Богатый папаша Бэхи или, как её ещё называли, Норы Бумер, регулярно выкладывал денежки на оплату невероятного количества штрафов, наложенных дэпээсниками за проделки его любимой дочуры.

Как папа ухитрился влезть в крупный бизнес, всего несколько лет назад приехав с семьёй из Махачкалы, оставалось только гадать. Но факт был налицо: деньги у Багумянов водились неплохие.

Ходили слухи, что кто-то из родственников Бэхи был заместителем председателя правления крупного московского банка. Когда Центробанк принялся за наведение порядка в кредитной системе России, и выяснилось, что десятки банков торгуют воздухом, банк родственника семьи Багумян сумел чудом избежать санации и передачи власти в руки временной администрации, назначенной Банком России.

Нору эти передряги интересовали мало, днём она спала. Багумян числилась студенткой престижного экономического вуза, но появлялась в университете только перед сессией, чтобы решить вопрос о положительных оценках, неважно каких именно.

Благодаря влиятельному родственнику, если таковой действительно был, Нора водила дружбу с детьми депутатов и высоких чиновников. Хорошее трудоустройство после окончания вуза ей было обеспечено. Университетский диплом был необходимой формальностью для занятия приготовленной для Бэхи должности.

Днём Нора вяло реагировала на людей, находясь в полусонном состоянии. Выйдя растрёпанной и помятой на кухню, она садилась за стол и не глядя поглощала изысканную еду, приготовленную молчаливой домработницей, к которой относилась как к мебели.

Когда столицу начинали окутывать сумерки, Багумян оживлялась. Казалось, что она избалованный хорёк, который просыпается только к вечеру и своей кипучей деятельностью доставляет людям много забот и неприятностей.

Иногда, как сегодня, Бэха появлялась на загородных сборищах стритрейсерских клубов. Зачем она, любительница гонок в городе, сюда приезжала, Нора не говорила. Приезжала, и всё. Участвовала в заездах. Если выигрывала призовые, с ухмылкой забирала деньги и уезжала.

Багумян оставила свой «БМВ» на обочине и прошла к линии старта. Глаза Бэхи горели азартом, настроение было приподнятым. Она обернулась только когда за спиной услышала своё имя.

– Привет, Нора! Как дела?

Перед ней стоял молодой человек с подвижным лицом и маслеными глазами.

– Хелло, Макс! – отозвалась Нора. – Так себе. Откуда ты здесь?

– Решил подышать лесным воздухом.

Нора смотрела по сторонам. Её накачанные ботоксом полные губы что-то шептали.

– Сразимся? – предложил Фролов.

Бэха отвела взгляд от стритрейсеров и оглядела его с ног до головы.

– А ты не пожалеешь? – усмехнулась она.

– В прошлый раз у меня была уважительная причина – скользкая дорога.

– Может, и на этот раз дорога окажется для тебя скользкой? «Лехуса» не жалко?

Багумян над ним издевалась, потому что на последних загородных соревнованиях, где они встретились, Макс на своём белом «Лексусе» не вылетел в кювет только благодаря случайности. Увидев в зеркало, что Фролова несёт на обочину, Нора тогда даже не остановилась, а доехала до финиша, чтобы выиграть заезд.

– Будь спокойна, сегодня я на шипованной резине, – ответил Макс. – Ну так как? Ты готова или трусишь?

Нора покачала головой: этот парень совсем оборзел!

Все касающиеся старта формальности были улажены, и Нора с Максом под аплодисменты и выкрики зрителей подъехали к стартовой линии. Между машинами стояла Аля Воркута. Она была во всей своей красе – длинноногая, стройная и напряжённая как натянутая струна. Ветер трепал её волосы. Аля знала, что выглядит сногсшибательно. Нора Бэха со своими пластическими операциями, ботоксом в губах и увеличенной грудью не шла с Воркутой ни в какое сравнение.

Кузнецов в мегафон объявил имена участников заезда, Аля подняла руки. Машины Норы и Макса взревели. Приседая, Воркута опустила руки, и автомобили сорвались во тьму. Габаритные фонари иномарок за несколько мгновений превратились в красные точки.

– Хоть бы не убились оба! – чуть слышно проговорил Иван.

