Холод на мгновение сжал виски, на лбу выступила испарина, полотняный навес на шестах покачнулся, стало темнее. Флейта на поясе неожиданно потяжелела. Через пару ударов сердца Руфина пришла в себя. Кругом по-прежнему было тепло, светло, шумно и вкусно пахло лепешками. «Да что такое?!» – досадливо тряхнула головой девушка. «Не думай об этом!» – приказала она себе. Покосившись на Ифа, она поняла, что её мимолетная слабость была незамечена, праздничный день для него продолжался, не омрачаясь ничем. Пусть так и будет дальше.

Они уже миновали ряды с ягодами, мукой, мясом и сыром, прошли выложенные ткани, шкуры, нитки и одежду. Не удержавшись, завернули на звонкий стук молота посмотреть на работу кузнеца, который, выставив горн перед прилавком с ножами, топорами и гвоздями, увлеченно ковал всякие мелочи для привлечения внимания. Это был полный рыжеволосый мужчина, кудрявый, с густыми черными бровями и бородой, заплетенной в маленькие косички с крошечными бубенчиками на конце каждой. От его размашистых движений бубенчики переливчато звенели. Он двигался так, словно не ковал, а танцевал! Ловко хватал щипцами на длинных ручках тонкую полоску железа, накаленного докрасна, перекидывал на небольшую наковальню – пара ударов с одной стороны, пара с другой. Веер искр. Раз – заготовка послушно изогнулась, два – свилась, три – снова вернулась в огонь. Оп – и в ведро с водой падает пышущая жаром улитка или витая шпилька для волос. Чудеса, да и только! На такого мастера можно смотреть бесконечно. А какое множество всего ещё ждёт, чтобы его оглядели, пощупали, попробовали, приценились, обсудили! Нет, нельзя задерживаться надолго…

С легким сожалением оторвавшись от кузнеца, брат с сестрой двинулись дальше.

Дальше были выставлены гончарами, приехавшими с окраин болот, где близко была твердая земля с залежами глины, пузатые горшки и миски с красными глянцевито блестящими узорами на круглых боках. По соседству с ними пристроился сухонький человечек с курительной трубкой, лениво приглядывающий за множеством плетеных камышовых корзин. Одна была такой большой, что в ней бы поместился Иф с головой.

Миновали лотки с куклами, стучащими игрушками, ловцами снов и связками сушеных непонятных штуковин – то ли фруктов, то ли насекомых. От выставленных лекарственных трав шел одуряюще сильный аромат. Чудодейственные камни и песок от всех болезней, который положено было медленно пересыпать из одной плошки в другую, а потом разравнивать малюсенькой мотыжкой, не оставили равнодушными даже Руфину. Она уже видела это и не раз, но глаза жадничали и хотели смотреть снова и снова.

Торговцы из Предгорий держались особняком. Их было всего-то пятеро человек, и привезли они мелкие вещи, которые легко было доставить в такую даль: украшения.

Наконец они нашли то, что выглядывал повсюду Иф! Обычные бусы из сушеных ягод не привлекали его, такие можно было сделать и самому. А вот сияющие стеклянные и медные бусины, переливающиеся в солнечных лучах, пробившихся через щели в навесе – это совсем другое дело! Раковины, пуговицы, полупрозрачные драгоценные камни в браслетах, брошках, низках и связках… О, дивное зрелище завораживало мальчишеский взор не хуже блеска темной стали, выставленной у кузнеца. Обещанные Эй бусы предстояло выбрать, выторговать и обменять. И сделать это нужно было в самый первый день, пока лучшее ещё неразобрали.

Сидящий за прилавком парень не умолкая болтал языком. По виду не намного старше Руфины, с простодушным лицом, но хитрым прищуром карих глаз, одетый в свободную рубаху с вышивкой, он не производил впечатления опытного торгаша. Скорее – сын владельца, поставленный в помощники, пока отец отдыхает. Люди подходили и отходили, осматриваясь, а он продолжал нахваливать продаваемые украшения, не стесняясь повторять одно и то же по десятому разу.

– Бусы! Броши! Звонкие, тонкие! Узорные! Самые прозрачные! Самые чистые бусины на свете! Чище слезы! Ярче радуги! Для жены, для сестры, для подруги! А вот – броши для суровых воинов! Медные! Из искристого камня, что зовется глазом ящерицы! Такие не стыдно и старейшине преподнести! Подходите, глядите! Яркие бусы! Лучшие бусы!

