Прижалась к нему, обвив за торс:

– Помоги, не отпускай…

Он старался. Не отпускал. Упорно вытаскивал из «болота одержимости»: наш быт делал ярким и разнообразным, отношения более страстными и горячими. На свидания приглашал, в кино, в кафе. Я верила в его попытки, ведь сама до последнего боролась за брак. За семью! За детей! Себя.

Но мы были слишком слабы перед столь сильным врагом.

Ромка выискивал выход из положения: предлагал даже уехать, но идея разбилась о банальное «куда и на что?». Да и у него на работе, словно нарочно, начались проблемы: то счета фирмы заблокировали, то зарплату задержали, то выговор влепили, то премии лишили. Не хотела думать, откуда ноги росли, но в подкорках сознания мелькала мысль. Упорно гнала её метлой, как и ощущение скорого конца.

Это страшило как ничто на свете. Я улыбалась, словно всё отлично, а внутри дрожала, точно последняя трусиха. Всё во мне кипело от ужаса и паники.

На собственной шкуре постигла смысл фразы «ожидание смерти страшнее самой смерти». Чем дольше ждала, тем больше наши старания смахивали на агонию умирающих. Как бы то ни было, супруг поддерживал. Однажды признался, что его беспокоит необъяснимое чувство, будто в его мозгах ковыряются.

– Он тобой тоже управляет? – прошептала мысль, от которой стало жутко.

– Не знаю, как сказать, – замялся Рома. – Вроде всё делаю, как хочу, говорю, что думаю, но когда начинаю разбираться в наших отношениях, размышлять о путях спасения, нет-нет, да простреливает боль. Смешно ли, но такое впечатление, будто в дебрях сознания сворачиваю не туда, куда нужно, и боль даёт понять: тебе туда не надо.

– Странно, такого не ощущаю.

Надо мной другое довлело – я лишь фантош, и обязана делать, как желает кукловод. Пока точно не знала, что именно, но знала, что озвучит. Рано или поздно и это поздно неумолимо приближалось…

В общем, как бы мы ни старались, мучитель не гнушался опуститься до низости: умудрялся вывернуть наизнанку наши чувства, ситуации, испохабить романтику, обезвкусить интим, подавить стремление сохранить семью в целости и наши тщетные попытки удержать хрупкие отношения.

Последней каплей стал вопиющий случай. Рома разбудил – я опять металась по постели, ласкаемая чужаком.

Прижал к себе и шептал, что очень хочет, чтобы всё было, как прежде. Я молила Бога о том же. Поцеловала мужа со всем чувством, на которое была способна. Желала, чтобы кукловод до боли ощутил, как люблю супруга, как не хочу его терять и что готова сражаться!

Ромка ответил. Пламенно, с дерзкой просьбой на продолжение и я решила сделать мужу приятно. Языком, губами, зубами. Признаться, не очень люблю данный вид ласк – согласитесь не каждой приятно, когда в глотку втыкается и скользит нечто большое и длинное, отчего невозможно дышать и даже проступают слёзы. В общем, в этот раз старалась как никогда. Рома постанывал от удовольствия. Его руки умело гладили моё тело, то уделяя внимание груди, то плечам, ногам, бедрам, сосредоточению желания.

Не знаю, почему было дискомфортно от его прикосновений.

Как бы невзначай пыталась сменить позу, продолжая игры: то скользила языком, то посасывала, страшась сбить возбуждение мужа. На миг застыла, ведь чьи-то более наглые ладони, а это явно не были руки мужа, принялись изучать меня со спины.

– Родная, ты что? – тяжело дыша, недоуменно уставился супруг затуманенным взором.

– Дыхание сбилось, – скрывая растерянность, вновь принялась ласкать супруга, только теперь напористей. Ромка застонал сильнее:

– Да, малышка, да…

Он вновь упал на подушки и закрыл глаза, а я уже не могла игнорировать другого. Незримого для нас, но так явственно ощутимого мной. И, похоже, этого некто нисколечко не смущало, что в данный момент с мужем стараюсь предаваться любовным, законным утехам.

Он просто присоединился к нашей вечеринке, опошляя её до групповухи.

Была ли я против? Конечно!

