Больше времени – нелюбимому, меньше – любимому. Убивается в зародыше увлечение. И тут-то проблема времени перерастает в проблему творческого становления человека.
Нельзя стать творческой личностью, не пережив увлечения. Только увлечение, которое перерастает в страсть на всю жизнь, страсть, подчиняющую все другие желания и все силы, делает человека целенаправленным, толкает на поиски, заставляет творить. Разумеется, не каждое увлечение перерастает в творчество, но творчества без увлечения не бывает. А школа упрямо заставляет: знай всё в одинаковой мере, преодолевай свои пристрастия и интересы. Не потому ли выходят из школы люди без определённых желаний, без определённой цели, не зная, куда приложить свои силы и знания? Они бросаются на первую попавшуюся профессию, поступают в первый подвернувшийся институт (в тот, куда легче попасть), тянут лямку нелюбимого дела, живут без страсти, без интересов, бесцветно, серо.
Труженик, работающий без интереса, без души, ради рублишка – плохой работник. А если такие работники – массовое явление, то результат – общее снижение производительности труда, экономическое отставание в стране. Если рабочий без любви и заботы относится к своему станку, крестьянин – к земле, руководитель – к людям, то нечего и говорить о нормальном развитии общества, охваченном бездушием и казёнщиной.
И ещё немаловажная опасность. Государство стремится к тому, чтобы сократить рабочий день, предоставить личности больше свободного времени. Свободное время – а что с ним делать человеку, у которого с детства убиты увлечения, который не знает, чего хочет, что ему интересно? Хорошо, если рука потянется к развлекательной книжонке, хуже – забивание «козла» во дворе, ещё хуже – пьянство и дебоши. Не исключено, что такие люди могут пополнить ряды преступных элементов. Коммунизм предусматривает наличие значительного свободного времени у человека, но если человек не сможет с рассудком пользоваться им, нельзя мечтать о коммунизме.
Люди с неразвившимися в детстве духовными интересами – социально опасное явление. Вывод, выходящий за рамки школьного воспитания, но вспомним, что мы начинали с того, что школа неразумно распоряжается временем. Проблема школьного времени – общественная проблема!
«Нельзя объять необъятное»
Можно подумать – вся беда в том, что в школах, мол, работают бездарные учителя, а в министерствах просвещения сидят бездарные руководители. Наверно, и в школах, и над школами есть бездарные, как есть и талантливые.
Причины не в бездарности работников школьного воспитания. Причина в структуре, в самом устройстве, которое заставляет школьных работников действовать по-своему. Наша школьная система, мягко выражаясь, не совершенна.
Мы сказали «наша», но это не совсем так. Во всех школах мира – порой с частичными отклонениями и неординарными нововведениями – обучают сейчас по так называемой классно-урочной системе, которую впервые предложил великий педагог, мыслитель и гуманист Ян Амос Коменский, тот самый, который гордо заявил: человек должен «знать, уметь называть и понимать всё, что имеет в себе целый мир».
До Коменского не было распределения на классы, не было определённых программ, предусмотренных для каждого года, месяца, дня, даже часа. Прежде наставник собирал вокруг себя всех учеников скопом, не подразделяя их ни по возрасту, ни по багажу знаний, учил как бог на душу положит, не брезгуя при этом действовать и розгами. Школа с её берёзовой кашей была местом мучений. Гуманный и организованный метод Коменского был великим шагом вперёд. Недаром же Коменского долгое время называли «отцом новой педагогики». Мы и сейчас готовы назвать его «отцом», только смущает, что его педагогика для нас не очень нова, ей отроду триста лет! «Знать… всё, что имеет в себе целый мир». Мы сейчас на этот девиз можем только развести руками и ответить словами Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное».
Знать всё в наш век просто нельзя, и школа не пытается справиться с этой фантастической задачей, но, тем не менее, – вот парадокс – придерживается принципа: знай всё в одинаковой мере, не считаясь с интересами, увлечениями ученика. Отсюда противоречия между обучением и творческим развитием.
