– Очень, – призналась Дафна, – Там, где я живу, нет ничего морского. Вот я бы такой корабль привезла, всех бы удивила…
– Тесто, давай, меси. Да нежно – велела Хриса, – Не перемни!
– Так хорошо? – спросила Дафна, – Или нежнее помесить?
– Так хорошо, – оценила Хриса, – Софоклос! А где твоя волшебная ракушка? Уверена, Дафне она понравится.
– Ракушка? – оживилась Дафна, – И впрямь волшебная?
– Я бы сказал, мистическая… Сам её достал со дна моря. Чуть не захлебнулся! Помню, как тридцать каракатиц мне путь чернилами затмили, а я всё-таки её нашёл, вытащил из щупалец сонного осьминога и вынес на берег… Не ракушка – диво морское! Погоди, сейчас покажу! – сказал хозяин и унёсся в спальню, где у изголовья кровати, в перламутровой шкатулке, запертой крабовыми клешнями, и хранил он свою ракушку.
– Ну, вот и всё! Тесто готово! Теперь давай вместе форму придумаем! Можем христопсомо большим и круглым сделать, как солнце. А можем и на несколько маленьких разных форм разделить, – предложила хозяйка Хриса, наслаждаясь ароматом будущего хлеба, – Из того теста, что у нас останется, сделаем мы хлебный крест. Украсим его, как пожелаем! Орехами, пряностями да травами. Что скажешь, Дафна?
– Ни с чем на свете не сравниться запах этого теста! – воскликнула Дафна, – Тётушка, Хриса, вот так и пахнет волшебство?
– Ха-ха-ха! Так пахнут мёд и корица! Волшебством повеет, когда ты хлеб из печи доставать будешь, – сказала Хриса.
– А вот и я! – пропел Софоклос и торжественно открыл перламутровую шкатулку.
Дафна обомлела. Из шкатулки вырвался свет всех восходов и закатов Средиземноморья. Он расписал белокаменные стены кухоньки золотыми акварелями, и затрепетав миллионами бабочек на синих шторах, вернулся к своей владычице – розовобрюхой светозарной ракушке. Она лежала на правом боку неподвижная, в крупных каплях морской воды. А те то и дело скакали по её гладкой спинке к закрученному хвосту, соревнуясь в быстроте и ловкости. У кудрявой вершины раковины виднелось крошечное отверстие, обрамлённое драгоценными камнями с детский ноготок: бирюзой, топазом, изумрудом, сапфиром, шпинелью. Все они игриво переливались отвлекая внимание от самого отверстия, за которым, ничего и не было, кроме тёмной пустоты.
– Погляди на неё, Дафна, – сказал Софоклос, – Не чудо ли?
– Мне даже притронуться к ней страшно… Какая она красивая! – завороженно глядела на ракушку девочка.
– Возьми её, – разрешила Хриса, – Аккуратно!
– Если хочешь услышать море, приложи своё ухо к тёмному устью, – сказал Софоклос, – Тогда, где бы ты ни была, море последует за тобой.
Дафна осторожно взяла ракушку и прислушалась. Вдруг ей сделалась дурно. В ушах, вместо звуков моря, загремели чужие странные голоса. Дафне показалось, что это звуки шторма или землетрясения, или какой-то другой стихии, сметающей всё на своём пути.
Дафна вскрикнула:
– Мне страшно! Что это за звуки?
– Возможно, ты никогда не слышала голоса шторма, – пожал плечами Софоклос, – А это был он! Ракушка выдаёт самые разные звуки, но кроме того, она обладает ещё одним чудесным свойством.
– Нет, всё-таки это был не шторм… Какая-то другая опасность, – затряслась девочка.
– Присядь, успокойся, – сказала Хриса, – Ракушка и вправду прекрасная, глядя на неё и с ума можно сойти. Я тоже чуть не сошла, когда Софоклос принёс её домой. Как же давно это было!
– А была у нас такая легенда, – начал вдруг Софоклос, – Столетние моряки её любят рассказывать. Вот и мне, ещё молодому, рассказали. Слушайте. По легенде, была посреди моря такая страна Титамония. И правил ей могучий титан – Морен, самый страшный и рослый из всех титанов. Руки его были подобны окаменевшим дубам, топнув ногою он смог бы расплющить великие Дикти38 и священный Парнас39. В толстом своём брюхе он устроил огромный аквариум, куда заточал самых редких и прекрасных морских рыб и животных. Чтобы демонстрировать их гостям Титамонии. Отжив свой мучительный срок, в аквариуме животные погибали. И тогда Морен равнодушно вытряхивал их из своего брюха, созывал народ Титамонии и под грохот барабанов устраивал показательный пир для своих преданных друзей – саблезубых кабанчиков. Жили они в его мраморных покоях. Целое стадо – бурые и рыжие. Крупные словно бизоны, лохматые, с горящими изумрудными глазами сторожили чудовища золото Морена и его светозарную раковину.
Ничего и никого на свете не любил Морен кроме власти, кабанов и светозарной раковины. Она дарила ему покой и вечную молодость. Стоило Морену приложить ухо к раковине, как он слышал шепоток южного ветра, звуки коралловых флейт и дивные песни древних русалок, что продлевали ему жизнь на столько лет, сколько ласковых слов мог услышать он в песнях, пока не сомкнет своих глаз и не погрузится в ночные грезы. Было у той раковины и другое волшебное свойство! Говорили моряки, если подуть в неё, точно в рожок, можно обрести силу троих сыновей Посейдона: Тритона, Агенора и Антея. А также протрубить о начале или конце великой войны, в которой обладатель раковины останется победителем…
– Это сюда трубить нужно? – Дафна с интересом уставилась на отверстие, обрамлённое голубыми камнями.
