. А ей так хотелось снова лечь, укрыться с головой, чтобы никого и ничего не слышать. И не видеть…

– Привет, Яна. Ты чего-то выглядишь не айс. Заболела?

– Федечка, ты всегда прям в своих изысках. Да и правильно! Чего зря лапшу переводить.

– Какую лапшу? – Федя не уловил полета мысли. – Ты не бредишь?

– Лапшу, которую на уши вешают. Что ты, Федя, совсем уж мышей не ловишь, – проворчала Яна.

Она отметила свой пропуск и пошла на лестницу, чувствуя, как озноб снова пробирает до основания.

В кабинете никого не было. Яне не хотелось снимать пальто, в нем так тепло. «Странно! Когда я заболеваю, у меня сразу прихватывает горло. А сейчас этого нет. Может, это нервы? Здравствуй, старость?»

Так и не сняв верхнюю одежду, она нажала кнопку включения компьютера. Тишина.