– Допустим. Ну а что означают замысловатые татуировки на лысинах твоих громил-переростков? Например, простая фраза на лбу “Это не я” или татуировка сердца с надписью “Дух спиритизма”? Какое они отношения имеют ко всему?

– Первая из разряда юмора. Если заключенного остановит охранник и будет в чем-то обвинять, заключенный будет твердить – “Это не я”. Вторая определяет его жизненное кредо. Духи спиритизма вырезают сердца из груди своих жертв и поедают, дабы силы противника перешли к ним как это принято среди почитателей древнего культа Дагона на Хлории. Этот обычай занесли сюда почитатели древнего морского божества. Есть еще один вид спиритических воинов, они носят татуировку женщины без кожи, олицетворяющую нечеловеческие мучения. Поостерегись связываться с ними.

– Если все так легко и просто, может мне покрыть себя татуировками с ног до головы и все будут держаться от меня подальше? – пошутил я.

– Я предупреждал тебя о неуместном юморе. Татуировки нужно заслужить, прежде чем наносить на кожу. Это больше чем просто картинки. Это твоя сущность и все твои заслуги. Если тату нанесены незаслуженно обычно их срезают с бедолаги живьем вместе с мясом.

– А если заключенный захочет вступить в банду, как ему пройти “испытание”?

– Все зависит от возраста рекрута. Старым и немощным испытания не пройти. Если тебе, к примеру, двадцать пять, то тебя будут крепко избивать ровно двадцать пять человек. Если выжил, считай, что повезло, и тебя приняли в банду. Если нет… такова воля Единого.

Хьюго провел меня через посты охраны и вывел в плохо освещенный зал ожидания. Пока мы топтались у запертого входа в Мини-Таун, Хьюго нервничал, не понимая причин задержки, а когда он нервничал, то становился совершенно невыносимым субъектом, с повадками психопата. Стоя в сторонке под прицелами автоматов, я безучастно наблюдал за его метаниями, украдкой фиксируя местоположение охранников и приборов наблюдения.

Застонав трухлявым нутром, стальная дверь медленно поползла под свод пещеры. Я не очень удивился, когда увидел Мини-Таун изнутри. Местные не сильно утруждали себя ремонтом и порядком, а жалкие попытки украсить обстановку яркими красными дорожками и коврами – которые давно обглодала моль или то, что тут обитало вместо нее – лишь усугубляло потрепанный внешний облик центрального коридора. Вдоль стен потянулись одинаковые двери с простым цифровым кодом. На потолке раздражающе мигали длинные плафоны дневного света, забранные стальными решетками. Одна из них перегорела и погасла прямо у меня на глазах. Здесь было очень сыро и влажно. Всюду царила плесень.

– Страх божий. Как-то мрачновато тут у вас. – Не удержался я от язвительного комментария.

– Будь добр, помолчи, пока я буду разговаривать с хозяевами. – Выхватив из рук телохранителя старое устройство внутренней связи, Хьюго минут пять слушал голос говорившего, прежде чем ответить. – Да, господин. Все будет именно так, как вы говорите.

– Наденьте на него наручники! – внезапно приказал он, указав пальцем на меня.

– Носить кандалы в тюрьме? Жуткое дело. – Невольно заворчал я, но все же позволил надеть на себя браслеты архаичного образца. В крайнем случае, я всегда смогу их легко снять, притом в любой момент, когда захочу. Но это знать Хьюго было совсем не обязательно. – Вам не кажется, что так встречать гостей пошло? Или ваш господин, так выражает свой извращенный цинизм?

– Таковы правила Сержант. Заходи внутрь.

Хьюго посторонился, пропуская меня первым в кабину лифта.

– Отвечай, когда к тебе обращаются, по существу. – Поучал он, пока мы мучительно долго поднимались в кабине на верхний уровень базы. – Не раздражай своим чёрным юмором. Если повезет, ты отправишься на задание не лишившись, ушей и носа. И не пререкайся с господином, а то я очень огорчусь, если тебя пристрелят не взирая на твой непростой транзит сюда. Просто кивай и соглашайся со всем.

– Я ведь не мартышка чтобы только кивать, – проворчал я.

– Тебе оказана честь дубина, любой хотел бы оказаться на твоём месте!

