Макс отстал. Впереди показались огни финиша и встречавшая её ликующая толпа горланящих болельщиков. Нора затормозила, вывела машину на обочину и вылезла из салона.

Через несколько мгновений подкатил и Макс. С его лица струился пот, губы побелели.

– Дура сумасшедшая! – прошептал он охрипшим голосом. – Убийца!

Руки Фролова дрожали. Чтобы спрятать дрожь, он засунул их в карманы джинсов и, покачиваясь, будто пьяный, пошёл в сторону леса. Там он сел на траву, положил голову на скрещенные на коленях руки и затих. Его продолжало колотить.

– Точно, придурок! – констатировала Нора, глядя на Макса. – Наверное, и штаны намочил. Гонщик!

Бэха плюнула в придорожную пыль, поздравления от зрителей сыпались на неё со всех сторон.

– Что с тобой? – остановил Фролова Макар Константинов.

– Сейчас был мой заезд, – ответил тот.

– И что?

– С Норой, – добавил Макс.

Макар бросил взгляд в сторону Багумян, открывавшей банку «Пепси».

– Были проблемы? – поинтересовался Константинов у Фролова.

– Ну как? – отвёл глаза тот. – Не всё получилось гладко.

– Я понял, – тихо сказал Макар. – Значит, Нора опять взялась за своё! Ну, Кузнецов!

Константинов с силой оттолкнул Макса и широким шагом направился к своей машине. В первый же перерыв между заездами он отправился на линию старта.

Анжела сделала музыку громче. На волне радиостанции бойкий ведущий расхваливал очередную певицу со странным псевдонимом. Диджей оттарабанил в эфир очередную бессмысленную тираду. Анжела не стала дожидаться от новой исполнительницы песенного шедевра, и переключилась на другую волну., на которой звучал джаз.

Машина вырулила на МКАД и влилась в автомобильный поток. Москва засыпала, но здесь, на кольцевой дороге, это не чувствовалось. Впереди, сменяя друг друга, маячили красные огни других автомобилей, изредка помигивая стоп-сигналами. Светящейся рекой лился встречный поток машин. Время от времени огни яркими ручейками утекали от него на ведущие в город дорожные развязки, эстакады и улицы.

Справа от МКАДа чернотой зияла будто застывшая во мраке промзона, а за ней блистала проспектами и разноцветными сигналами светофоров столица.

Проехав несколько километров по МКАДу, Анжела свернула на загородное шоссе, огней по обеим сторонам дороги становилось меньше. Миновав железнодорожный переезд, Воропаева проехала посёлок с красовавшимся на рекламном щите указателем «Шиномонтаж», и снова углубилась в сумерки. По обеим сторонам шоссе встал лес.

Лёгкая джазовая музыка наводила покой, низкие всхлипы контрабаса сменялись звуками саксофона и тромбона. Анжела подмигнула притихшей Вере, настроение поднималось.

Когда впереди на шоссе показался свет, Воропаева сбавила скорость.

– Что там? – спросила Вера.

– Кажется, приехали! – упавшим голосом ответила подруга.

– В смысле?

– Придётся ненадолго здесь застрять, – покачала головой Анжела. – Стритрейсеры. И сюда уже добрались!

– Ночные гонщики?

– Теперь все гонщики! – фыркнула Воропаева. – Больше, чем гонщиков, теперь только хакеров. Романтика ночных дорог, понимаешь! Интересно, мамки-то их знают, где их чада тусуются по ночам?

Анжела замедлила движение. Навстречу машине посреди дороги шла девица в бикини и в зелёном жилете со светоотражающими полосами, который носят гаишники.

Девица сделала знак рукой, останавливая машину и показывая в сторону обочины. За спиной регулировщицы сновали увлечённые организацией гонок парни.

– Придётся припарковаться, с этой компанией не поспоришь, – раздражённо проговорила Воропаева и отвела машину в сторону. – Пойдём, посмотрим на это шоу.

Она выключила музыку и вылезла из машины.

Стояла майская ночь. Несмотря на поздний час, небо ещё не до конца почернело. Если бы не десятки машин, столпившиеся на шоссе и на обочинах с включёнными фарами, оно было бы светлее.

