Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Да, — со стоном отвечает Гущин и видит, что это вовсе не Платов. Это даже ничем, кроме роста, не похожий на него человек.

С виду он пожилой, сухой и крепкий, синие глаза неподвижны, а голос напряжен, негибок, как у научившегося говорить глухонемого. Одет он в черный, наглухо застегнутый сюртук.

Человек подходит к Гущину улыбаясь, но улыбка у него какая-то неподвижная.

— Где мой товарищ? — тревожно спрашивает Гущин.

— Недалеко, — отвечает вошедший, — в соседней комнате. Он отделался легче, чем вы. Вы когда-нибудь выигрывали крупно в лотерею?

— При чем здесь лотерея? — удивляется Гущин.

— При том, что вам невероятно повезло, — говорит незнакомец. — Вы выиграли жизнь, тогда как был один шанс из миллиона.

У него заметный иностранный акцент, но говорит он по-русски довольно правильно.

— У меня сильные боли, — пожаловался Гущин.

— Пустяки, — отвечает собеседник. — У вас только все тело покрыто ссадинами, ушибами. Но ни вывиха, ни перелома, никакого серьезного повреждения, Я сделал вам перевязку. Вот примите-ка вторую порцию лекарства — это будет и последняя.

Он берет со стола склянку и наливает из нее в столовую ложку бесцветную жидкость. Гущин проглатывает безвкусное лекарство. При этом ему приходится высоко поднять голову — опять очень больно, он с трудом подавляет стон.

— Вы судовой врач? — догадывается Гущин.

— Почему судовой? — удивляется собеседник. — Я никогда с судами дела не имел.

— Как не имели? Ведь вы и сейчас на судне?

— На каком судне? — изумляется собеседник. — Я говорю: с судами дел не имел, где судятся.

— Да не судебный, а судовой!.. О, как больно!

— Потерпите, скоро пройдет.

— А где Миронов? И куда мы идем?

— Никуда не идем. Вы лежите…

Превозмогая боль, Гущин сел на койке.

— …теперь вы сидите, а я стою. И никакого Миронова здесь нет. Вашего товарища зовут Юрий Михайлович Цветков.

— Совершенно верно! Он жив?

— Вполне. Здоровье удовлетворительное. Даже лучше вашего.

— Я могу его видеть?

— Обязательно. Сейчас будем обедать. Вы ведь еще ничего не ели.

— О да!

Несмотря на боль, Гущин почувствовал сильный голод.

— Но мы не на дрифтере? — осторожно спросил он, уже догадываясь, что тут что-то не так.

— На каком дрифтере? Вы у меня в доме.

— В доме?

Гущин огляделся. Как же он раньше не сообразил! Действительно, ничего похожего на судно.

…Гудел и бесновался шторм, была морозная мгла, бешеные валы, смерть летела в лицо. Потом — провал, пустота. И пробуждение здесь… Но где же?

Хозяин как-то странно улыбнулся и пристально посмотрел на него неподвижными глазами.

— Вы мой гость, — ровным голосом произнес он, — а я еще не слышал от вас вашего имени.

Гущин смутился.

— Ничего, — сказал хозяин, — я уже знаю от Юрия Михайловича, что вас зовут Лев Петрович Гущин. А меня… Пойдемте обедать! — перебил он себя, открывая дверь в соседнюю комнату.

Боль как будто и вправду стала легче. Во всяком случае, Гущин забыл о ней, когда увидел Цветкова, живого и невредимого, если не считать большого сизого подтека под заплывшим левым глазом и крупной шишки с той же стороны. Минуту они смотрели один на другого, потом бросились друг другу в объятия. Может ли быть большая радость, чем увидеть живым друга, с кем уже простился навсегда?! Резкое движение вызвало сильную боль, но Гущин не обращал на нее внимания и смотрел, смотрел на Цветкова, в его светлые внимательные и ласковые глаза.

Руки Цветкова, покрытые веснушками и рыжеватыми волосками, были в нескольких местах перевязаны, рукава были высоко засучены.

— Тебе очень больно, Юра?

— Нет, не очень. Тебе, как видно, хуже.

Цветков сочувственно смотрел на резко похудевшее, заострившееся лицо товарища, его померкшие глаза.

— Нет, как будто начинает проходить.

Хозяин смотрел на них неподвижным взглядом и улыбался.

— Ну, сядем, — сказал он. — Сейчас нам подадут обед… А пока вам, видно, не терпится узнать, где вы.

