− Живой! И разговаривает! – Наконец, осознала Рита. – Я же теперь не сплю. Или сплю?

Бросила тюбик на полку, переступила на другое место, чтобы случайно не растоптать упавшую массу и принялась чистить зубы оставшейся на щётке пастой. Закончив эту процедуру, умылась, покривлялась в зеркало, выхватила из настенного кольца полотенце, свернула его комком, поелозила по лицу, заламывая кверху намоченную чёлку. Тихонько на цыпочках перешагнула через пятно на полу, бросила взгляд на неподвижно лежавший тюбик пасты, вышла за порог ванной комнаты и тихо закрыла дверь, будто боясь, что её уличат в хулиганстве на месте.

Проскользнула в столовую, села за стол, поставила локотки на его поверхность, а на кулачках поместила свой подбородок. Медленно следила глазами за движениями мамы, ожидая свой завтрак.

− С кем на этот раз ты разговаривала?

− С тюбиком зубной пасты. Он обвиняет меня в неаккуратности.

− Хватит сказок! – тихо предупредила мама.

− Вот ты мне не веришь. А с тобой когда-нибудь разговаривал тюбик зубной пасты?

− Фантазёрка. Тебе бы книжки писать. Ешь, пожалуйста, быстрее, − поставила перед Ритой тарелку с творогом, − и убери локти со стола.

− Угу, − согласилась Рита. – Мамочка, скажи мне, пожалуйста: почему, когда ты меня хвалишь, жалеешь, или, просто, радуешься за меня, я − Маргаритка, а когда ругаешь, или недовольна моими поступками, я – Рита?

− Ну, ты большая умница, если так тонко смогла всё подметить. В твоём вопросе уже содержится ответ. Когда повзрослеешь, тебя будут называть полным именем – Маргарита.

− Ну, этого ещё очень долго ждать!

− У каждого человека свой возраст для взросления: кто-то и в раннем детстве становится взрослым, а кто-то и в семьдесят лет – ребёнок.

− Так не бывает.

− Бывает.

− Надеюсь, что я гораздо раньше стану взрослой.

− О, я тоже на это надеюсь.

Полная ложка творога, запущенная в рот, быстро пережёвывалась, тут же она отхлебнула глоток чая, держа чашку сверху всеми пальцами.

− Рита, держи чашку за ручку, не набивай рот едой и выпрями спину.

Ну, конечно же, Рита знала, что всё это она делает неправильно, но ей просто так нравилось. Ей нравилось неправильно брать чашку, ложку, петь с набитым едой ртом, ставить стул к столу спинкой и садиться на него «верхом», как на коня. Ей нравилось − перед сном, сначала залезть ногами на кровать, походить по ней и потом уже прыжком плюхнуться в самую середину. Нравилось громко петь на лестничной площадке подъезда, потому, что там раздавалось громкое эхо, ну, как в концертном зале, и голос улетал к самому потолку, звонко отскакивая от него, возвращался. И почему говорит мама: «Соседи будут недовольны»? Что в этом плохого!? Ведь, поёт она очень даже хорошо. Ей нравилось со двора крикнуть маме наверх, на третий этаж громко, чтобы слышно было на весь двор:

− Мама, я сбегаю к тёте Лине на полчасика, ага!? − и тут же убегала, не дождавшись маминого, скорее всего, запрета. Знала, что мама не станет отвечать так же громко и останавливать. А последующие нотации, потом, вечером, дома, будут уже утихшей бурей, она это с лёгкостью выслушает, соглашаясь: «Ладно, мамочка, я больше не буду кричать на весь двор. Ладно, мамочка, я буду подниматься в квартиру, и отпрашиваться у тебя. Да, я просто забыла». Чмокнет любимую маму в щёчку. А на следующий раз всё повторится по отработанному сценарию.

Доела, положила ложку на пустую тарелку, допила чай, грохнула чашкой о блюдце. Сытенько ахнула, откинулась назад, сползла чуть-чуть по сиденью, упершись затылком в спинку стула и вытянула ножки вперёд.

− Рита, сколько же тебе говорить, чтобы ты не высовывала ноги под столом. Не помнишь, как ты в первом классе выставила ноги из-под парты, а Людмила Васильевна зацепилась за них и едва не упала, пролетев по инерции до двери класса.

− Хорошо, мамочка, больше не буду, − спокойно ответила Рита, подтягивая ножки. – Людмила Васильевна сама виновата: она носит туфли на очень высоких каблуках, вот и не удержалась, полетела, − глубоко вздохнув, объяснила с сожалением, показывая ладонями импровизированные крылышки.

