– Магда! – Рамон сам вздрогнул от того, как непривычно громко и резко прозвучал его голос. Его пришлось повысить, чтобы вернуть дурочку в реальность.

Она замолкла, но продолжила смотреть на него с улыбкой, полной надежды. Боже, как трудно противостоять собственной нерешительности, когда жена не кидалась с обвинениями, не срывалась на визг в разгаре истерики, а была такой милой, щемяще хорошей – прямо как в эту минуту! Только бы она пребывала в самом дурном расположении духа в тот день, когда он осуществит свой план! Тогда он не будет колебаться, ведь сразу вспомнит, как сильно ее ненавидит. И жалость с сомнениями умрут, уступив решающую роль давно зародившемуся эгоизму.

– Я согласен, что это очень хорошее место для отдыха…

– А в те месяцы, когда мы будем здесь, можно сдавать домик в аренду, – Магда вернулась к щебетанию.

– Э… Да, конечно, но… – Рамон осекся. Эта ее улыбка и блестящие глаза… А что если и тут подыграть? Да, он трус. Да, он боялся лишний раз разочаровать жену, расстроить. Но ведь можно просто… – Вообще-то, идея мне нравится. Только вот… о какой сумме речь? Потянем ли мы сейчас такие траты? Не хотелось бы пускать на дом у моря весь свой фонд.

– Рамонини, дорогой, давай жить сейчас! Может и не наступить день этого бедствия, на которое ты откладываешь. Мы заслужили получать удовольствие уже сейчас. Раз уж у нас не вышло с… ну, ты понял, – она впервые отвела глаза, со звонких трелей перейдя на грустный полушепот. – Если бы мы могли, то жили бы сейчас ради него… или нее. А так нам остается для себя жить. Ну как, не откажешь ты мне в маленьком утешении? Каких-то двести тысяч – и у нас микровилла.

– Нет, конечно, нет. Я… дай мне эти буклеты, и я на следующей неделе зайду в бюро продаж, побеседую с агентом. Вдруг еще какие-то интересные варианты есть. А пойти и купить – это недолго.

– Милый мой Рамонини! – Магда придвинулась на стуле и обняла мужа, шепча ему на ухо благодарные нежности. «Никакой я тебе не Рамонини, и давно уже не твой. Хватит», – прорычал он про себя, вынужденно погладив супругу по голове.

– Сколько же ты припрятал? Нам хватит? – спросила она с оттенком озабоченности.

– Да, вполне. А не хватит – подождем немного, подкопим.

– О, Рамон, я не могу ждать. Ты не понимаешь! У меня такая жажда проснулась, когда я увидела эти фото с побережья. Папа брал меня в свои поездки на юг. Я помню, как там хорошо, – Магда мечтательно вздохнула, все еще не размыкая объятий.

– Да, наверно, не понимаю, – она немного помолчала, затем подняла голову, чуть прищурив глаза: – Так все же… Сколько ты скопил? Так и не сказал мне.

– Пусть это будет сюрпризом.

– Я люблю сюрпризы. Но хотелось бы знать, – пристальный взгляд Магды заставлял Рамона нервничать. Скормить ей какую-нибудь «лапшу» – и дело с концом. Лишь бы отстала.

– Хорошо-хорошо. Сто пятьдесят тысяч.

Он понимал, что нелепо замахиваться на такую внушительную цифру, но жене в данный момент полагалось услышать то, что она желала, чтобы разговор закончился как можно быстрее.

– Ого! Я не помню, когда в последний раз держала в руках такие деньги! – выдохнула Магда. – И где же ты их прячешь, милый Рамонини? – она игриво щелкнула мужа по носу. – Скажи! Я обещаю, что не стану их тратить.

И чего она пристала к этим деньгам? Из глупости? Или верила ему меньше, чем он надеялся? Надо заканчивать, пока не выпытала что-то еще.

– Они в надежном месте! Пусть там и остаются.

Жена отстранилась.

– Ты мне не доверяешь? Неужели так трудно сказать? – она более не улыбалась и все сильнее морщила выпуклый лоб.

– Давай завтра продолжим этот разговор, – пробормотал Рамон и поднялся из-за стола. – Я очень устал, прости. О, и спасибо за вкусный ужин.

– Ладно, иди отдыхай, – «Рамонини» не добавила – значит, слегка обиделась. Ну и пусть. Отложенный разговор не состоится, ведь завтра он уедет на работу и не вернется. Часом ранее, подъехав к дому, мужчина решил, что не будет ждать Элинор. Та приурочила свой побег к филоменскому съезду. А Рамон давно все, что требовалось сделать, сделал. Место готово. Так к чему отравлять еще несколько дней жизни?

