– Ренегат! – тут же послышалось откуда-то со стороны, и к нам протолкался Франсуа де Риш. – Какими судьбами? Я думал, ты уже на полпути в Ренмель!

Все последние дни я своё присутствие в Риере не афишировал и резиденцию маркизы цу Лидорф не покидал, так что лишь пожал плечами и сказал:

– Пришлось задержаться.

– Это очень хорошо, просто очень хорошо! – обрадовался Блондин. – Желаешь досмотреть экзекуцию до конца?

– Есть предложение получше? – спросил я.

В этот момент вспыхнул хворост и пламя разогнало сумрак, а толпа взревела так, что едва не лопнули барабанные перепонки, но Франсуа всё понял верно, ухватил меня под руку и потащил к оцепленному ландскнехтами переулку, по которому должны были расходиться после казни лучшие люди Риера.

Стоило только покинуть площадь, и Микаэль сразу встрепенулся.

– А вот здесь, помнится мне, недурственный кабачок!

– Веди! – разрешил Блондин, и мы спустились в подвал, где скучал в ожидании посетителей хозяин. На многих столах стояли кружки, где-то лежали тарелки с объедками. Как видно, и клиенты, и прислуга убежали глазеть на сожжение язычника.

– Уже спалили мерзавца? – оживился при нашем появлении кабачник.

– Догорает.

– Эх, эдакое невезение! Всё пропустил! – расстроенно покачал головой мужик, но мы ему сочувствовать не стали. Мог бы и запереть на время заведение, а побоялся выручку потерять, так нечего теперь сокрушаться.

Франсуа сунул маэстро Салазару серебряную монету в пять крейцеров и попросил:

– Будь добр, возьми вина на свой вкус.

Микаэль отошёл, а мы с Блондином расположились за одним из столов подальше от входа. Магистр-исполняющий достал расчёску и начал приводить в порядок растрепавшуюся гриву соломенного цвета волос, потом спросил:

– Где пропадал?

– То тут, то там, – пожал я плечами. – Никак не мог согласовать с Адалиндой отчёт. Сам понимаешь, ей было не до того.

– Ну да, ну да, – покивал Филипп и уточнил: – Надолго задержишься в Риере?

Я с интересом взглянул на Блондина и сказал:

– Думал, закончить дела сегодня. А что?

– Получен приказ вывезти школяров в Ренмель, – предельно понизив голос, сообщил Франсуа де Риш.

– На кой? – не сдержал удивления маэстро Салазар, который уже выставил на стол кружки и разливал по ним из кувшина красное вино.

Магистр лишь руками развёл.

– Не ко мне вопрос. Приказ идёт с самого верха.

Я отпил вина и осторожно заметил:

– Выполнить его будет непросто.

– Ты мне это говоришь?! – фыркнул Блондин и приложился к своей кружке, враз её ополовинив. – Планировалось сделать это втихую, но горожане слишком хорошо организованы. Кто-то их направляет, дело нечисто.

Мы рассказали о замеченном в толпе провокаторе, и Франсуа тяжко вздохнул.

– Взять бы эту сволоту за жабры, – мечтательно произнёс он, но сразу опомнился и махнул рукой. – Забудьте! Это мои заботы, придумаю что-нибудь. В любом случае послезавтра мы выдвигаемся в Ренмель.

– Не завтра? К чему терять целый день?

– Рыбак хочет дать утихнуть страстям. Ландскнехты помогут вывезти школяров из отделения, но они прикроют нас только до границ старых кварталов.

Я задумчиво хмыкнул и спросил:

– Мы можем чем-то помочь?

– Ещё спрашиваешь! – усмехнулся Франсуа. – У нас каждый человек на счету!

Микаэль переглянулся со мной и уточнил:

– Значит, послезавтра?

– Да, на рассвете. Если решите присоединиться, в отделение лучше приехать с вечера.

– Постараюсь быть, – пообещал я, поскольку нам в любом случае давно пора было выдвигаться в Ренмель, а путешествовать с коллегами и проще, и безопасней. Да и помощь в такого рода предприятии мне точно зачтётся.

На улице послышались возбуждённые голоса, и в подвал начали спускаться раскрасневшиеся горожане, в трактире вмиг стало тесно, душно и очень громко. Мы допили вино и разошлись.