Руфина, заметив, куда тянет брата, не вмешивалась.

Иф неторопливо приблизился к прилавку, словно нехотя оглядел ряды бус, скользнув равнодушным взглядом по сияющим сокровищам. Одно из них тотчас притянуло глаз, но он не подал вида: черный обруч, оплетенный тонким шнуром, на котором висели переливающиеся синим и розовым овальные листочки с заостренными краями. Глубокий лазоревый дивно оттенялся бархатно-черным. Это были не бусы, скорее ожерелье, но кого волнуют такие мелочи, когда к украшению так и тянется рука. Прочие покупатели в этот момент отошли, а новые и важные ещё не пожаловали, поэтому кареглазый продавец обратил внимание на мальчика.

– Вот бусы длинные! – взмах рукой в одну сторону. – Вот броши дивные! – взмах в другую. Испытующий взгляд исподлобья был наградой за его старания. Торговец ухмыльнулся:

– Понравилось что?

К добыче было положено подкрадываться медленно, чтобы ни в коем случае не спугнуть.

– А вот это у вас из чего сделано? – небрежно кивнул Иф, указывая на маленькую бронзовую брошку в виде фигурки непонятно кого, сжимающей в лапе круглую бусину оранжевого цвета.

– О, это изображение великого гуся, который может перенести через…эээ…всё великое Болото. Камень в центре – сердолик.

– А откуда он берется, этот сердолик?

– Известно откуда – из сердца гор! Поэтому так и называется.

– А другие камни тогда откуда? – прищурился Иф.

– Эээ…а другие – из почек гор и легких. И ещё из всяких других мест, – нашелся парень.

– А что за брошку хочешь?

– Возьму лягухину шкуру!

– За такую маленькую брошку – целую шкуру? – Иф всплеснул руками и сделал вид, что ослышался.

– Да у вас и лягухи-то мелкие, пожалуй, маловато одной шкуры будет…

– Э, нет, это твоя брошка даже лапки лягухиной не стоит. Видно сердце гор уже всё обсобирали. У нас красноягода на кочке и то крупней, чем этот камень. Ничего особенного.

– Он огненный, теплый, подходит тем, кто родился летом. Освобождает от грустных мыслей! Всякому уважающему себя охотнику на удачу нужен.

Иф повертел в руках брошку. Названный гусь никак не походил на себя. Бусина лаково блестела. Сбоку её был крошечный скол. Достав из кармана маленькую плетеную коробочку, мальчик открыл её и показала парню содержимое.

– Даю красноягоды за нее!

Кареглазый сумрачно взглянул на ягоды. Крупные, сияющие глубоким алым цветом – так и манили съесть. Целебные и редкие, они ценились повсеместно.

Искушение было велико. Наконец он спросил:

– Сколько там?

Иф трижды показал пятерню.

– Ладно, по рукам! – коробочка перекочевала под прилавок, а брошка торжественно была передана новому владельцу. Каждый чувствовал, что сделка прошла выгодно.

Настал момент, ради которого и был затеян весь этот обмен:

– А вон тот обруч, ну, черный… почем отдашь?

Улыбающийся парень не почувствовал подвоха:

– За пять раз по столько, – он потряс коробочку с ягодами. Стеклянные листики на круге не виделись ему особо дорогими. Иф в притворном раздумье наморщил лоб. Потом достал из другого кармана ещё одну коробочку, заглянул в нее, беззвучно шевеля губами. Сделал вид, что пересчитывает содержимое, хотя и так знал – там тридцать ягод.

– Не, многовато просишь. Здесь три раза по десять.

– Да что ты, это ожерелье звенит и ласкает взгляд! Никак не меньше сорока ягод стоит!

– Больше нет, – отрезал Иф, но смягчив тон, сделал уступку, – могу предложить ещё вот такой ароматный корешок болотного болиголовца. Если положить в воду, очищает ее, освежает дыхание, успокаивает.

Достав толстенький белый корешок, он помахал им перед носом продавца. В этот миг было не понятно, кто же кого соблазняет обменом. Другие торговцы, из местных, сидевшие поодаль, весело усмехались, глядя на бойкий торг.

Болиголовец был известной травой, за которой велась настоящая охота. Конечно, для жителей болот было не так уж сложно его достать, но для приезжих он представлял нешуточную ценность. Ожерелье нужно было добыть любой ценой. Но лучше подешевле.