Но когда Чонгук окончательно для себя решил, что его нареченные не придут, они объявились. Затрубили горны, зацокали каблуки гвардейцев. Чонгук позволил себе повернуться в сторону белой тропинки. К нему вели омег.

Первым уверенно, с гордой, прямой осанкой шел Тэхён. Он смотрел прямо, не отводя взгляд, как настоящий наследник. Сильный, красивый, смелый. В белом атласном халате и серебристой прозрачной накидкой, которая сверкала драгоценными камнями при каждом его шаге. В отличие от Чонгука, чей халат доходил до середины икр, одеяние омег было более длинным, в пол, полностью закрывая ноги. Из-под накидки виднелись золотистые хвосты, которые безжизненно волочились по мрамору тропинки.

За Тэхёном шел Чимин, как младший, непрямой наследник. На нем был бежевый халат и серого цвета накидка с меньшим количеством драгоценностей. Его статус был определенным и неизменным — младший, как дополнение к Тэхёну. Это было несправедливо.

Чимин не поднимал глаз, смотрел себе под ноги и шел за братом.

У Чонгука сердце обмирало при виде такой красоты. В этот момент он очень отчетливо понял, что не имел никаких прав на этих омег, они никогда бы не достались ему добровольно. Если бы не обстоятельства, их бы принял какой-нибудь богатый и знаменитый Лорд с длинной родословной и великой силой, более взрослый, мудрый.

Омеги остановились у помоста, на расстоянии в шагов десять от Чонгука. Священник радостно подошел к ним, читая молитву и благословляя ритуальным жезлом. Чонгук отчетливо слышал, как в толпе шепотки стали громче, когда они учуяли, поняли, что омеги беременны, что они уже не чисты.

Чонгук имел право требовать старшинства, стать в будущем Правителем, отречься от незаконных отпрысков омег и привести своего наследника со стороны, делая из Тэхёна и Чимина лишь омег для постельных утех. И это было бы правильно. На его месте так бы поступил любой.

Тэхён и Чимин подошли ближе. Началась церемониальная песня.

А у Чонгука радости никакой.

Чимин, как ему и положено, медленно опускается на колени. У него вообще не было другого выбора. Он не наследник клана, младший. Но от этой смиренности Чонгуку хотелось выхватить меч и пойти кого-нибудь убить, потому что он помнил, каким приставучим, ярким и жизнерадостным был Чимин, как он пытался сражаться с Чонгуком на равных.

Кажется, Тэхён разделял его чувства, потому что на секунду он закрыл глаза и крепко зажмурился, словно ему было больно за брата, у которого не было никакого права голоса.

Приближался решающий момент.

Тэхёна с рождения воспитывали, как будущего главу общины, его учили повелевать и властвовать, но никак не преклонять колени перед своим будущим супругом. Однако сейчас Чонгук видел в его глазах решимость понизить свой статус, чтобы помочь Чонгуку.

Но Гук не дал ему совершить ошибку.

Боясь передумать и потерять решимость, он, как и подобает подданному, опустился на колени перед Тэхёном. Омега дернулся, словно хотел его остановить, но удержал себя в руках.

За спиной снова потрясенные вздохи.

Чонгук поймал недоуменный взгляд Чимина, который впервые за начало церемонии посмотрел на него, но никак не отреагировал. Они всегда знали, что Тэхён однажды займет место отца, что они никогда не были равными. И Чонгук верил в то, что Тэхён станет хорошим Правителем.

Священник что-то зачитывал, объявляя старшинство Тэхёна, но Чонгук уже не слышал его. Он хотел бы сейчас остаться в одиночестве и подумать. Он не знал, чем обернется его поступок, и как это отразится на нем самом.

— Теперь альфа может омыть свою омегу, да будут Небеса свидетелями вашего союза, — произнес священник и отступил на шаг.