Сеньора Белладонна объявилась уже за полночь. По случаю казни маркграф Мейнард устроил для своего ближнего круга приём и, уж не знаю, обсуждались ли там серьёзные дела, но без возлияний точно не обошлось. Глаза Адалинды блестели, а тонкий аромат духов не мог перекрыть запаха вина. Впрочем, от разговора со мной маркиза уклоняться не стала и пригласила в рабочий кабинет, разве что велела Микаэлю принести из погреба, как она выразилась, «что-нибудь приличное на его собственное усмотрение».

Маэстро Салазар выразительно посмотрел на буфет, фыркнул и покинул комнату. Когда за ним закрылась дверь, Адалинда под лёгкий шорох траурного чёрного платья опустилась в кресло, указала мне на соседнее и спросила:

– Твой отчёт, Филипп, он уже готов?

Я кивнул в сторону рабочего стола маркизы, та улыбнулась.

– Очень хорошо, подпишу его утром. Магистр Прантл покидает Риер послезавтра, думаю, тебе имеет смысл уехать вместе с ним. Не подумай, будто выгоняю, но так будет лучше… для всех.

– Ну разумеется, – усмехнулся я и спросил напрямую: – Это ты распустила слухи, будто девиц похищали школяры-солнцепоклонники?

Адалинда ответил долгим, пронзительным и совершенно трезвым взглядом.

– Нет, – наконец ответила она и, не дав вставить ни слова, добавила: – Но я не предприняла всех должных мер, дабы эти слухи пресечь. Причины, думаю, объяснять не нужно?

Я покачал головой, не испытав особых сомнений в искренности собеседницы. Пусть сами по себе слухи были маркизе и выгодны, но вот столь радикальное обострение ситуации в итоге не могло не ударить и по ней.

– Кто-то подстрекает горожан к беспорядкам, – заметил я.

– Простецам кинули кость, они уймутся. Казней больше не будет.

– Чья идея вывезти школяров в Ренмель? Рыбака?

– Ничего-то ты не знаешь, Филипп, – устало вздохнула сеньора Белладонна. – Приказ идёт с самого верха. Чокнутого язычника списали со счетов, но, если его подельники не прибудут в столицу в целости и сохранности, полетят головы. Проклятье! Нам даже допросить их не позволили!

– С чего бы? – поразился я, поскольку подобного рода судебные процессы всегда проводились на местах.

Адалинда поморщилась.

– Солнцепоклонники зашевелились по всей империи. Жертвы во славу солнца приносили в Клиане, Стожьене, Лёгенбурге, Острихе, Миене и Бранене, но пока лишь в Риере и Ренмеле дело дошло до арестов. В столице тоже нашкодили школяры, только следствие почему-то ведём не мы.

– А кто тогда? Кабинет бдительности?

– Насколько знаю – нет. Но кто именно – не имею ни малейшего представления.

– Занятно, – хмыкнул я, перестал вышагивать по кабинету и, наконец, опустился в кресло. – Могу попросить тебя об услуге?

– Излагай, – разрешила сеньора Белладонна.

Я протянул маркизе полученный от Уве листок и пояснил:

– Есть возможность получить документы на одно из этих имён?

Адалинда внимательно изучила записи и позволила себе понимающую улыбку.

– Марта! – озвучила она фигурировавшее там во всех строчках имя. – Какие у тебя планы на эту девчонку?

– Кальворт, – односложно ответил я.

– Достойно, – одобрила сеньора Белладонна моё намерение устроить Марту в один из наиболее известных и престижных университетов империи. – Я посмотрю, что можно сделать. Думаю, выправить нужные бумаги не составит никакого труда.

– Очень меня обяжешь.

– Брось, Филипп! Для чего ещё нужны друзья?

Без стука распахнулась дверь, Микаэль прошествовал к столу и выставил на него оплетённую соломой глиняную бутыль, после отошёл к буфету за бокалами и штопором. Пока он срезал сургуч, извлекал пробку и разливал вино, мы не произнесли ни слова, а затем я взял инициативу в свои руки и провозгласил тост:

– За друзей! – отпил и вновь обратился к Адалинде: – К слову о друзьях! Как тебе новое приобретение?

Сеньора Белладонна пригубила вина и задумчиво посмотрела на меня поверх бокала.

– Ну и задал ты мне задачку, Филипп! – покачала она головой и смежила веки, то ли собираясь с мыслями, то ли смакуя напиток. – Уве Толен, бакалавр тайных искусств. Такого не назначить экспертом, но и в практическом плане он мало на что годится. Принимая во внимание состояние его эфирного тела, излишнее увлечение магией выйдет для мальчика боком.