Все в общем-то просто. Хотя на то, чтобы сделать это простым, ушло много времени.

Юханнес, конечно, не воскрес.

Дело в том, что, если кто-то никогда не существовал, он не может и умереть, а следовательно, и воскреснуть. Он был мой лучший друг. Я хотел быть таким, как он, хотя он стал предателем.

Это я пытался объяснить тем, кто смотрел за мной в заведении. Но ничего они не поняли.

Они принесли мне кошку, потому что думали, будто я страшно люблю кошек: я буду нести за нее ответственность и это укрепит мой характер во время пребывания в заведении.

Смешно. С другой стороны, это было как раз вовремя. И они ведь не знали, что Ээва-Лиса убежала в лес моего детства, где она вполне справляется, и ждет.

Я открыл краны водяных баков и сошел в лодку. Все огни на «Наутилусе» были зажжены. Там, в библиотеке, на кухонном диванчике лежит Юханнес, вид у него пригожий, он мертв.

Воскреснуть — это ведь человек сам сделать не может, да еще в этой земной жизни. Пожалуй, именно это я под конец понял. Проще простого. Но кто сказал, что должно быть просто.

Стены пещеры Франклина медленно бледнели по мере того, как судно погружалось. Я сидел в алюминиевой лодке и был абсолютно спокоен. «Наутилус» медленно погружался в черную воду, свет становился все слабее и слабее, потом осталось лишь бледное трепетание, похожее на северное сияние, и все исчезло.

Я выгреб из пещеры, я свободен. Мне предстояло вернуться на волю, свободным.

Свен Хедман однажды навестил меня в заведении.

Мне кажется, он любил меня. Он сказал, что нам надо было лучше заботиться об Альфильд, когда она стала лошадью. Я ничего не ответил, но в конце концов мы пришли к согласию.

Уходя, он похлопал меня по морде, точно я тоже был лошадью.

Мне следовало бы лучше заботиться и о Свене Хедмане.

Юсефина, мама из зеленого дома, навестила меня один-единственный раз, перед смертью.

Ей было трудно говорить, но она придет еще, сказала она, чего-то она не понимает. Она вроде бы как впала в отчаяние. Но мне казалось, что нет никаких причин впадать в отчаяние. Ведь Ээва-Лиса ко мне вернулась. И хотя они считали, что она тогда улизнула из пещеры и скрылась в лесу, она осталась со мной.

Все очень просто, если только как следует подумать.

Юсефина выглядела постаревшей, когда уходила. Но все-таки каким-то образом еще сохраняла красоту, хотя была постаревшая и грустная.

Она не понимает, сказала она. Но кто сказал, что можно понять. Понять нельзя, но кем бы мы были, если б не пытались.

Ночь сегодня ясная. Светят звезды, но северного сияния не видно.

Куда оно делось?

Вот как все было, вот так обстояло дело, вот и вся история.