Чонгук вновь напрягся. Ему снова предстояло сделать выбор — в купальню он спускался только с одним омегой. Но, учитывая, что он уже признал себя верноподданным Тэхёна, выбрать Чимина он сейчас просто не мог, и от этого было противно. Он надеялся только на то, что Чимин тоже понимает это.

Чонгук поднялся с колен и подошел к Тэхёну, Чимин с заминкой, словно заторможенный, встал тоже. Было тошно от всей этой церемонии, от правил, которые сейчас казались такими жуткими и неправильными. Особенно паршиво было смотреть на то, как к Чимину подошли два гвардейца, чтобы снять накидку.

Так положено, — снова и снова твердил себе Чонгук, но внутри что-то обрывалось, когда Чимин слабо дернулся в сторону.

Тэхён же вообще казалось, стоял едва живой. Ужасно бледный, поглядывающий на брата с пылающим беспокойством в глазах.

Чонгук аккуратно стянул серебристую накидку и выпустил ее из рук. Ткань тихим шелестом красиво упала к ногам омеги под неровное дыхание Тэхёна. Хотелось быстрее уже со всем покончить, поэтому Чонгук спешно избавился от своего халата и, не поднимая глаз на омегу, дернул завязи белого одеяния. Кожа Тэхёна блестела от маскирующей мази, но вблизи Чонгук все равно видел темные следы не сошедших еще синяков. Стиснув зубы, Чонгук осторожно взял омегу за руку и повел его к купальне. Он первым спустился в теплую воду и помог войти в купальню Тэхёну. Омега выглядел чарующе красиво, несмотря ни на что. В окружении плавающих лепестков Тэхён был как прекрасное божество, спустившееся с небес. На нем тоже было лишь одно нижнее белье, и это явно не добавляло ему удобства. Но Тэхён держался стойко, не подавая виду. Только когда Чонгук случайно прикоснулся к его плечу, омега вздрогнул и зажмурился.

Чимин обязан был прислуживать им на церемонии. И он выполнял свою роль, оставшись в одном халате, несмотря на то, что поднос с кувшином и помазками дрожал в его руках.

Чонгук гадал, кто из них троих сорвется первым, разрушая всю эту церемонию.

Чимин опустился на колени у бортика купальни и поставил поднос. Сел смиренно, опуская голову, как слуга, как низший, кем он никогда не являлся.

Чонгук твердой рукой взял помазки и приблизился к Тэхёну.

Они должны были покончить со всем этим как можно быстрее.

Чонгук нанес благоухающую мазь на лоб Тэхёна, аккуратно, почти механически убирая его челку, скользнул по его губам. Дальше следовало его помазать там, под резинкой трусов, но Чонгук не решился. Под водой все равно их не видно, а им обоим этот фарс не нужен. Чонгук лишь сделал вид, опустил руку под воду, подойдя ближе, слушая рваное дыхание Тэхёна.

Снова отошел. Взял с подноса кувшин, набрал воду и стал умывать ей омегу.

Затем Тэхён взял помазок и так же стал касаться его — лба, губ. У него были безумно холодные пальцы, и в прикосновении не было ничего интимного, Тэхён словно касался ядовитой змеи и это неприятно задевало.

Они были словно куклы на сцене, бездушные, пустые.

Но со стороны, наверное, смотрелись красиво в украшенной купальне.

Под конец, прежде чем выбраться из воды, они должны были поцеловаться. Оба знали это, и обоим было ужасно неловко.

Чонгук невесомо коснулся губ Тэхёна, почти воздушно, мимолетно и сразу отстранился.

Тишина рвала на части.

Он помог Тэхёну подняться из купальни.

Чимин, по-прежнему смотря себе под ноги, протянул халат Тэхёну, а затем и Чонгуку.

Так было положено, в их трио официально ему было отведена лишь эта роль. А Чонгук не знал, как поддержать Чимина. Он не имел сейчас возможности хоть как-то дать ему знак, что его не считают слугой.

Тэхён не выдержал первым, он схватил брата за руку, когда Чимин неловко завязал халат Чонгука. Но младший дернулся от него, освобождая запястье, поклонился.