Выйдя первым из лифта, Хьюго для начала решил заглянуть на материальный склад, чтобы подыскать мне как он выразился “нормальную одежду”, а то моя давно превратилась в лохмотья. Нас уже с нетерпением дожидался кряжистый мужик с черной бородищей, завитой в косички и огромным брюхом. Он щеголял кольчужной безрукавкой, широкими кожаными штанами и целой коллекцией, разнообразных электронных браслетов на обоих запястьях. Мясистые губы похожие на сосиски, сардонически искривились в ухмылке, стоило нам появиться в поле его зрения.

– А, наконец-то соизволили явиться дорогие господа! Меня отрывают от важной работы и словно мальчика на побегушках присылают сюда. У вас других рук не нашлось, чтобы открыть электронный запор склада? – с яростным пылом набросился он на Синюка.

– Значит, не нашлось! – грубо оборвал его Хьюго. – Поменьше возмущайся Эл, дольше проживешь. У меня выдался непростой и крайне нервозный денек, я не желаю тратить время еще и на тебя! Отпирай живо! Нужно подобрать одежку вот этому парню. Справишься?

– У нас здесь что, модельное агентство? Просто превосходно! А кем я буду потом? Цирюльником, которому придется побрить его драгоценную задницу?

– Будешь у меня тем, кем я скажу! – прошипел Хьюго, хищно нацелив не него указательный палец с длинным когтем. – Надо будет, встанешь на задние лапки и начнешь вилять хвостом! Открывай! У меня нет времени на твои возмущения или клянусь, я с радостью верну тебя в ту дыру, откуда вытащил в свое время!

Бородач заскрипел зубами, но промолчал. Кидая в нашу сторону косые злобные взгляды, принялся возиться с проржавевшим замком, который не желал открываться.

Некогда просторная душевая комната, рассчитанная на пятьдесят кабинок, была от пола и до потолка заполнена разнообразным хламом. Тут стояли допотопные галовизоры покрытые крысиным пометом, радиоаппаратура, множество старых пультов управления каждый размером со здоровенный шкаф. Но в основном валялись горы брезентовых тюков с тряпками и разбросанные повсюду экзо комплекты технического персонала тюрьмы. Струящаяся с потолка мутная вода, щедро стекала по влажным стенам, покрытых вездесущей зеленой плесенью.

– Это не хлам мой друг, а ценное имущество! – словно прочитав мои мысли, напыжился Хьюго, с неудовольствием подметив, как я брезгливо наморщил нос. – Кто еще может похвастаться таким количеством добра? Да, Эл? Все это здесь копилось не один год.

– Я вырос без водопровода, но это не значит, что я простак. – Возмутился бородач, гремя своими браслетами. – Покончим поскорее с переодеваниями. У меня масса других дел.

Мне выдали простой оранжевый рабочий комбинезон и пару отменных берцев на толстой ребристой подошве. На время, сняв с меня кандалы, Хьюго не забыл предупредить, что под потолком находятся автоматические пушки, зорко следящие за мной электронным оком. Критично осмотрев меня со всех сторон, Хьюго удовлетворенно хмыкнул. Вновь надел на мои руки наручники и повел другим коридором на встречу с Расписными.

Мини-Таун определенно был мрачным местом. Подземный комплекс был рассчитан на проживание двадцати тысяч человек. Потемневшие коридоры старого бункера, некогда видавшие лощеных начальников и их заместителей, теперь принадлежали кучке преступников с невообразимо большими амбициями. Меня не очень удивляло, что половина коридоров не имело освещения, а другая часть находилась затопленной грунтовыми водами. Самое забавное, шлюзовые двери работали на удивление хорошо, а ведь они были снабжены магнитными запорами, подверженными поломкам в первую очередь. Мне это показалось странным. Или тут все же есть специалист, который поддерживает их в рабочем состоянии.

– А кто управляет работой шлюзов? – поинтересовался я у задумчивого Хьюго.

– Что? Ах, двери… Это обязанность любящего пошуметь и поспорить мистера Эла. Он добровольно вызвался приглядывать за ними. Пока что справляется. А что?

Я подавил презрительный смешок. Эти ослы вручили свои жизни в руки человека, который не похоже, чтобы был настроен к ним лояльно. Скрытый протест в его голосе был слишком громким, чтобы его не заметить. Нужно будет больше разузнать про бородача и поскорее выяснить его месторасположение в Мини-Тауне. Что-то подсказывало мне, что он пригодится во время моего побега, когда я решу, что для этого наступило подходящее время.