Вот только меня спрашивать никто не собирался. Просто поставили перед фактом – на колени! Хотя, вероятно, со стороны это смотрелось, будто сама немного сменила позу, а из страха нарушить магию между мной и мужем, самозабвенно продолжала занятие и теперь оно проходило гораздо приятнее. Невидимый любовник знал мое тело, как оказалось, не хуже, а вероятнее, даже лучше мужа. Хотя, Ромка изучал долгие года. Но и способностям нового партнёра зря удивлялась – он уже месяц кряду надо мной изгалялся, как только желала его больная фантазия.

Правда, во сне.

И сейчас бесстыдные ласки стали ещё более дерзкими, если такое возможно. Я на физическом уровне ощутила проникновение и грубые руки на бедрах. Они сминали, придерживая и позволяя себе проникать в меня так глубоко, что чуть не давилась причинным местом супруга, а ведь он уже явно был на грани кончить. Тискал мою грудь одной рукой, другой насаживая голову на себя и побуждая ускорить темп.

Я терялась в чувствах. Прогибалась под одним, понимая, что вот-вот и сама кончу, и старательно продолжала ублажать другого.

Муж сильно прогнулся, не думая о том, что могу подавиться, и застонал, извергаясь. Я была готова принять, проглотить. Просто была обязана! Чтобы хоть как-то смягчить тот беспредел, что происходил. Чтобы Ромка оценил, что даже на такое согласна, хотя раньше тошнило от одного запаха семени, но мне не позволили. Невидимый мучитель, как и Рома, кончал. Только с напором, с жестокостью вдалбливаясь и доводя последними толчками до оргазма и меня. А вдобавок к этому, ещё и за волосы притянул, словно собаку на привязи:

«Только посмей лизнуть, – ясно раздалось в голове, на фоне всполохов наслаждения, прокатывающихся по телу безудержными волнами. – Убью его, а потом тебя».

«Он мой муж…» – всё, что смогла выдавить. Старательно тянулась к Роме и его возбуждению, которое заметно сникло, оставив лишь кляксы вязкой жидкости на животе супруга.

«Был!» – стегнуло холодом и в следующий миг меня, как ненужную вещь, толкнули прочь.

Конечно же, этого муж не смог не заметить. Прищурился:

– Мил, ты что?

Судорожно хватала воздух и не знала, как угомонить удовлетворенное тело. Оно предательски выдавало, что ощутила невероятный экстаз. Меня все еще лихорадило после секса.

– Так понравилось? – уточнил изумленно и в то же время с сомнением Ромка.

Не могла ответить, лишь коснулась семени, будто это что-то важное. Плавными движениями собирала и втирала в свой живот, грудь. Кажется, судорожно старалась укрепить на себе мужа и его запах, но это не сработало. Рома не выдержал:

– Только не говори, что он с тобой, с нами. – запнулся, гневно подыскивая слова, но так и не найдя, вскочил с постели. Оделся быстро. Вскоре хлопнула входная дверь.

– Мам, – раздался сонный голос дочери. Благо, за минуту до этого я успела натянуть лёгкую ночную рубашку. Злата стояла на пороге моей комнаты, словно взъерошенный воробушек. Похлопала недоуменными глазами и обхватила свои плечи руками. – А что, папа ушёл?

– По делам, – мотнула я головой, сдерживая слёзы, хотя прекрасно понимала, что мужа потеряла.

Дочка залезла на постель и порывисто обняла:

– Не плачь, мамуль, я тя лю…

– Я тя тоже, – всхлипнула и сильно прижала к себе доченьку. Вскоре укрыла одеялом и как только она уснула, поспешила в душ.

Руки тряслись, меня лихорадило – дожила: гнию изнутри, порочная дрянь, опустившаяся до траха на стороне. Ненавижу своё тело. Себя. Слабость. Я всегда гордилась силой воли: что бы ни случалось, держать голову высоко и с достоинством. Никто не должен видеть, как мне больно. Никто не должен знать, что могу сломаться. И «ему», невидимому кукловоду, не сломить. Если муж не вытерпел – пусть, я ещё не сдалась. Мне есть, что терять!

С остервенением стирала отпечатки всех мужчин, что у меня сегодня были, и которых больше не хотела видеть. Вот только смывала следы и запах супруга.

«Умница, – раздался ненавистный голос. – Больше не позволяй другим себя касаться».