Его сны оборвались где-то посреди сумбурного действа, в котором он был главным героем. Рамон приподнялся на локтях, силясь понять причину пробуждения: в приоткрытое окно было видно, как утро прогрызалось рассветом сквозь ночную завесу – а ведь в это время сон еще крепок. Рука нащупала рядом мятую пустоту постели. И чего жене не спится в такой час? Крайне необычно, учитывая, что она почти всегда провожала его на работу громогласным храпом.

Из гостевой комнаты доносились шорохи и стук. Рамон нехотя встал, накинул халат и пошел смотреть, в чем дело. На входе он чуть не споткнулся о неровную стопку журналов и огляделся. На диване, кофейном столике, в креслах были разложены бумаги, фотографии; коробочки для мелких вещей, шкатулки и статуэтки сбились в разношерстные компании по всему полу. Удивительно, но когда это было в шкафах, нишах и углах, мужчине казалось, что вещей у них совсем немного. Но вот все разом вылезло на свет, и осталось только поразиться количеству накопленного хлама. А ведь все это были деньги. Его деньги.

Магда же, видимо, посчитала созданный хаос недостаточным, потому как принялась брать с полок компактной библиотеки книги, пролистывать одну за другой, затем класть на пол, образуя еще одну бумажную гору.

– Доброе утро, – бесцветно бросила она, не отрываясь от своего занятия.

– Доброе, – ответил Рамон, с трудом выходя из охватившего его оцепенения. Переступил через обтянутую тканью коробку и неуверенно приблизился к супруге. – Почему ты не в постели? И что все это значит? – он махнул рукой в сторону одной из стопок.

– Мне не спалось, – тихо ответила Магда, не отрывая взгляда от страниц очередного романа. – Все не дают покоя твои спрятанные деньги. Вот я и решила найти их сама, раз уж ты не хочешь быть со мной честным.

– Ты… ты серьезно? Не спала всю ночь из-за этой… ерунды?

– Ерунды! – напускное спокойствие мигом слетело с женщины, и она швырнула книгу на пол. – Разве это ерунда – что у тебя от меня какие-то секреты? И знаешь, что? Раньше я находила твои деньги случайно, без труда. А теперь искала их несколько часов, просмотрела все дважды. И ничего! – наконец, она подняла на мужа глаза, и это был не нежный взгляд из прошлого вечера, но острый и холодный. Чужой. – Так в чем дело?

Впервые Рамон не дрогнул. Сейчас он мог сказать все, что пришло бы ему на ум, не думая о последствиях. Такая Магда, которая стояла сейчас перед ним, заслуживала пощечины. В переносном смысле, конечно. Что же, пусть ноет от злобы и досады, когда он закончит диалог неприятной новостью и захлопнет за собой дверь, чтобы никогда ее больше не открыть.

– А ни в чем, представь себе, – улыбка вышла не издевательской, а, скорее, нервной, но посыл жена расшифровала.

– Шутить вздумал? Речь о серьезных проблемах. О твоем недоверии и неуважении!

– А за что тебя уважать? Меня уже тошнит от тебя! – это неслыханное заявление Рамон смог сопроводить только нелепо-конвульсивными жестами. Он упивался ощущением безнаказанности, но одновременно и был в ужасе от того, что решился выйти за многолетние рамки смирения.

Пауза была недолгой. С исказившимся от ярости лицом Магда запустила в него увесистый том. Удар пришелся в плечо и оказался весьма болезненным.

– Идиотка психованная!

Кинутая в ответ фарфоровая статуэтка пролетела в паре сантиметров от головы женщины. Осколки разбитого стекла в дверце библиотеки посыпались на пол. Непораженная же мишень в страхе отскочила, закрываясь руками от звонкого сверкающего дождя.

– Что ты творишь? Ты совсем потерял разум? – она глядела на него настолько широко раскрытыми глазами, насколько было возможно физически. Конечно, такая вспышка гнева – это последнее, чего Магда могла ожидать от своего вялого, флегматичного супруга.

– Конечно, – огрызнулся Рамон, на всякий случай отступив на шаг к двери. Внутри у него все бурлило, как в жерле вулкана, проснувшегося после многовековой спячки. Как облака пепла, вырвалась на волю порция ненависти. И Рамон ощущал небывалый подъем из-за того, что, наконец, бросил ее в лицо этой женщине, а не подавил, как это обычно бывало. – Нельзя прожить с такой дурой годы и не сойти с ума! Тварь, идиотка, истеричка!