И это в той или иной мере характерно для всех стран мира. И чем эти страны развитее в культурном отношении, тем болезненнее для них проблемы школьного воспитания. Страны отсталые, где только ещё приобщаются к сокровищам культуры и науки, не так остро чувствуют необходимость перемен в преподавании, они пока что могут удовлетвориться и старыми методами.
И если мы сейчас говорим о несовершенстве нашей школьной системы, то это вовсе не признак нашей слабости, наоборот – признак нашего духовного развития, признак силы! Тот, кто из ложного страха – как бы о нас плохо не подумали, как бы не уронить наш престиж! – станет упорно твердить, что наше народное образование без изъяна, оно вне подозрений, совершит преступление перед обществом. Рано или поздно мы придём к выводу, что нельзя выправить положение одними лишь частными административными мерами, как-то: десятилетку перекроить в одиннадцатилетку, механически приклеить политехническое обучение и прочее. Рано или поздно жизнь заставит пойти на революционную перестройку нашего просвещения. И нужно ли доказывать, что чем раньше это случится – тем лучше, чем позже – тем больше шансов оказаться в хвосте у времени. Вопрос о воспитании нового поколения – вопрос нашего будущего! Откладывать его решение в долгий ящик – значит задерживать развитие нашего общества.
Изучение или знакомство?
Итак, знать всё в наш век просто нельзя. Мы в лучшем случае можем рассчитывать на то, что наш образованный человек будет иметь какое-то весьма и весьма общее представление о мире в целом и станет знатоком в одной области, которая больше всего ему нравится, отвечает его природным способностям, в обиходе называется специальностью.
Часто можно услышать вопрос, с лёгкостью обращённый к ребёнку: «А ну, скажи, что больше всего тебя интересует? Кем бы ты хотел быть?» Вопрос прямой и простой, на него, казалось бы, может быть такой же простой и прямой, без обиняков, ответ. Но как часто задающие этот вопрос взрослые дяди сами не знают, что им больше всего нравится в жизни.
Что больше всего нравится, что тебя увлекает – часть одного из самых трудных и сложных вопросов, с которым постоянно сталкивается человек: что ты такое? Не даром же самопознание у таких выдающихся людей, как Лев Толстой, занимало всю жизнь, вырастало в мучительную трагедию.
Сделать выбор… Наверное, вся учёба ребёнка должна сводиться к этому – как выбрать дело всей жизни. То дело, к которому больше всего предрасположены его природные способности, то дело, которое из увлечения может перерасти в страсть, то дело, которым он станет полезен обществу – профессия, специальность!
Современная школа считает, что если ты будешь изучать всё с одинаковой добросовестностью, то в конце концов, наткнёшься на то, что тебе по душе.
Изучай всё!.. Школьник неизвестно кем ещё будет – астрономом или шофёром, биологом или металлургом, историком или делопроизводителем. Ему предлагают материал – скажем, Куликовская битва. Астроном и шофёр, биолог и металлург, человек любой профессии должен иметь какие-то общие сведения об этом событии, хотя бы знать, «где оно лежит». Но скажите мне, взрослый читатель, астроном или шофёр, биолог или инженер-строитель, в каком году была Куликовская битва? Я специально опросил около пятидесяти своих знакомых, не имеющих прямого отношения к предмету истории, из них только один мне ответил. Причём, этот человек с некоторым виноватым смущением говорил о своей памяти: «Что грязная дорога: кто ни пройдёт – галошу оставит». Все они в своё время учили про Куликовскую битву, помнили год, помнили, да забыли, потому что память человека имеет счастливую особенность забывать то, с чем не приходится часто сталкиваться. Забыл и я, хотя историю люблю, книги про историю читаю. Время с одинаковой лёгкостью стирает как обильные, так и скудные знания, если они не прочно усвоены или если ими не приходится воспользоваться.
