– Ты чё-то булькнул, сортир неструганый, – крикнул ему Ёрш.
Пьяный – как ядерный реактор в аварийном состоянии, очень нестабилен, поэтому легко переходит из добродушного расположения духа в агрессивное. Особенно если по натуре хамло. Здоровяк обернулся к товарищам числом семь.
– Вы слышали, господа? Какие-то приезжие клоуны смеют элиту города похабными словами поносить!
Ёрш нагло фыркнул и «подлил масла в огонь»:
– Элита – это порода свиней что ли?
Мужики разом побагровели. Ёрш, чувствуя, что сейчас будут бить, и возможно табуретками, спрятался за Недомыку. Задвигались лавки, опрокинулся стол. Ревущая восьмёрка ринулась на лимиту. Ну как, ринулась? Сбивчиво заковыляла, путаясь в ногах. Недомыка, ни разу в драках не участвовавший, (случай в деревне «Мастеров» не в счёт), дождался, пока не прилетело. Мир полыхнул китайским салютом, пол больно ударил по спине и затылку. Носок чьего-то сапога впился в рёбра справа, а кулак чьей-то руки заехал в глаз слева. Так бы и забили до смерти, если бы мудрый организм не включил режим защиты. Ждан вскочил, не коснувшись пола руками. Видел он плохо, поэтому наносил удары куда придётся. Куда придётся полетели в стороны, как от эпицентра взрыва килотонной бомбы. Некоторые упали за соседние столики, и даже стойку. Материальный урон в виде поломанной мебели, разбитой посуды и разлитой медовухи заставил присоединиться к разборке остальных посетителей. К тому же лимиту никто никогда не любил, и дело приобрело нехороший оборот. Для местных. Они же не знали, что человек может обладать такой силой, да ещё уходить от всех ударов, словно заранее о них зная. Правда Недомыке это удавалось лишь потому, что его просто пару раз приложили по голове лавкой, отчего перед глазами поплыло, а харчевня закружилась как в вальсе. Он же, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, вынуждено переставлял ноги. Над головой свистели лавки, кувшины, тарелки и даже кто-то пролетал не раз, но достать его не могли. Кулаки же Ждана всегда попадали в цель, даже если это была балка. Пальцы крепко хватали, выкручивали, ломали, а руки перекидывали через плечо, бедро, голень, стопу и даже фаланги. В результате харчевня превратилась в нежилое помещение, требующее закрытия как опасное для проживания. Только покинуть его жильцы уже никак не могли. По крайней мере в течение нескольких ближайших часов, поскольку утратили все способности к движению. На этом бой с городскими закончился. Почти. Дело в том, что шум услышали дружинники, прибежавшие на образовавшуюся рядом с харчевней пробку. Они быстро навели порядок: растащили техсредства, установили последовательность движения, дали по зубам особо возмущающимся беспределом правоохранительных органов. И тут раздались звуки хаоса из питейного заведения, куда они и поспешили. Недомыка по слепоте душевной и физической принял их за новую партию элиты из подворотни. Поэтому первые дружинники присоединились к распростёртым на полу посетителям. Остальные – опыт не пропьёшь – скоординировав действия, нанесли превентивный удар столовой мебелью по тыковке, и Недомыка словно в тёмный колодец ухнул.
Глава 2
К тому времени на Руси, благодаря действиям пришедшего к власти князя Слава и его дружины, наступили спокойные времена. Кощей Бессмертный «сыграл в музыкальную шкатулку», по причине порчи скобяного изделия, именуемого иглой. Инфаркт наступил так быстро, что несчастный даже корвалола накапать не успел. Неотложка ко времени приезда – спустя трое суток после появления некролога в прессе, в смысле передачи информации по сарафанному радио – застала на месте дворца одни руины. И дело совсем не в праздновании Дня десантника или работе мавров-шахидов, коих тогда на Руси не водилось. Просто по сюжету жанра замок самого мерзопакостного гада всегда разрушался сразу после смерти хозяина, заваливая, по задумке, всех героев, участвовавших в его убиении. Так что, если бы злодей смог впоследствии как-то оклематься, то вряд ли бы выбрался из-под завалов. К Ларе Крофт не ходить. Змея-Горыныча укоротили сразу на три головы. Расчленёнку устроили богатыри из дружины князя Слава. На Ягу совершили два покушения. Во время первого добрые люди засунули свёклу в выхлопную трубу ступы. Несчастная старушка, дабы не столкнуться с птицей ушла на вираж, и тут отказал главный двигатель. Ступа вошла в штопор. Бабка попыталась исправить положение: метла закрутилась как винт вертолёта, но тщетно. Посадка прошла в нештатном режиме. Бабулька выжила, и как могла дохромала до избушки, где несколько дней залечивала раны различными зельями.
Народ прознал, что пенсионерку урыть не удалось. Пришлось действовать нетрадиционными методами, то бишь через киллера. Но возникла проблема: взрослого бабка к себе не подпустит, почует за километр, а даже с такого расстояния ни одна стрела не достанет, зато Яга ещё как. В смысле колданёт – и здравствуй кладбище! Потребовался нестандартный подход. Выбор пал на подрастающего Жихарку, отличающегося дерзостью, некоторыми зачатками интеллекта и силой. Он и взял грех на душу.