– Наверное, но ещё чего не хватало! – придержал Дафну Софоклос, – Я раковину искал, чтобы молодость себе и Хрисе продлевать. Да спать спокойно. Только вот, песни-то мы слышим, а молодости всё никак не прибавляется! Ах-ха-ха! Зато вон светится как красиво, да музыка и впрямь дивная, только ушко приложи…
– Дядюшка Софоклос… А расскажите ещё про этого Морена! – попросила Дафна, – Как раковина у него оказалась? Или старые моряки об этом не говорили?
– Говорили… Позволь-ка я закурю? – спросил Софоклос и пожевав с досадой свои сухие губы добавил, – Давно я так ни с кем не говорил. Вот с тех пор, как дочь мы потеряли, все вдвоём на кухне и сидим…
– Ох! Я о гвоздике совсем позабыла! Нужно для пряности ещё гвоздички добавить, – вдруг захлопотала Хриса и унеслась в кладовую.
– У вас была дочь? – спросила Дафна.
– Была. Вот так, как с тобой здесь с ней и сидели. Только я ей про Морена не рассказывал. Больше всё про дельфинов, про пиратскую бухту, да про красные закаты на западе острова… – вспоминал хозяин.
– А где сейчас ваша дочь?
– Ох, Дафна, я всё бы на свете отдал, чтобы знать это! Она вот, как ты, любопытная была! А глазища какие! Сами небеса в них могли утонуть, – и тут Софоклос замолчал.
– Ну, так что там с вашим Мореном? – вернувшись с горстью крошечных звездочек-гвоздик, спросила Хриса, – Мне-то ты, Софоклос так много не рассказывал! Ох, Дафна, взбудоражила ты нашего деда! Того и гляди, ещё чего вспомнит.
– А что Морен? В один день, всем его кабанам и сокровищам стало тесно. Островок-то не велик был! Куда не ступишь, кругом золото, куда не глянешь – везде кабаны да вояки-титаны шастают. Ни театров тебе, ни музеев, ни парков, только сокровищницы да свиньи, представляешь? Подумал Морен и решил захватить другие земли. Да только вот остров его со всех сторон окружен был морскою водой. А все титаны воды, как и кошки, ух, как боятся! Да и не могли они уплыть со своего острова потому, что разгневались на их бесчинства стражи морские – синие дельфины древнего ордена. Из века в век охраняли они священные воды, берегли богатства, спасали путников во время штормов. Так и Морена однажды спасли! Тот на своём корабле возвращался из Малой Азии на родину с украденными сокровищами. Но дельфины об этом не знали. Их заветное правило – спасать погибающих и всё тут! А шторм тогда сильный разыгрался! Пошёл корабль Морена ко дну. Закатил глаза Морен и давай захлёбываться! Да так, что ни один дельфин и не догадался – Морен лишь претворялся умирающим. Подхватили они его и понесли на берег. Но лишь коснулись ноги Морена дна у Титамонии, как схватил он дельфина-вожака за шею, крепко сдавил её, так, что спасатель чуть не задохнулся. Сорвал титан с ослабевшего дельфина раковину светозарную, что тот всегда при себе носил, как морское благословение. Молод был дельфиний царь, да и не ожидал он от тонущего такого предательства. Затрепетали дельфины, увидев сломленного царя. Хотели броситься вдогонку за титаном, да где это видано, чтоб дельфины по земле бегали? Осталось им забрать своего царя да умчаться в подводное царство… Время шло… Морен сердился – столько слышал он легенд о волшебной раковине, так верил в её в чудесные силы, а что же она? Она отказывалась ему подчиняться. Петь – пела, баюкать – баюкала. А вот трубить титану не позволяла… Говорят, не каждый может в неё трубить! А лишь тот, чья любовь к морю сильнее любви дельфиньего царя… Так и быть, признаюсь, и я рискнул, да ничего не вышло, – хмыкнул Софоклос, закурив последнюю в заначке сигарету, – По словам моряков Венизелосов, был на Титамонии вулкан. Сонный такой ленивый… Но как-то раз, решил напомнить он о себе беспечным титанам. Затряслась земля, потемнело небо. И давай вулкан извергать свою алую лаву… Одноглазый моряк Псаракис красиво так вспоминал, будто окружили остров дельфины во главе с повзрослевшим да окрепшим царём, думают вот-вот титаны во главе с Мореном от ужаса в воду попрыгают, и настигнет их смерть от песен да зубов дельфиньих. Но нет! Приказал Морен всем оставаться на суше. Тогда дельфины подняли гигантскую волну, такую, что целый остров своим ударом снести сможет. Взволновали, вспенили воду. Поёт царь дельфиний свою боевую песню, скалит белые зубы. Но стоит Морен на суше несломленный. С одной стороны бежит на него лава, с другой страшная волна. Все мертвы уж титаны. Один Морен зло ревёт да пытается вызвать раковиной боевой клич. Но не может! И встречаются на его могучих плечах шипящая волна да адская лава. Вырывает бранящийся Борей из его рук светозарную раковину и бросает в пасть ревущего моря. Трясётся земля, злится вулкан, смывает вода мёртвых свиней и титанов… Уносит вода и Морена. Обнявшись со своим другом – восьминогим красноглазым кабаном уходит он на дно морское… Никто не знает, куда делся Морен. Никто не ведает, куда запропастилась светозарная раковина. Ясно одно, как и тысячи лет назад, сторожат море синие дельфины, спасают они корабли и тонущих путников… На том и всё! Опа-опа-па! Конец легенде.
