И тогда они услышали слабый, отдаленный звук выстрела.
— Это второй, — шепнул Юрий. — Скорей на крыльцо!
Они выбежали из дома. Морозный ветер слегка пощипывал лицо.
И вдруг в тишине со стороны бухты раздалось еще несколько смягченных расстоянием выстрелов.
— Кто может там стрелять? Ведь наши все дома, — удивился Гущин.
Он бросился в дом, схватил ружье, вернулся и выстрелил подряд три раза. И снова, словно в ответ, со стороны бухты донеслись три негромких выстрела.
— Да ведь это люди с Большой земли! Люди, Юрка! — закричал Гущин.
Он обхватил приятеля и закружил его. Выбежал на крыльцо Таусен. В большом доме вспыхнул свет. Оттуда бежали саамы.
— Что случилось? — встревоженно спросил Таусен.
— Люди, люди с Большой земли! — громко повторил Гущин.
— Да, это, очевидно, так, — сказал Таусен, когда ему объяснили, в чем дело.
И новым для него, взволнованным и резким тоном добавил:
— Мы сейчас отправимся им навстречу. Может быть, они дают сигнал и им нужна помощь?
Гущин с трудом сдерживал дрожь. Ему показалось, что у него под меховой шапкой зашевелились волосы.
Возбужденно переговариваясь, выбежали саамы.
Таусен отдал им распоряжения и скрылся в доме.
Через несколько минут Таусен, Гущин и Цветков были готовы. У крыльца их ждала группа вооруженных саамов.
Не успели они отойти от дома, как их нагнал еще один человек. Таусен осветил его фонариком. Москвичи с удивлением узнали Ганса. Правда, Таусен накануне сказал им, что рана Ганса не тяжела, и все же они не ожидали так скоро увидеть его на ногах.
Между Гансом и Таусеном произошел короткий разговор. Речь Ганса была так выразительна, что Цветков и Гущин поняли ее без труда: он настаивал, чтобы его взяли с собой, и при этом энергично двигал правой рукой, показывая, что она не болит. Но Таусен не согласился. Ганс, опечаленный, повернул к дому, а маленький отряд быстро направился к бухте.
— Да неужели они не двигаются? — возмущался Гущин. — В чем дело, не пойму!
Долго шли они молча, шагая в ногу, вглядываясь в даль.
Наконец между холмами засинело мере. На беспредельной синеве ритмично вспыхивали белые барашки.
Люди прошли между холмами и вышли к бухте. Теперь вода стояла высоко — был прилив. Печальная развалина судна «Мария» чуть колыхалась на прибрежных волках. А неподалеку от нее, вплотную к суше…
— Да это ракетоплан! — крикнул Гущин сдавленным голосом.
От машины поднялся человек и пустился бегом к ним навстречу с криком «ура».
Гущин первый бросился обнимать незнакомца и, не рассчитав своих движений, повалился вместе с ним на землю.
Незнакомец быстро встал и помог подняться Гущину. Он был очень молод — вряд ли старше двадцати лет. Вздернутая верхняя губа придавала ему мальчишеский вид. Он был строен и крепок. Приветливым и в то же время недоумевающим взглядом смотрел он на островитян.
Гущин обернулся к Таусену; он видел впервые, как оживилось его лицо, засверкали глаза. Цветков молча взял руку Таусена, сжал ее, ощутил ее дрожь.
Саамы тоже с волнением смотрели на пришельца.
Юноша почувствовал неловкость от загнувшегося молчания.
— Кто вы такие, товарищи? — спросил он.
Дорогой нетерпеливый Гущин несколько раз уходил далеко вперед, но каждый раз Таусен сердито кричал ему вдогонку, чтобы он не отрывался от группы.
«Где они? Ждут у самой бухты или идут навстречу? — думал Гущин. — Может быть, они уже совсем близко — в темноте не видно, и через несколько минут или даже секунд мы с ними встретимся!»
Подойдя к Таусену, он поделился с ним своими соображениями.
— Повторите сигналы! — сказал Таусен.
Гущин на ходу вскинул винтовку и трижды выстрелил. Ветер, ровный, настойчивый, дул в сторону бухты. Через несколько секунд оттуда раздались три отчетливых выстрела — они звучали слабо, издалека.
— Видно, они и не думают двигаться к нам! Что их там держит? — с досадой говорил Гущин.
