Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и на мгновенье потерял себя. Все поплыло вокруг, сначала медленно, потом быстрее, быстрее, закрутилось вихрем, и он – бестелесный легкий Рощин – понесся в круговороте вещей и событий.

– Александр Евгеньевич! Александр Евгеньевич! – это перепуганная Наташа трясла его за плечо. – Александр Евгеньевич, я вызываю скорую…

– Не надо скорую. Позвони Петровскому. Пусть приедет сейчас, если сможет, если нет – вечером.

Что это было? Рощину даже стало весело: «Я, кажется, потерял сознание и мне страшно!» Про страх подумалось как-то отстраненно, но это были именно мысли про страх. А что его испугало? Мысли путались, никак не складываясь в единую картину. Чтобы как-то успокоиться, Рощин стал выстраивать в своей голове последовательность событий. «Вот, – сначала подумал он, – один умру в своей кровати, и домработница (как там ее зовут?) найдет меня только утром». Подумал, что надо навестить могилы родителей – они были бы недовольны его нерасторопностью, подумал еще о чем-то… А кого он видел, когда его закружило и понесло? Он явно с кем-то встретился глазами. Ему протягивали руки… Картинка стала размываться и совсем исчезла. В кабинете появилась Наташа с чаем и какими-то таблетками.

– Александр Евгеньевич! Петровский уже выехал и будет минут через сорок. Велел теплого чая… – Наташа всхлипнула. – Александр Евгеньевич, я отменила все встречи, так как Петровский сказал, что это нежелательно. Вам нужен покой.

– Ну нужен так нужен. Я чувствую себя престарелым вождем, а мне еще нет и пятидесяти, так что, Наташа, прекрати относиться ко мне, как к умирающему.

Он – это ветер, Он – это шум дождя или шорох листьев, а может быть, Он – это тень, которая иногда стыдливо, иногда нахально следует за нами.

Он может быть одновременно везде, а может исчезнуть, как будто навсегда.

Он знает, что Он любил, а сейчас есть сама Любовь.

Он может нарисовать любой рисунок из чувств, используя всю палитру, но отдает прекрасное полотно другому, а чаще оставляет его перед входом, прихватив с собой немного сожаления, приправив ароматом грусти. Его неожиданное появление пугает других, и не всегда тебе удается справиться с этим страхом. Ты невольно возвращаешься к воспоминаниям о встрече, а Он забывает о тех, с кем встречался, практически мгновенно. Но встреча с ней – другая. Он навещал ее, немного растерявшись, так как не понимал логики происходящего. Зачем Он с ней? Почему она знает Его? Как не поддаваться искушению прикоснуться губами к ее волосам? Как исчезнуть, прихватив воспоминания о себе, чтобы не испугать?

Рядом с ней Он чувствовал себя живым, наполненным какой-то силой. Казалось, что все могущество Вселенной в это мгновение было сконцентрировано в одной точке – в Его сердце, и оно пылало так ярко и горячо, что хватило бы на многих. Но Он сковывал эту силу и исчезал, каждый раз удивляясь тому, что воспоминания о Нем ее не пугают.

***

Оля открыла дверь своей квартиры. Где-то в глубине послышалось ворчание, покашливание и такое милое «цок-цок». Это Пулька засеменила навстречу хозяйке. Тяжелый день отошел куда-то, а может быть, просто остался за дверью. Оля заулыбалась.

Пулька – маленькая собачка – появилась и всем своим видом стала показывать, что, мол, она обиделась и даже и не думает радоваться встрече. Она переступала крошечными лапками на месте, виляла хвостом и, прижав уши, что-то «выговаривала» Оле.

– Не ругайся! Знаю, знаю, – я плохая хозяйка. Оставила свою девочку в одиночестве! Сейчас пойдем погуляем. Я только переоденусь!

Пулька, как будто приняв извинения, перестала тявкать и, развернувшись, с важным видом отправилась вперед хозяйки, приглашая незамедлительно осуществить намерения.

– Пулька! Это нечестно! Неужели я даже чаю не попью?

Собачка выразительно оглянулась и строго тявкнула, призывая хозяйку не отступать от задуманного.

