Я пытаюсь не думать о том, что мог пережить и почувствовать наш Хранитель, чтобы дойти до такой ярости — мы там, где мы оказались, точка. Но как действовать теперь, когда я одна? Мне не удается даже приблизиться, не рискуя получить серьезные ожоги!
Вдалеке раздается взрыв — один из распространившихся пожаров?
Акуманизированный вдруг застывает. Я пользуюсь представившимся случаем и с помощью йо-йо делаю большой крюк, чтобы напасть на него сзади. Я встаю на землю, бегу между кратерами, которые размечают песчаные аллеи. Не отрывая взгляда от туманного застывшего силуэта, я тем не менее готова в любую секунду отступить при малейшем воинственном жесте. Окутывающий его дым редеет, позволяет появиться тому, что он закрывал: громадный рюкзак странника из холстины и старой кожи, грязный и порванный, как если бы он пережил бесчисленные путешествия. Я различаю обожжённый хитон, тщедушное узловатое тело — черное тело, иссечённое красными прожилками. Кроме браслетов из потертой кожи и веревочных сандалий, я не вижу ни одного предмета, который мог бы привлечь внимание акумы. Тогда, может, рюкзак?
Горло сдавливает. Ледибаг воплощает Созидание, Возрождение. У меня по определению нет никакого оружия, достаточно мощного или режущего, чтобы уничтожить предмет таких размеров. Но для Катаклизма это было бы детской забавой…
«Моя Леди?»
Нет, не отвлекайся!
И вдруг акуманизированный приходит в себя. Присев на корточки, словно его придавливал вес собственного рюкзака, он внезапно разворачивается с ошеломительной скоростью. Его черные зернистые щеки иссечены пламенеющими бороздами, пульсирующими, словно сердцевина раскаленных углей. Из-под всклоченных обугленных прядей, которые болтаются по лицу, меня буравит белый ослепляющий взгляд.
Я тут же останавливаюсь, готовая удирать при малейшей угрозе. Вернувшись на мое плечо, Вайзз кричит:
— Мастер! Мастер, прошу вас, опомнитесь! Надо бороться!
Равнодушные к мольбе Вайзза, глаза без зрачка и радужки молча изучают нас.
— Подумайте о Нууру! Я знаю, всё это вы делаете ради него… Пожалуйста, вернитесь!
Несмотря на душераздирающий тон Вайзза, лицо Мастера Фу остается неподвижным и невыразительным, словно маска, вырезанная из угля. Это вызывает у меня чудную дрожь. Из-за сомкнутых губ снова раздается голос акуманизированного — хриплый и приглушенный, но некоторыми интонациями еще напоминающий Фу.
— Кончено. Плагг свободен.
Рядом с моим ухом раздается пораженное восклицание Вайзза. Фу, кажется, расслабляется, его веки с легким хрустом опускаются. На угольных щеках пульсируют красные прожилки.
— Должно быть, его Носитель захотел вновь забрать Кольцо. Это его и погубило. Отныне Плагг окончательно свободен.
Дым возвращается, снова окутывает согбенный силуэт. Я инстинктивно принимаю боевую стойку.
— И теперь очередь Тикки.
Вспышка, дуновение. Я моргаю. Белые глаза неожиданно смотрят прямо в мои. В нескольких сантиметрах от моего лица.
Слишком быстро!
Шепот:
— Освободи Тикки, Маринетт.
Темные руки устремляются к моим сережкам. Я выпускаю йо-йо, рефлекторно вскидываю руки, чтобы закрыть уши.
— НЕТ! — кричу я.
Удар. Треск. В мой живот. Сильный. Жгучий.
Невесомость. Потом столкновение. Боль. Резкая. Невыносимая.
У меня прерывается дыхание. Я падаю и качусь по земле — парализованная, обессиленная, неспособная вдохнуть.
— Ледибаг!
В моем ухе звучит паникующий голос Вайзза. Я борюсь за вдох, грудь сдавило, на глазах выступили слезы. Что произошло?
И почему… Почему он говорит о Черном Коте?
Почему он говорит, что он…
Дрожа, я дико кашляю. Наконец, вдыхаю мелкими глотками, живот и грудь болят как никогда.
— НУ, БРАЖНИК? Я угрожаю ее драгоценному Камню Чудес, чего ты ждешь? — разносится над Марсовым Полем гулкий голос.
Голос Вайзза порхает вокруг меня:
— Всё хорошо, Ледибаг. Тебя просто тряхнуло. Именно этого он хотел…
Мне едва хватает сил кивнуть, но я понимаю, что хочет сказать Вайзз: Мастер Фу не атакует в полную силу. Он хочет заставить поверить в угрозу, которая нависает над моим Камнем Чудес, и таким образом выкурить Бражника. Он хочет вынудить его вмешаться лично. Всё это, чтобы забрать у него Камень Чудес и найти того, кого он называет Нууру.
