Вспышки возвращающегося сознания больно пронзали его существо отвращением к разнузданной оргии, которая длилась бесконечно. В одно из таких озарений он оттолкнул себя прочь, придя в ужас от того, что делал с Дороти Джон. Он брал её с неистовой яростью, насилуя беспомощное юное тело. Омерзение удушливо сдавило горло, но Плейфорд тут же обернулся на него, и его взгляд снова погрузил Кристофера в тёмный морок; и все продолжалось. Наконец темп начал ускоряться, все вокруг потонуло в рычании и стонах, и экстаз мощнейшей волной обрушился на Кристофера, лишая его последних проблесков сознания. Сотрясаясь в судорогах, он погружался в самую глубокую пучину наслаждения, в муть отвратительно сладостного порока, откуда уже не было выхода.

Дойл закричал и… очнулся. Он лежал в постели, рядом с разметавшейся Дороти. Пот ручьями лился по его телу. Дороти тяжело дышала, но счастливо улыбалась. Кристофер, ещё ничего не соображая, дико повёл глазами по сторонам. Джона нигде не было.

– Ты невероятный… – выдохнула девушка. – Это было что-то неописуемое. Как наваждение какое-то.

– Наваждение… – автоматически повторил Кристофер. Он приложил ладонь к мокрому лбу.

«Ты думаешь, я могу играть только людьми, Кристофер?» – глухим эхом слова Плейфорда отдавались в его памяти.

***

Кристофер тяжело поднялся с постели. Ноги не слушались, его качнуло в сторону.

– Что с тобой? – девушка приподнялась на локте и с беспокойством глядела на него.

– Я… в порядке, – не оглядываясь, кинул он и пошёл на кухню. Горло свело от жажды. Его тело одолела странная слабость, он привалился к холодильнику, пока глотал ледяную воду. Казалось, он все ещё находился во власти морока и не был уверен, выбрался ли из него по-настоящему.

– Крис, иди-ка сюда! Сейчас я тебя взбодрю, – послышался игривый голос Дороти. Дойл сначала замешкался, но поставил стакан и пошёл на зов. Девушка сидела на кровати, рядом с ней – перевёрнутое зеркало. На зеркале он увидел восемь ровных полосок белого порошка.

– Ты какой-то как не в себе. Иди сюда, сейчас усталость как рукой снимет.

– Я… я не уверен… – растерянно пробормотал он в ответ, но Дороти настойчиво призывала его. В руке она держала купюру, свёрнутую в тугую трубочку.

– Ну, давай, это же просто кокс. Из твоих же запасов в гардеробной. Коробка английских ботинок, помнишь? У тебя всегда лучший, что я в жизни нюхала. Ладно, я первая, раз ты сомневаешься.

Она наклонилась над зеркалом, приложила бумажный рулончик к ноздре и шумно потянула в себя воздух. Крупицы порошка стремительно исчезали в рулончике, будто в пылесборнике. Когда полоска исчезла полностью, Дороти выпрямилась и довольно пошмыгала носом. Она протянула рулончик Дойлу. Он потянулся, но на полпути рука его замерла. Кристофер мотнул головой и отпрянул. Дороти с непониманием взглянула на него. Он неловко замялся и вновь потянулся за свёрнутой купюрой. Девушка вложила бумажку в его ладонь.

– Ты не хочешь? – разочарованно спросила она.

Кристофер мотнул головой и положил бумажку на зеркало.

– Мне надо пройтись.

– Подожди, ведь уже почти…

Она не успела закончить фразу, как пронзительно зазвонил телефон.

– Проклятье, Дойл, это какое-то колдовство! – вопил Томми по громкой связи.

–Что ещё? – вскинулась Дороти. Она только что расправилась со второй дорожкой порошка.

Кристофер устало сел на стул, потёр лоб и взглянул на часы.

– Уже пять…

– Да, десять минут шестого, и я слил «Фронтлайн» на максимальной позиции, буквально за минуты до ада, когда все сидели довольные как тараканы! Мы богачи, Кристофер! А потом это случилось.

– Что случилось?… – Дороти окинула Кристофера недоуменным взглядом.

– Президент «Фронтлайн» застрелился, – коротко ответил тот.