− Не ищи отговорок. Ищи, прежде всего, ошибки в своём поведении, чтобы тебя уважали люди, − утвердительно настаивала мама, − иди одеваться, скоро нам выходить, у тебя десять минут на сборы.

Ритка подтянула себя на место сиденья, встала на ножки, как бравый солдатик, суворовским шагом вышла из столовой.

По прихожей скакала бочком до самой спальни, пристукивая ступнями.

Наскоро прикрытая постель покрывалом, сброшенная пижама, вывернутая комком на край кровати и быстро заткнутая под подушку. Конечно же, она получит от мамы замечание. Дойдя до шкафа, Рита остановилась:

− Ах! − недовольно топнула ножкой, резко развернулась на пятке, подошла к постели и, достав скомканную пижаму, вывернула, аккуратно сложила стопкой, сверху установила сложенную уголком подушку.

− Вот, милая моя мамочка, − как ты велела, − проговорила Рита, поворачиваясь к двери, будто там действительно стояла мама. − И совесть у меня есть, − тихо добавила она, поправляя уголок подушки.

С трепетным чувством ко всему новому, надела белую футболку и модные шортики, купленные накануне мамой. Всё это дополнили носочки, кроссовки и кепка. В зеркале отражалась новенькая девочка с лохматой косичкой. Причёсываться и заплетать косичку непременно помогает песня. Сегодня в таких красивых новых одеждах, не станет же она громко петь.

− Я умею это сделать прилично, тихо.

Заплетая косичку, Рита открыла дверь и громко сказала, так, чтобы мама её услышала в соседней комнате: «Хорошо было бы, конечно, поехать с тобой на отдых. Куда-нибудь».

− Конечно, маму всегда можно уговорить на покупку очень-очень необходимой вещицы, зайти в кафе, кататься на каруселях, да? − ответил из-за стены добрый голос. − Рита, невозможно всегда ездить только с мамой, ты уже большая девочка, пора показать свою самостоятельность, тем более что я очень занята на работе и не скоро смогла бы повезти тебя, как ты сказала, куда-нибудь.

Мама выглянула из-за двери, улыбнулась, кивнула ей.

− Ну, пошли?

− Самостоятельность − это подкупает. Но, почему поездка с одноклассниками? Ладно, теперь-то уж ты не станешь утверждать, что я маленькая.

− Ты уже совсем большая и поэтому я тебе совершенно доверяю. Ты справишься.

Рита решила: как только сядет в автобус одна, без мамы, будет вести себя совершенно по-взрослому.

− Час настал! − произнесла тихо и уверенно.

Надела солнцезащитные очки, поправила рюкзак и степенным шагом направилась из комнаты в прихожую.

В легкий походный рюкзак ещё с уложенными вещами немного оттягивал плечи назад, но ноша не тяготила, ведь сегодня начинается долгожданный летний отдых.

− Маргаритка, доченька, ты уже идёшь?

− Конечно иду, мама, − ответила совершенно серьёзно, повернула голову к зеркалу, посмотрела на себя, поправила косичку и, удовлетворившись своим приличным внешним видом, степенно вышла из дома.

Первые дни летних каникул всегда приносят особые ощущения: солнце сияет ярче, деревья дают больше тени, птицы поют звонче, дворы и улицы от этого просто светятся, а люди вокруг − счастливые. С самого утра дети выходят во двор. Можно просто сидеть в беседке, можно играть в волейбол или кататься на велосипеде или просто собрать компанию и поболтать, поспорить о чём-то. Можно сесть в троллейбус и поехать в центр города, в кино сходить, в парке на каруселях покататься. Каникулы все любят!

Выйдя из подъезда, Рита заметила, что солнце достаточно сильно пригревает и она растяжным голосом, применяя мамину привычку, произнесла:

− Да, кажется, денёк будет жарким.

− Точно, − улыбаясь, коротко ответила мама.

Из соседнего подъезда вышел Петя со своим отцом − Александром Сергеевичем.

− Александр Сергеевич, − задумчиво произнесла Рита. − Такой кудрявый и темноволосый. Такой худенький. Вот бы у него были бакенбарды⁴! А если бы ещё сюртук⁵, рубашка с высоким воротничком! – Рита вытянула ладошки вдоль шеи, изображая высокий воротник. − Ещё шляпа «цилиндр», а в руках тросточка − это же вылитый Александр Сергеевич Пушкин! Точно!