ИЛЬЯ ТОМЧУК
Я ненавижу.
Ненавижу свою комнату, дом, работу, место, где я живу, жизнь тоже давно уже не приносит восторга. О каком восторге может идти речь, если я каждый день задаю себе один и тот же вопрос: ради чего я все это делаю? И так последний год, наверное. Нет, в последний год случилось обострение. Ответ на вопрос я так и не нашел. Крышу тоже не отремонтировал. Все время капает на лицо.
Уже несколько месяцев пытаюсь вести с собой диалог. Психологи в интернете говорят – в диалоге начинаешь лучше понимать себя. Я – нет. Это все конечно занятно, но безрезультатно. И со стопроцентной вероятностью уверен, что я не один такой. Нас миллионы по всей стране, всему миру, может быть даже, где-то в галактике существует такой же, как и я, который не желает исполнять свой «долг». Даже слово фонетически некрасивое «долг». Я никому ничего не должен. Я мечтаю об одном – покончить с этим раз и навсегда. Даже мечта у меня, как и слово «долг» отвратительная – покончить с тем, что делаешь каждый день. Значит ли это, что я должен покончить с собой?
Внутри, где-то между сердцем и разумом я не такой как все. Вот бы узнать, где находится тот самый движок, который не дает покоя и требует, требует стать собой.
А может, я всего лишь главный лирический герой чужого романа или автор? Если я герой, то все поступки за меня придумывает писатель этой книги? А если автор, то я могу делать со своим персонажем все что захочу? Имею ли я на это право? А может все еще намного проще я не автор и не герой, а простая подопытная мышь, которая живет в мире реалити на потеху миллионам? Но боюсь, шоу не будет пользоваться популярностью. Рейтинг и доля обнулятся еще на пилотной серии. Раз уж так, то лучше уж засыпьте меня землей и посадите вокруг хризантемы.
Меня зовут Илья Томчук, мне 35 лет и я устал, но, к сожалению, уйти не могу. Если быть совсем уж честным, то я даже не уверен все ли мои мысли имеют подлинность. И давно сомневаюсь, что я тот, кем был задуман.
Вот уже пять лет я живу на Вэнском архипелаге. Это первое, что вызывает сомнения по поводу моего существования. Но. Если вдруг на карте между Охотским и Японским морями вы найдете три крошечных островка размером со стеклярус, знайте – там есть жизнь. И живут на этих островах настоящие последние герои. Те, кого не может сломить ни страх перед действующим вулканом, ни цунами отдающее эхом 5 метровых волн от островов Хоккайдо, ни пронзающие ветра со всех четырех сторон света, ни местная монархическая система правления. Погодные условия уж точно не страшны тем, кто живет по законодательству островов.
Три острова входящие в Вэнский архипелаг – Куру, Утуру и Вэн считаются совершенно необитаемыми и долгое время, до появления gps спутников в галактике не значились даже на карте нашей страны. Но с приходом современных технологий правительство было вынуждено признать, что эти три точки виднеющиеся из космоса существуют на поверхности воды. Но до сих их не признали обитаемыми.
Жизнь на островах есть.
Три острова расположены друг за другом грядой. Если читать с севера на юг, то получается так: Куру, Утуру и Вэн. Мы с женой живем на центральном острове Утуру. Из трех, он считается самым населенным – две тысячи человек плюс-минус по официальной статистике. Утуру закрытый остров не только для всего мира, но и для жителей соседних островов. Чтобы попасть в центр, необходимо иметь справку от специального внутреннего подразделения № 6. Так после реорганизации называется отделение местной полиции. Это была шестая реорганизация за всю историю островов. Мало у кого находится причина, чтобы приехать на остров. У нас нет ничего. Скорее так – у нас есть военный объект по разработке стратегических бомбардировщиков «Скала» и бар «Краб», который работает три дня в неделю с четверга по субботу. Обычно к полуночи в баре заканчивается весь алкоголь. Да, алкоголь тут тоже не достать – сухой негласный закон.