Конечно, такой диалог собаки и человека со стороны мог бы выглядеть странно. Но Оля была уверена, что это маленькое существо все понимает и именно разговаривает с ней.

Иногда в компаниях с друзьями она рассказывала о своих наблюдениях и горячо отстаивала «повышенный интеллект» своего питомца. Когда-то Оле казалось, что она не имеет права на живое существо в своем доме, что это хлопотно и совсем неправильно, ведь животное остается на целый день в одиночестве, пока хозяйка на работе.

Оля часто вспоминала, каким случайным образом Пулька появилась в ее доме. Одна приятельница не могла выбрать щенка для своей дочери и пригласила Олю помочь ей. Тогда они заблудились, колеся по деревням Ленинградской области, опоздали к назначенному времени и долго ждали, когда появятся хозяева. Оля не хотела ругаться с подружкой, но про себя думала, что выходной безвозвратно испорчен, и ей было непонятно, что она делает здесь перед незнакомым домом.

«Мамой» питомника оказалась краснощекая тетка, которая по совместительству была еще и фельдшером в этой деревне. Оля морщилась при ее рассказе о трудных буднях медиков: «Ни днем, ни ночью покоя нет» – и хотела отказаться от захода в дом, ведь щенка выбирала подруга. Но тетка, не прекращая рассказ о своих медицинских подвигах, практически затащила подруг в дом, подхватив их под руки. Мелкие, как горох, щенки и такие же мелкие их папаши и мамаши кинулись к своей хозяйке с радостным звонким лаем.

Оля отстраненно слушала, о чем разговаривают женщины; чтобы ни на кого не наступить, ей пришлось отойти в сторону и присесть на диван, пока шло бурное обсуждение вариантов. Ее подруга, присев на корточки, стала гладить собачек, приговаривая что-то ласковое. Вдруг, неожиданно для Оли, рядом с ней что-то завозилось, пискнуло и щекотно коснулось ее руки на диване. Она испуганно отдернула руку, и ей показалось, что это «что-то» заплакало. Маленький щенок тоже хотел вместе с братьями и сестрами веселиться там, на полу. Но, вероятно, спрыгнуть побоялся, а может, просто заснул, и гостьи разбудили его. Собачка была такая маленькая, что целиком помещалась на ладони, и Оля, взяв ее на руки, уже не смогла отпустить.

Хозяйка питомника важно трясла родословной собак, вероятно, пытаясь объяснить цену, которую она просила за щенков.

Оле было абсолютно все равно, что в роду ее Пульки есть Императрица, владелицей которой значилась Любаша Корчак – столичная и всероссийская знаменитость. Это молодая женщина выдавала «хамство обыкновенное» за журналистское острословие, и, естественно, собака у нее могла быть только Императрицей, никак не меньше.

Старик Фрейд порадовался бы, анализируя выбор клички для собаки…

Сейчас Оля не представляла, как можно было жить без Пульки – такой замечательной, когда ты абсолютно уверен, что тебя любят и ждут.

«Да, любят и ждут!» Это так просто и так важно. Вся жизнь наполняется сразу каким-то смыслом, и ты не застреваешь в мучительном поиске своего места в этом мире. Тебе уже не надо перебирать возможные варианты значения своего существования, тебя просто любят и ждут, и все: ты – есть, ты существуешь, ты живешь.

«Ты не можешь не жить, ведь тебя любят и ждут…» – так думала Оля, гуляя с Пулькой по уже темному парку рядом с домом. От этих мыслей становилось теплее. Она успокаивалась. Тревоги дня отступали все дальше.

«А Рощин? – это воспоминание, как электрошок, встряхнуло Олю. – Неужели его никто не любил и не ждал? Почему он перестал жить? Кто перекрыл кран жизненной энергии? Как так – вместо любви и смысла в душе появляется пустота, как выжженная пустыня? Нет, просто пустота, ничего…»

Оля удивилась тому, что, возможно, уже некоторое время стоит, и по ее щекам текут слезы.

Конечно, не только сегодняшний уход Рощина в небытие был причиной этих слез. Оля плакала от бессилия хоть что-то изменить в расписанном кем-то сценарии. В ее слезах растворился покой, и исчезло умиротворение, появившееся при мысли о любви и нежности, и ярко проступала бессмысленность усилий по спасению людей.