По обеим сторонам шоссе начинался лес. На краю дороги стояло человек пятьдесят-шестьдесят, образовавших живой коридор, многие были навеселе. Они кричали, махали руками и норовили выйти на асфальт, но парни-распорядители отодвигали их обратно.

Среди распорядителей выделялся молодой мужчина с мегафоном в руке. Он ни на секунду не оставался без движения: то отдавал команды, то покрикивал на зрителей, то призывал входивших в распорядительную команду полуголых девиц следить за порядком.

Время от времени зрители группами подходили к стоявшему на обочине «универсалу» с открытым багажником, в котором был организован бар. Торговля шла бойко. Из колонок неслась музыка, отдаваясь эхом в тёмном лесу.

– Мы поспели почти к началу, – прокричала Анжела на ухо Вере. – Вообще, за право наблюдать за гонками организаторы берут со зрителей по двести рублей, а то и по четыреста в зависимости от серьёзности гонок.

– То есть как от серьёзности? – не поняла Миронова.

– Ночные гонки организовывают разные стритрейсерские клубы, – начала объяснять Воропаева. – Есть старые клубы, образованные давно, есть только что созданные. Есть престижные, есть не очень. Есть клубы московские, а есть подмосковные. Вот так организовывают соревнования, собирают денежки со зрителей и участников, а потом платят ментам, чтобы те их не донимали. Платят также победителям заездов. Сами не остаются внакладе, ну и, конечно, все получают удовольствие.

– Откуда ты всё это знаешь? – изумилась Вера.

– Сейчас все гонщики, – со смехом повторила Анжела. – В СМИ про стритрейсеров рассказывают, и я сама пару раз попадала на такие гонки. Вот как сейчас – перекрыли мажоры дорогу с двух сторон, и что ты сделаешь? Стой, жди, пока откроют проезд. А пока движение закрыто, можно походить, посмотреть, поговорить с людьми.

К нарисованной на асфальте поперёк дороги белой полосе подкатили две потрёпанные иномарки. Перед ними встала девица-стартёр.

Зрители на обочинах загалдели громче. Для привлечения внимания и чтобы ещё больше их раззадорить, водители стали газовать, отчего из глушителей вырывались языки пламени. В темноте это смотрелось эффектно.

– Ой, сейчас взлетят! – прокричала Вера Анжеле.

– Тут все лётчики! – крикнула та в ответ.

Линию старта разделяли оранжевые конусы, обычно использующиеся дорожными рабочими. Возбуждённая толпа колыхнулась, но ребята-распорядители снова оттеснили её назад.

Девчонка-стартёрша подняла руки, зрители зашлись в крике. Она опустила руки, присела, и автомобили рванули с места. Старт был стремительным, а дорога узкой. Машина едва не зацепила девчонку зеркалом. Вырывавшиеся из глушителей языки пламени быстро удалялись во мрак.

– Как говорится, главное – драйв, адреналин и отличное настроение! – прокомментировала Миронова.

– Да нет, ничего страшного, – успокоила Анжела. – Правда, случаются инциденты: то кого-то собьют, то машина улетит с трассы, то гонщики или зрители повздорят, то дальнобойщики, которым надо срочно ехать, стреляют из травматов в толпу.

Но до скандала и разбирательств с гаишниками у стритрейсеров дело не доходит – это не надо ни тем, ни другим. Одни не хотят выносить сор из избы и тут же разбегаются, а другие каждый несчастный случай оформляют как ДТП.

– Девочки, отойдите, пожалуйста, – попросил Анжелу и Веру один из парней-организаторов. – Сейчас будет ещё заезд. Вот сюда, в сторонку.

Подруги обернулись. На линию старта подъезжала очередная пара машин.

– Пошли, сейчас откроют дорогу, – потянула подругу к своему автомобилю Воропаева.

Пока они пробирались сквозь зрителей, очередная пара гонщиков под улюлюканье толпы исчезла в темноте. Девица в зелёном жилете замахала руками, давая знак скопившимся на дороге водителям, что путь свободен.

Анжела с Верой сели в салон и захлопнули двери.

– Фу, здесь хотя бы потише! – сказала Воропаева, заводя двигатель и выезжая с обочины на дорогу. – Драйв, адреналин – это я понимаю. Но зачем орать и так громко включать музыку?

Миронова глянула назад.