Фу не желает мне зла. Большей частью. Ну, мне так кажется, а Вайзз в этом убежден. Его Хранитель хочет забрать Плагга, Тикки и Нууру, чтобы поместить их в надежное место, а затуманивает ему сознание ярость Бражника.
Его больное место в том, что он готов утопить Париж в огне и крови, чтобы добиться цели…
Я знаю всё это. Я изо всех сил пытаюсь вразумить его, освободить от неконтролируемой теперь власти акумы. Я должна защитить Париж, спасти всех. По крайней мере, я сражалась за это. Но одна фраза теперь бесконечно крутится у меня в голове. Простертая в пыли и пепле, я с трудом бормочу:
— Вайзз, почему… Почему он говорит, что Черный Кот погиб?
Черный Кот оставил свое Кольцо всего несколько часов назад. Он наверняка еще в Париже. При виде хаоса, он, возможно, захотел вернуться к Мастеру Фу и забрать Плагга. Это было бы в его духе! Но тогда это означает, что он…
…что он вернется?
Я кое-как поднимаюсь с новыми силами. Нельзя, чтобы он увидел меня в таком состоянии! Нельзя, чтобы он беспокоился. Нельзя, чтобы он снова изображал из себя живой щит. Нет!
Черный Кот!
Я поднимаю на Вайзза дрожащий взгляд, и его потерянное выражение заставляет меня опасаться худшего. И слова Мастера Фу обретают совершенно иной смысл.
Он говорил о Черном Коте, который передумал. Он сказал, что это его «погубило». Был взрыв, после чего он сказал, что Плагг освобожден.
Кровь застывает у меня в жилах. Нет, Мастер Фу не дошел бы до…
— ОТЛИЧНО, БРАЖНИК! Я УНИЧТОЖИЛ ЧЕРНОГО КОТА, Я УНИЧТОЖУ И ЛЕДИБАГ!
Дым вокруг Фу растекается еще больше, угрожающий, как никогда. Из непрозрачной движущейся массы появляется светящийся фрагмент, падает на землю в нескольких шагах от меня. Пергамент. Я распахиваю глаза при виде изображенного на бумаге символа — незнакомого, но сверкающего.
— Беги! — кричит Вайзз, вставая между нами — снова.
Квами что-то шепчет — на китайском, возможно? Он соединяет ладони, потом разводит их, и светящаяся завеса — его щит — развертывается под ними. Я рефлекторно напрягаю мышцы, готовая скрыться до неминуемого взрыва. Но уже чувствую, что слишком поздно. И он не оставит меня невредимой!
— Ледибаг, пригнись! — ревет голос.
Кровь леденеет в жилах. Я хватаю Вайзза в ладони и падаю на землю. Нас накрывает ледяная волна. Взрыв хлопает, душераздирающий, но странно приглушенный. Земля дрожит, слишком теплая. Я сильнее съеживаюсь на побуревшей траве и осмеливаюсь оглядеться. Меня окружает и защищает от пекла появившаяся из ниоткуда ледяная скорлупа. По ту сторону настоящий апокалипсис из света и огня. Под давлением ударной волны ледяной щит стонет и местами трескается, но держится. Когда пламя, наконец, отступает, я сквозь лед замечаю голубую фигуру — она мчится вихрем, несется прямо к Фу.
— Хватит! Сразись с кем-то равным, старый дурак!
Я расширяю глаза на эту резкую и раздраженную тираду. Звучит знакомо, но откуда?
— Мой город, мои фанаты! МОЯ СЕМЬЯ! Ты заплатишь!
— Ледибаг!
Кто-то еще приближается к моему ледяному убежищу, обхватывает его руками — в черных перчатках — и пытается поднять, а потом оттолкнуть в надрывающемся усилии. Безрезультатно. Сквозь кристаллическую стену я вижу, как он замахивается длинной палкой.
— Держись!
Этот голос!
Я кое-как поворачиваюсь и упираюсь в ледяную и скользкую стену. Вайзз, хотя его еще трясет, присоединяет свои усилия к моим. Но даже ослабленная взрывом скорлупа не шелохнется — тяжелая, глубоко укоренившаяся в обожжённой земле.
Повторяющиеся металлические удары разносятся по ледяному куполу. Я стискиваю зубы, в ушах звенит. Стена толщиной в несколько сантиметров испещрена длинными трещинами, но после взрыва больше ничего не меняется.