– Да это сдуреть! – заорал Томми. – Он убил жену, двоих детей и застрелился сам, потому что утекла инфа, что все финансовые отчёты за последние годы были фальшивые! Его сотрудники подделывали всю отчётность, пока он покупал роллс-ройсы, самолёты и острова. Компания – банкрот! Полный банкрот. Наследие Ассанжа даром не прошло. Дори, открой новостняки! Включи телек. Все захлёбываются этой новостью! Ну и день. Два штопора за несколько часов. Такого ещё не было!

– Откуда ты мог такое знать? – ошеломлённо спросила Дороти. – Как ты мог заранее предположить, что такое случится? Это невозможно! Никто не может знать заранее о чьём-то самоубийстве.

Кристофер усмехнулся:

– У меня железное алиби, Дороти. Когда это происходило, мы были вместе.

– Да нет, я не к тому… Но как?

Дойл покачал головой и встал со стула.

– Мне нужно пройтись. Надо побыть одному… оставайся здесь, сколько захочешь. Потом просто захлопни дверь. Да, и надо позаботиться о документах. Это на тебе. Можешь здесь работать…

– Ты не скоро?

– Я не знаю…

Дороти слышала, как Кристофер быстро оделся в гардеробной и ушёл из квартиры. Хлопнула дверь и стало очень… очень тихо.

***

Вечер выдался туманный. Влажная белёсая мгла топила все вокруг в холодном молоке. Непривычно пустынный пляж, бледный океан и бесцветное небо слились в одно безнадёжное матовое марево. На песке отдыхали редкие чайки. Кристофер упал на ледяной песок в паре метров от прибоя и закрыл глаза. Несмотря на колючие солёные брызги, от которых по всему телу пробегала дрожь, ритмичный океанский покой постепенно воцарялся в мыслях. Дыхание замедлилось, холод перестал беспокоить его. Какое-то время он лежал совершенно без движения, будто умер. Но внезапный порыв пронизывающего ветра заставил его подняться. Кристофер подтянул колени, стиснул себя руками и погрузил взгляд в пустынные воды. Тишина царила. Ворчливые голоса волн и ветра сливались с тишиной, не тревожили её.

Рядом пронеслась какая-то тень. Кристофер вздрогнул и огляделся. Тень вихрем скользнула мимо, взметнув его волосы. Сквозь стремительно мелькнувшие контуры крыльев он продолжал глядеть в океан. Он знал, кто это.

«Вернись…» – послышался шёпот. Он проник в сознание Кристофера, зазвучал в самом его сердце. Голова медленно пошла кругом. Покрытая маслянистыми отблесками океанская гладь сделалась зыбкой, будто раскалённый воздух. «Ещё не поздно, у тебя есть время… Вернись…» – «Как?» – мысль безучастно скользнула по линии горизонта. – «Ты знаешь… Вернись…»

Перед глазами Кристофера Дойла все поплыло, и ангел Иезекиль вновь увидел роскошные сады небесного царства, услышал воздушное пение дивных хоров, ощутил теплоту вечного солнца сияющего святилища. Странное чувство болезненно сжало сердце.

Кристофер медленно повёл головой.

«Нет». – «Почему?» – «Я… принимаю…»

В этот самый миг раздался резкий вскрик альбатроса, и все разом стихло.

Вдоль по линии прибоя шла девушка. Она шла так близко к воде, что океан догонял её босые ступни и обнимал изящные щиколотки нежным кружевом кромки волн – вновь и вновь. Она смеялась, поджимала ноги, как птичка, теснее укутывалась в тёмный кардиган, наброшенный на плечи, и продолжала идти. Она шла к Кристоферу. Увидев её, он сжался, как пружина. Золотые волосы, смех. Это была она. Кристофер позабыл об обоих мирах. Её походка приковала его, вся вселенная сейчас сосредоточилась в этом самом месте. Он вскочил на ноги, чтобы сорваться с места и броситься к ней, как только будет полностью уверен, что это действительно она – Рэчел. Вглядывался до рези в глазах; сердце бешено колотилось.

Она продолжала идти. Шаг за шагом. Но не приближалась. Кристофер потёр измученные глаза, растерянно оглянулся по сторонам. Когда взгляд его вернулся к полосе прибоя, спустя одно лишь мгновение, девушки не было.

Дойл сделался будто пьяный. Песок уходил из-под ног. Он пошатнулся, тяжело сел. Огромная чайка закричала во всю глотку и встряхнула широко раскрытыми белоснежными крыльями. В распахнутом жадном клюве птицы виднелся острый язык.

«Привет, мистер! Мелочью не угостишь?»