− Квакшуня, выходи сюда!
Лягушка подтянула не помещающуюся лапку на узкой полоске листа за кувшинкой, лапка соскользнула на влажной поверхности и снова появилась на том же месте. Когда ей удалось поджать лапку под себя, тело перекатилось, выпирая головой вперёд, круглые выпуклые глазки выглядывали теперь с противоположной стороны, она прикрыла веки, наверное, предположила, что в этом случае её никто не видит.
Дети, с любопытством разглядывающие чудеса творений друг друга, теперь наблюдали за Петиной работой. Его лягушка оказалась весьма забавной – все хохотали. Петя снова предпринял попытку вытащить лягушку − теперь уже с другой стороны кувшинки, но зелёная гладкая красавица недовольно квакнула и, выпрямившись всем телом в прыжке, скрылась в зелёно-голубом водоёме.
− Упф-ф! − недовольно пыхнул Петька, развалился на стуле, бросил кисть в баночку с водой и крикнул вслед зелёному созданию: «Глупая, глупая лягушка!».
Ответ последовал выходившими пузырьками воздуха на поверхность озерца.
Такими необыкновенными красками рисовали все дети. Под их кистями всё приходило в движение: летали птицы, порхали бабочки, прыгали зверушки, шелестели листочки на кустах и деревьях, распускались бутоны цветов, а в кремовой печи дозревал пышный пирог с яблоками. Риту это до крайности удивило, с такими чудесами она до сих пор не встречалась. Наблюдая за действиями одноклассников, широко открыв глаза, совсем не заметила, что её губы разомкнуты в немом вопросе к происходящей ситуации.
Над самым ухом задребезжал голос учительницы растянутыми звуками:
− Ты почему бездельничаешь, где твоя работа?
От его резкого звучания она вздрогнула, поднялась с парты, оказавшись ногами, почему-то, не на полу, а на стуле. С восторгом наблюдала за Анной Константиновной, совершенно не похожей на обычную любимую, весёлую. Посреди класса стояла строгая, высокая женщина, в длинном сером платье с глубоким вырезом каре³ и узким рукавом. Сверху на платье повязан фартук из движущегося вокруг фигуры узорчатого полотна, его объёмные кружева постоянно меняли свою форму: то они сближались с другими узорами, то увеличивались, то, вдруг, вытягивались лепестками или скручивались в стебли цветов. Туфли сложены из резных золотых лепестков, уходящих в высокую платформу, в которой едва помещалась ступня; каблук имел высокое крепление, поднимающееся над пяткой, обхватывал ногу у стопы изящной золотой пряжкой. Ярко-рыжая очень высокая причёска Анны Константиновны сколота фигурной длинной шпилькой с широколистым фиолетовым цветком ириса на конце. Рита наблюдала за тем, как рыжеволосая голова медленно наклонялась к ней, опуская подбородок и вытягивая брови дугой. Ирис на конце шпильки ожил, развернул цветочную мордочку к Рите, сдвинул свои маленькие бровки к фиолетовой переносице, моргнул тёмными глазками.
− Тсс! − сказал цветочек, сложив нижний лист в кулачок, а крохотный вытянутый пальчик приложил к малюсеньким фиолетовым губкам для предостережения. − Молчи!
− Ты-ы, почему-у сего-одня без фо-о-рмы? − медленно протянула свою речь Анна Константиновна, глядя на Риту поверх очков. − Ты сно-ова опоздала на заня-ятия.
− Какие занятия, какая форма? − скоро переспросила Рита. − Вы же сами сказали, что каникулы начинаются.
− Придётся вызвать в школу твоих родителей, − перебила её ответ учительница с тихой угрозой. Маленькая указка, помещённая между большим и указательным пальцами, опустилась вниз и раскачивалась, словно маятник: «Так-так, так-так, так-так».
− Родители! − будто ахнув, грозно пролетело в воздухе сообщение. У классной двери в мгновение ока появились Риткины мама и папа. Они скромно опустили руки и сомкнули пальцы, словно провинившиеся школьники.
− Уважаемые папа и мама, − начала своё обращение грозная Анна Константиновна. − Ваша дочь снова нарушила правила, предписанные школой. Опоздание Маргариты на урок − это, раз!
− Раз, − со страхом в голосе произнесли хором одноклассники.