История архипелага не так уж глубоко уходит корнями в прошлое. Корни еще на поверхности виднеются, и местные помнят, кто их туда посадил.
В середине 19 века острова считались неприспособленными к жизни из-за действующего вулкана, который до сих пор находится на Вэне. В последний раз он извергался лет двадцать назад, но это больше похоже на плевки, чем на громкое слово «извержение». Археологические и любые другие раскопки на островах запрещены, поэтому доказать, что до 1850 года там кто-то находился никто не может. Да, это никому и не нужно, как собственно и многое вокруг. Главное, что есть, а дальше разберемся.
Когда царская власть озадачилась локацией для ссылки, и создала на Сахалине обособленную зону для самых свирепых преступников – Вэнский архипелаг был отведен под карцер. Прибыл на Сахалин террористом, на острове убил такого же каторжника – отправляешься на Утуру или Вэн, куда довезут. Может быть, бросят в море. Выживешь – наверное, хорошо. Погибнешь – никто и не вспомнит. По такому принципу избавлялись от отребья.
Вэн в переводе с языка айнов – враг. В ссыльные времена Вэн был самым большим по площади из трех островков. 60 километров с севера на юг и 40 с запада на восток. За сто прошедших лет он опустился в воду глубже, уступив в площади Утуру. Со временем провинившихся ссыльных становилось все больше, они образовали целую колонию. Чтобы предотвратить бунт и побеги правительство стало заселять Утуру и Куру. В переводе с айнского Куру означает – человек, а Утуру – между. Так и получается Утуру находится между человеком и врагом.
Через двадцать километров по фарватеру к югу от Вэна – остров Хоккайдо. И, по логике завоеванных территории, острова должны были принадлежать японцам, но не в характере нашего народа отдавать даже необитаемые места вражеской державе. «Проклятый архипелаг» – так называют Вэнские острова в Японии.
Когда правление царской власти подошло к своему логическому завершению – власть сменилась, а взгляды нет. Во время Великой Отечественной войны на острова продолжали свозить японских пленных, которые смешивались с советским поселением бывших каторжников, так создавался свой новый дивный мир. Только 12 декабря 1956 года, когда в силу вступила Московская декларация, и официально завершилась Советско-Японская война все пленные на архипелаге были свободны. Территорию зачищали, японцев отправляли на родину. Но не все решились уехать – кому-то не позволяло чувство павшей чести, кому-то страх перед Большой Землей, кому-то не к кому было уже возвращаться. Так зародилась свободная жизнь на архипелаге.
И, казалось бы, мир наступил, но не для нашей страны. Началась вторая волна репрессий и из центральной России продолжили колоннами поставлять ссыльных политзаключенных. Так на островах появилась, некогда пропавшие без вести писатели и поэты, чиновники, общественные деятели и сторонники иных политических взглядов. Все они мечтали когда-нибудь вернуться домой. Совсем скоро советско-японский народ образовал коммуну.
Смерть Вождя народов СССР стала путевкой на Родину всем невозвращенцам, но все оказалось не так просто. Кого-то реабилитировали только к концу 70-ых, и они смогли вернуться в центральную часть страны к семьям, которые их не дождались. А кто-то был реабилитирован посмертно и навсегда остался на острове.
Архипелаг закрыли в 1986 году. Осваивать земли никто не стал. Погодные и социальные условия наводили ужас на разведывательные бригады по месторождениям газа и нефти. Люди охотнее уезжали на Ямал, чем на Вэн. Пронизывающий до костей ветер прибивал к берегу лишь мертвых японских рыбаков. Такое себе развлечение – не привлекало ни советское, ни японское правительство. Так до 1991 года архипелаг оставался диким местом, где проживала лишь часть коммуны созданной до середины века. На Утуру оставалось 17 семей, которые продолжали жить в условиях дикой природы.
И только после распада Советского Союза, когда к правлению государством пришли органы внутренней власти – «Состав 17» вышел на передовую. «Состав» был создан еще на базе КГБ, в дальнейшем переименованному в ФСБ. Аббревиатуры менялись, люди на постах оставались те же.