Машины шли рядом, ноздря в ноздрю: Нора – по правой стороне дороги, Макс – по левой. Багумян жала на педаль газа, стрелка спидометра скакнула за сотню и продолжала поворачиваться вправо. Макс не отставал и даже попытался вырваться вперёд.

Наивный, хмыкнула Нора и вильнула рулём влево. Макс успел затормозить и проиграл несколько метров. Бэха была впереди. Стрелка спидометра подходила к двум сотням. Багумян посмотрела влево.

– Уйди с дороги, придурок! – сказала она Максу, будто он мог её услышать.

Через несколько мгновений «Лексус» поравнялся с «БМВ». Нора отчётливо видела освещаемое светом приборной панели застывшее лицо Макса. Что-то в его лицо было ненормальное. Нора ещё раз глянула вбок.

– Точно придурок! – проговорила она. – Глаза будто остекленели!

Бэха набрала в грудь воздуха и вдавила педаль газа в пол. Машину стало кидать из стороны в сторону. На спидометре – двести. Фары выхватывали небольшой участок асфальта перед машиной, сгущая сумрак вокруг.

Багумян вцепилась в руль. Она была в нескольких авариях, в том числе и со смертельным исходом, но дэпээсники всегда приходили к заключению, что Бэха невиновна, а в некоторых случаях даже является жертвой.

Причиной удачного ухода Норы от ответственности были её убедительные слова о том, что её папа, якобы, судья Мосгорсуда, а дядя – известный адвокат. Рассказ о родственниках хлипкой девчонки, её развязный вид и презрительный взгляд, который она не пыталась скрыть, делали своё дело: Нору оправдывали и отпускали. Несколько раз её приглашали в суд в качестве свидетеля ДТП.

Почти год назад ночью на Ленинском проспекте Бэха ехала с друзьями на «Порше Кайенне» повеселиться. «Порш» вылетел на встречную полосу и столкнулась лоб в лоб с «Мерседесом» S-класса. Водители «Мерседеса» и «Порша» погибли на месте, пассажир «Порша» от неожиданного столкновения вылетел через лобовое стекло. Ремень безопасности у него, разумеется, пристёгнут не был.

Руслану Клюеву, сидевшему на заднем сиденье справа от Норы, защемило ногу так, что прибывшие спасатели извлекали то, что от неё осталось, с помощью «болгарки».

Самое безопасное место в транспорте – позади водителя, потому что, пытаясь уйти от столкновения, он интуитивно подставляет под удар правую сторону. Багумян сидела за водителем. Наверное, это было решающим обстоятельством, по которому она не только осталась жива, но и не стала инвалидом.

Во время удара Бэха налетела грудью на водительское сиденье. Врачи «Скорой помощи» доставали её из салона уже без сознания, вначале решив, что достают труп. Операция длилась несколько часов., потом кома.

Родственники и друзья уже оплакивали девушку, посчитав, что в лучшем случае она останется «овощем» на всю жизнь. Но Бэха выкарабкалась. Она долго восстанавливалась и сделала первую операцию по изменению внешности.

Возможно, после того случая в её сознании произошёл сдвиг: Нора Багумян потеряла страх, теперь она не боялась никого и ничего. Создавалось впечатление, что жуткая авария с двумя трупами и длительное пребывание без сознания сорвали какую-то важную резьбу в её натуре. Когда Нора оказывалась за рулём, её будто что-то тянуло в воронку скорости.

Она не упивалась скоростью, не испытывала удовольствия от опасности и не наслаждалась своим умением управлять машиной. Эти ощущения обычного человека к ней уже не относились. За рулём была словно не она, и только снизив скорость до ста – ста двадцати километров в час, она будто приходила в себя от странного состояния, похожего на сон.

На гонках она себе не принадлежала. Ей казалось, что кто-то другой её руками ведёт «БМВ», и ведёт уверенно, легко, так что Нора даже успокаивалась, предав себя в руки опытному пилоту. А когда в душе появляется такая уверенность, из неё уходит страх.

Конечно, Багумян понимала, что, возможно, эти игры могут закончится смертью – своей или чужой. Но как только она ощущала втягивающую её воронку скорости, эти мысли улетучивались. Это состояние было сродни наркотику, и с каждой ночной гонкой её зависимость от него возрастала. Реальная жизнь, родители, университет, отдых за границей, – всё отодвигалось назад, и существовала только она и притягивавшая, порабощающая её дорога.