Цветков и Гущин напряженно вглядывались в лицо хозяина.

Где же они, в самом деле?

Комната не больше десяти квадратных метров. Деревянная кровать, аккуратно застланная, небольшой круглый столик, за которым они не очень просторно поместились втроем; видимо, самодельный, некрашеный шкаф. Стол накрыт чистой, но вылинявшей светлой клеенкой. На стене — выцветший от времени портрет. Это женщина, пожилая, но моложавая, с добрым и в то же время энергичным лицом, с густыми, в разлет бровями.

— Вы находитесь на острове, — сказал хозяин.

— На каком? — удивился Гущин.

— Как мы здесь очутились? — спросил Цветков.

— Очутились вы здесь очень просто и вместе с тем весьма необыкновенно: вас выбросило на берег волной вместе с вашим катером. От него остались только щепки.

— Но что же это за остров? Где он находится? Как называется? — расспрашивал Гущин.

— Где он, это я вам как-нибудь покажу на карте, — ответил хозяин, — хотя он на ней и не обозначен. И названия он до сих пор никакого не имеет.

— Вот так приключение, Юра! — воскликнул Гущин. — Попали на никому неизвестный остров!

— Никому не известный, кроме нашего любезного хозяина и, очевидно, спасителя, имени которого мы пока не знаем, — добавил Цветков.

Но хозяин не торопился отвечать на дипломатический полувопрос. К тому же в этот момент постучали в дверь. Вошла низенькая женщина с лицом монгольского типа. Она поздоровалась с гостями и молча, осторожно ступая на коротких, словно подпиленных ногах, подошла к столу. В руках у нее был железный поднос, а на нем — помятые алюминиевые тарелки. Женщина поставила перед каждым тарелку с рыбой и положила вилки — старые, немного погнутые.

Гости поблагодарили кивками. Хозяин произнес несколько непонятных слов, и женщина вышла, тихо притворив за собой дверь.

— Ну, прошу кушать без стеснения, — сказал хозяин, принимаясь за еду.

Голодные гости тут же последовали его примеру.

На каждой тарелке лежал сбоку маленький ломтик хлеба.

— Хлеба у нас мало, — сказал хозяин, — извините, а вот рыбы сколько угодно.

«Итак, он здесь не один, — подумал про себя Цветков. — Да кто же он, наконец?»

Слова хозяина о том, что хлеба на острове мало, смутили Гущина. Но есть хотелось сильно, и он отложил свои сомнения до другого раза. Очевидно, Цветкову тоже стало неловко.

Не совсем искренним движением он, не прекращая еды, немного отодвинул от себя тарелку. Хозяин это заметил.

— Да вы не стесняйтесь, — сказал он. — Проголодались вы, конечно, сильно, а пищи у нас вполне достаточно. Вот потом посмотрите мое хозяйство и убедитесь. Если захотите, и сами примете в нем участие.

Гущин вспыхнул. «Что, ему кажется — мы тут жить останемся?» — подумал он, но промолчал.

Хозяин, не вставая с места, выдвинул ящик стола, вынул из него стеклянную трубочку, заткнутую пробкой, и высыпал на стол шесть маленьких пилюль.

— Комбинация витаминов, — пояснил он. — Фруктов у нас почти нет, овощей не так уж много, — это очень хороший набор. Я в течение десяти лет испытываю его на себе, своих сотрудниках и детях. Суточная порция — две штуки.

— Десять лет! — воскликнул Гущин. — Да в чем же тут, наконец, дело?

Женщина вошла снова. На этот раз в тарелках аппетитно дымилось вареное мясо, тут же лежал гарнир: алые помидоры и мелко нарезанный зеленый лук.

«Неплохо, — подумал Гущин. — Какой-то необитаемый остров в Арктике, а подают говядину и свежие овощи».

— Нравится мясо? — спросил хозяин.

— Очень! — ответил Цветков. — Но это, кажется, не говядина…

— Вы правы, — подтвердил хозяин, — это мясо белого медведя.

Короткий северный день уходил, сгустились сумерки. Хозяин встал и подошел к двери. Щелкнул выключатель, вспыхнула под потолком яркая лампочка.

— А я думал, вы здесь освещаетесь какими-нибудь коптилками из ворвани! — воскликнул Гущин. — Откуда вы получаете энергию?

12
{"b":"68642","o":1}