— Придем — увидим, — лаконически возразил Таусен.
Гущину хотелось броситься бегом, но он решил не сердить больше Таусена и с трудом сдерживал себя. Цветков почувствовал его состояние.
— Потерпи, Сурок, — шепнул он ему, — немного осталось.
Небо на востоке стало сереть. Начиналось утро. Медленно заалел на пасмурном небе восход невидимого за облаками солнца.
Рассвело. Перед ними расстилалась пустынная равнина. Вдали виднелись холмы.
— Повторить сигналы еще раз? — спросил Гущин.
— Не помешает, — согласился Таусен. — Пусть слышат, что мы приближаемся.
Гущин снова выстрелил три раза. Тотчас же раздались ответные выстрелы.
— Они приближаются! — радостно воскликнул он.
— Это мы приближаемся к ним, — возразил Таусен.
— Мы русские! — закричал Гущин.
От ракетоплана отделился и приблизился к ним еще один человек. Гущин сразу узнал его. Правда он впервые видел знаменитого полярного летчика, но хорошо знал его по портретам. Острые глаза, вертикальная морщинка на лбу над переносицей, молодое дерзкое лицо. Оно хорошо давалось художникам, фотографам и кинооператорам.
— Здравствуйте, товарищ Петров! — крикнул Гущин и схватил летчика за руку.
— О, смотрите-ка, это, видно, знакомые! — заметил юный спутник Петрова.
— А кто хоть заочно не знаком с Петровым? — восхищенно говорил Гущин, все еще пожимая обеими руками маленькую крепкую руку Петрова.
Таусен схватил вторую руку Петрова и крепко сжал ее.
— Спасибо за теплый прием! — сказал Петров. — Мы с Ирининым, — он кивнул на своего юного спутника, — страшно рады вам. Во-первых, потому, что нашли русских людей там, где не ждали…
— Мы не все русские, — перебил Таусен.
Петров посмотрел на него и саамов, во все глаза глядевших на новых людей.
— А как вы здорово говорите по-русски! — поразился Петров. — А вы? — обратился он к саамам.
— Нет, они, к сожалению, не говорят по-русски, — сказал Таусен. — Но какая счастливая случайность…
— Что случайность? — удивился Петров.
— То, что вы сюда залетели.
— Да что же это все-таки за остров? — спросил Иринин. — Его ни на одной карте нет.
Но Петров не дал ответить на вопрос Иринина и обратился к Таусену:
— Это вовсе не случайность… Впрочем, об этом после. А то мы никогда не договоримся. Давайте сначала познакомимся. Мою фамилию вы уже знаете. А товарищ Иринин — техник-радист, мой верный товарищ в полетах и приключениях.
Он вопросительно посмотрел на Таусена.
Тот церемонно поклонился:
— Академик Орнульф Таусен.
Имя Таусена было незнакомо Петрову, но звание академика внушило расположение.
— Я очень рад, — сказал он. — У меня такое впечатление, что все вы давно не видели людей с Большой земли.
— Это не совсем так, — возразил Таусен. — Вот эти два молодых человека прибыли сюда только неделю назад, а я и все остальные действительно живем здесь десять лет.
— Ого! — удивился Петров. — Как же вы сюда попали? И зачем? И что вы здесь делаете? А на чем прибыли эти два товарища?
— Ну, — сказал Цветков, — на ваши вопросы отвечать очень долго. Скажите лучше, что значит ваш ответ, что вы не случайно попали сюда? И почему вы ночью стреляли?
— Боюсь, — ответил Петров, — что на ваши вопросы так же долго придется отвечать, как на мои.
Таусен как радушный хозяин вмешался в разговор и пригласил всех отправиться к дому.
— По дороге обо всем побеседуем. Должны же вы отдохнуть с пути! А затем я вас познакомлю и с островом и со всеми его обитателями.
— А много здесь населения? — спросил Петров.
— Семнадцать человек, включая недавно прибывших, — ответил Таусен.
— А итти к вам далеко?
— Часа два с половиной.
— Конечно, — сказал Петров, — мы охотно и с благодарностью готовы воспользоваться вашим приглашением. Да ведь нам вдвоем уходить нельзя, а остаться одному из нас — обидно. Тут невозможно оставить машину без присмотра. На нас уж какие-то чудовища напали ночью. Мы в темноте хорошенько не разглядели.