Бабульке уготовили жуткую участь запеканки. Не постеснявшись, что Яга все-таки женщина, отмороженный Жихарка испёк её в печке. Дело было так: пацан прикинулся работником собеса и поведал, что князь выделил Яге долгожданную пенсию в размере семи серебряных в месяц. А поскольку, когда он приходил в прошлый раз, и не застал её дома, пришлось бросить монеты через трубу в печь: там сохраннее будут и ни один вор не догадается покопаться в углях, а тем более залезть в огонь. Новость оказалась столь радостной, что отшибла бабке последние мозги, изрядно тронутые склерозом и проявлявшим первые признаки маразмом. Яга открыла заслонку печи и кочергой попыталась нащупать драгоценные кругляши в бушующем пламени. Жихарка участливо посоветовал встать на приступок, куда вытаскиваются чугуны, мол, с него лучше видно. Яга с кряхтеньем последовала совету. Жихарка отскочил в сторону и нанёс бабке удар, именуемый в Ушу «маваши». Такого пендаля Яга не получала никогда. Старушка "Мессером" влетела в топку, где и испеклась не хуже картошки, забытой в костре бухими туристами. Правда первые минуты бабушка пыталась выбраться наружу, но Жихарка крепко держал заслонку, злорадно замечая, что удары кочергой о металл с каждым мгновением становятся все тише.
Повезло только Лихо Одноглазому. Ну как повезло, до него не успели добраться. В те времена из-за Урала в европейский регион от недорода кедровых орехов и грибов перекочевало множество белок и ёжиков, носителей вируса сибирского энцефалита. Местные клещи напились крови у новых зверушек, один из них возьми да и укуси Лихо. По первах Одноглазое не обратило внимания на такую ерунду. Но инкубационный период закончился, и началось: сначала проявились признаки общей интоксикации в виде слабости, головных болей, озноба, повышения температуры. Ему бы к лекарю обратиться, но безалаберное отношение к своему здоровью привело к переходу болезни в среднюю, а затем и более тяжёлую стадию. Развились общемозговые, менингиальные и очаговые неврологические симптомы, проявляющиеся в нарушении сознания, галлюцинациях, бредовом состоянии, рвоте, ригидности мышц затылка, судорогах, симптомах Кёрнига и Брудзинского. Точка невозврата была пройдена и болезнь стремительно перетекла в кому. В ней и обнаружили Лихо рыскающие по лесу богатыри. Несчастный злодей скрючился между корнями огромной ели. Поскольку даже сейчас обнаружить признаки жизни находящегося в коме человека без спецподготовки трудно, Одноглазое посчитали мёртвым. Были, правда, предложения башку ему отстругать или осиновый кол в грудь вбить, чтобы не воскрес. Но поскольку болезнь продолжалась две недели и за этот период никто от рук Лихо не пострадал, то решили, что сдох злодей окончательно, иначе давно воскрес и об этом стало бы известно. К тому же марать меч о мёртвую, скрючившуюся тварь, с перекошенной рожей и жутко воняющую нечистотами никто не захотел. А искать осину в ельнике глупо даже для дурака. Тащиться же до ближайшего осинника, а потом обратно никто желания не изъявил. На том и порешили. Так несчастный злодей, наводивший ужас на многие поколения руссов, славов, дреговичей, вятичей и различных кривичей остался умирать лютой смертью в еловом лесу. Его не тронули ни муравьи, ни мухи. Даже бактерии побрезговали вселяться в пораженное страшной болезнью и изуродованное судорогами тело. За лето и часть осени оно усохло и замумифицировалось. Остальную пакостящую людям нечисть в результате постоянных зачисток и грозных рейдов княжеской дружины перебили. Уцелевшие схоронились в омутах, болотах, далёких буреломах и чащах. Люди облегчённо вздохнули и зажили счастливой, несмотря на новые налоги, чиновничий беспредел и притеснения набирающей силу ремесленной олигархии, жизнью. Но тогда ещё можно было и морду власть предержащим набить, и кровушку пустить, и терем подпалить, и просто фигу показать. Поэтому находящиеся у руля рот на народ широко не открывали, зубов то лишних нет, а жизни – тем более, и предпочитали в злобе дома яриться, срывая её на жене или удачно подвернувшейся тёще. В общем жисть наладилась. Но так долго продолжаться не могло. Из дремучих лесов поползли пугающие слухи: то ли какая-то иноземная пакость объявилась, то ли древняя тварина проснулась. Мол, пока жили казнённые богатырями главари нечисти, они сдерживали как-то эту мерзость, конкуренции то никто не любит, а теперь она то ли очнулась, то ли окрепла и стала набирать силу: в дальних деревнях начала пропадать скотина, потом дети, ушедшие в лес за грибами и ягодами, затем взрослые. К тому же после того, как с нежитью покончили, активизировались группировки разбойников, что значительно размыло общую картину происшествий, поскольку не совсем понятно, кто конкретно виновен в исчезновении людей и скотины. И вот произошло событие, окончательно подтвердившее самые пессимистические предположения. Прошёл год с момента, как князь Слав и его богатыри очистили державу от нечисти. По этому поводу правитель устроил пир, пригласив весь честной народ. Герои, участвовавшие в зачистках, простые воины и просто охочие до дармовщинки ринулись в Словенск со всех городов и весей. И хотя большая часть столов не поместилась в тереме князя, где и произошло далее описанное событие, но зацепило даже тех, кто пировал на улице.