У Риты даже ухмылка появилась на губах из-за их слаженного, словно отрепетированного поддакивания. Она презрительно хихикнула, из-подо лба окинула взглядом одноклассников.
− Явилась на занятия без школьной формы − это, два!
− Два! − снова ужаснулись одноклассники.
− Да, я и не должна была! − возмущенно оправдывалась Рита, но не успела договорить, так как её перебила грозная учитель.
− Она дерзка и не сдержана − это, три!
− Три! − в полном ужасе подтвердили дети.
− Чем же я вам надерзила? – теперь уже растерянно спросила Рита.
− Это всё! − произнесла утвердительно Анна Константиновна, глядя на родителей сверху вниз. − Принимайте меры.
− Конечно. Обязательно. Мы непременно поговорим. Примем меры. Всё исправим, − едва не заикаясь, наперебой пытались быстро заверить учителя.
− Всё! − резко произнесла Анна Константиновна, взмахнула указкой, и родители исчезли. На полу остались только два лепестка от красного и синего цветов. Дверь резко открылась, ворвавшийся ветерок приподнял лепестки в воздух и за секунду их вынесло сквозняком в открытое окно. Они поднялись вверх, развернулись и полетели в сторону Ритиного дома. Дети в замершем состоянии наблюдали за происходящим событием.
− Анна Константиновна, − пропел тоненьким голоском Петька, указывая пальцами открытой вверх ладошки на Риту, − а она ещё не проснулась.
− Она ещё не проснулась? − пролетел шелест возмущённых голосов по классу. − Она ещё не проснулась!
Все дети засмеялись и начали громко выкрикивать:
− Она ещё не проснулась! Ритка спит! Ха-ха-ха-ха! Ритка спит!
− Ну, что? − грозно спросила Анна Константиновна. − Ты думаешь просыпаться?
Её лицо вплотную приблизилось к Ритиной голове, исказилось в гневе, глаза блеснули яркими зелёными лучами над стёклами очков, розовый рот растянулся в квадрат, и она закричала:
− Ты думаешь просыпаться?!
Непоседа
От жуткого крика Рита распахнула глаза, ахнула, не понимая − явь ли это или сон. Поводила глазами по сторонам, осмотрела комнату. Словно гусеничка, распрямилась на постельке, ножки в пижамных брючках прытко подскочили, развернулись и через мгновение босые ступни окунулись в прозрачный солнечный столб света, успевший переместиться к самому краю кровати. Полы немного нагрелись, её ножкам было приятно от этой тёплой энергии, проникающей в кожу. Рита осмотрелась вокруг. Здесь не было ни одноклассников, ни Анны Константиновны. То был сон, она понимала, но от кричащего пугающего голоса учителя её сердце до сих пор колотилось.
− Пожалуй, она действительно будет на меня так кричать, если я опоздаю к отъезду автобуса, − скоро проговорила Рита, подвигала пальчиками, поплясала ступнями, резко подпрыгнула и как стойкий солдатик выпрямилась рядом с кроватью. Быстрым чеканным шагом направилась в ванную комнату.
Тюбик с пастой сдавлен пальцами посередине так, что всё его содержимое разделилось на две толстые подушечки с тонким перешейком. Вспомнила: мама всегда делает ей замечания по поводу этого «безобразия».
− Вот мы и встретились, тюбик, − обратилась к нему Рита, словно к преступнику. – Что, страшно? Сейчас я выжму из тебя всё, что мне нужно.
Зажатый в руке, он зашевелился, пытаясь высвободиться, выпучил кругленькие глазки, закатил их кверху, кашлянул, выплюнул из себя огромного пастообразного цветного червячка, который не поместился на ворсинках щётки и разорвался пополам. Его вторая половина шлёпнулась на кафель ванной комнаты, разлетелась со шмяканьем, забрызгав мелкими точками коврик у ванной.
− Ты что делаешь, невоспитанная девчонка? – захрипел тюбик, вздрогнул, вздохнул и успокоился.
− Экий ты неуклюжий! Что, нельзя было немного аккуратнее?
− Конечно, виноваты все, кроме тебя, − проворчал тюбик.
− Ты ещё и поклёп на меня наводишь? Я не собираюсь за тобой всё это убирать, − разговаривала с ним возмущённая Рита. – И ещё: я − воспитанная, очень. Прошу это запомнить.
