До свидания, и до скорого!
Elenthya.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
О. Вы еще здесь? Это конец, знаете? Титры прошли.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Как это «нет»? Очень даже да!
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Ладно.
Предупреждение: тем, кто не любит сцены после титров, просьба остановиться здесь.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Я сказала: те, кто не любит оставаться неудовлетворенными: брысь!
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Всё в порядке?
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Вы уверены? Ладно.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Что ж, для тех, кто дошел досюда И кто не боится необходимости включить воображение, вот два небольших разоблачения для размышлений.
Первое: поздравляю, вы действительно закончили «Белый, Красный, Черный».
Да, да.
Тем не менее знайте, что…
«Белый, Красный, Черный» содержит секрет. Маленькую деталь, милую уловку, спрятанную между строк. Короче, песчинку в колесе.
Да-да, самые заинтересованные могут перечитать весь фанфик, возможно, это поможет.
Секрет мог бы отозваться и многое изменить в будущем тех…
Ах да, смотрите-ка, второе маленькое разоблачение.
Музыкальное сопровождение: «Life Chronicles» – Audiomachine (беспрерывно)
https://youtu.be/ItxR_YTL-2E
День +366.
— О. Как мило, — бормочу я с намеренным сарказмом.
— Вот и всё. Потерянный выводок, наконец, объединился…
Я бросаю на нее разочарованный взгляд. Сидя на корточках в тени дымохода, она внимательно разглядывает террасу вдали.
— Ты говоришь об объединившемся выводке, — шиплю я. — Два квами, искалеченных и неспособных чувствовать надвигающееся, третий умерший, а остальные бесследно исчезнувшие. Не слишком блестяще.
Она мотает головой, словно отряхиваясь, и ее деревянные украшения тихо постукивают. Буря этой ночью была суровой: ее кожа усеяна синяками, а по-прежнему мокрый мех накидки жалко выглядит.
— Так происходит, когда вожак стаи больше не обладает нужными способностями, — мрачно заявляет она. — Пусть он обретет мир в своей старости. Фу давным-давно должен был отказаться от роли альфы.
Я пожимаю плечами, отчего в моих волосах звенят нефритовые перья — для меня, обычно носящего короткие волосы, по-прежнему немного неудобно чувствовать, как эта грива оттягивает затылок.
— Долго ты будешь продолжать свои метафоры про стаю, Мононокэ(2)?
— Перестань меня так называть, Оперенный. Ты меня утомляешь.
— Ха-ха! Ты так говоришь, но я знаю, ты меня обожаешь.
Вместо ответа она бросает на меня холодный взгляд. Ее янтарные глаза сверкают в тени мехов и раскрашенной черным маски. Ей не надо показывать клыки, чтобы вызвать у меня дрожь, и я осторожно отвожу взгляд.
— Теперь, когда он вернулся в Париж, что будем делать?
Она, наконец, перестает сверлить меня взглядом, и мне невольно становится легче дышать.
— Данные нам распоряжения ясны: мы потихоньку присматриваем за обоими. Но поскольку они даже не отреагировали на сражение этой ночью, можно считать их в окончательной отставке.
Я наблюдаю за парочкой. Не подозревая о том, что затевается, они по-прежнему стоят, обнявшись, наслаждаясь восходом солнца.
— Но никогда не знаешь. Особенно с Адрианом Агрестом, — добавляет она.
— Да? Он всего лишь волчонок, — шучу я, с невинной миной подражая тяге к волчьим метафорам моей нынешней напарницы.
— Волчонок, который еще не закончил расти, — холодно поправляет она. — И который располагает единственным еще более-менее компетентным квами. Мы знаем, какой вред может нанести Мотылек, даже изолированный.
Я снова пожимаю плечами, сбитый с толку.
— Нда-а… Пока что мне это кажется маловероятным. Думаешь, Адриан когда-нибудь вспомнит, что произошло на самом деле?
Она теряется, выглядя искренне удивленной моим вопросом. Снова смотрит на того, о ком речь.
— Не вижу, как это могло бы произойти, — наконец, заявляет она. — Я уже год наблюдаю за ним, и он не выказал ни малейших подозрений насчет своих родителей. Для него всё это — старая история. И так лучше.
С этими словами она встает и поправляет густой мех, который покрывает ее голову и голые плечи. Когда она удаляется по крышам, я бормочу:
— Знаешь, думаю, в глубине души она сожалеет, что не смогла вмешаться в прошлом году.
— Это было доказательством мудрости. И именно поэтому она командует.
Я покидаю свой насест, чтобы последовать за ней. Начинается день, самое время для нас трансформироваться. Изнуренный, я вздыхаю: зима в этом городе решительно слишком холодная, быстрее бы нас отозвали!
— Короче, — ворчу я, с наслаждением потягиваясь. — Это дело полностью закончено.
— Или же это было лишь неудачное начало?
Удивленный, я прерываю потягивания и смотрю на напарницу. Выражение ее лица ни холодное, ни подозрительное, просто задумчивое. Хотя она старше меня, она кажется такой хрупкой и уязвимой, стоя голыми ногами в снегу, что вызывает во мне чудную нежность. Я сопротивляюсь желанию — плохая идея — похлопать ее по плечу.
— Думаешь о Божьей Коровке? — осторожно спрашиваю я. — Учитывая состояние ее Носительницы, без надлежащей помощи она никогда не появится вновь.
— Я в этом не так уверена…
Она останавливается и с закрытыми глазами втягивает ледяной воздух.
— Ее балансир Черный Кот по-прежнему жив. А Божьи Коровки всегда возрождаются весной, так что — кто знает? Не является ли это великолепным посланием для всех нас?
Я столбенею. Наконец, она поднимает веки, на которые наложен воинственный грим, и ее янтарные глаза беззлобно смотрят на меня, вопрошающие. Я переступаю с ноги на ногу, поглаживая предплечья, заключенные в дерево и перья.
Когда она не убивает меня взглядом, она действительно прекрасна.
— Понятия не имею, Рина. Я никогда об этом не думал.
Ее улыбка становится слегка лукавой, на раскрашенных щеках появляются ямочки.
— При том, что ты уже год сопровождаешь эту девочку? Ты ужасно плохо врешь, Ал.
Она обнажает копье, украшенное амулетами из дерева и кости.
— Я возвращаюсь. Попутного ветра, Оперенный.
Она уходит, как вихрь, быстрая, как молния. Устанавливает копье и отталкивается на соседнюю крышу. Исчезает среди дымоходов, окаймленных снегом, скоро став незаметной, благодаря бело-серым мехам.
Я возвращаюсь обратно. Сев на корточки на краю черепичной крыши, остерегаясь показываться — что довольно непросто, учитывая мои яркие цвета, — я осторожно изучаю террасу. Наша влюбленная пара не пошевелилась.
Я колеблюсь еще несколько мгновений, потом тщательно проверяю окрестности — на случай, если вдруг Рина вернулась. Наконец, достаю из сумки мобильник, делаю максимальное приближение и фотографирую террасу, после чего с колотящимся сердцем съеживаюсь за дымоходом. Двое подростков на снимке невероятно трогательны. К Маринетт вернулся здоровый цвет лица, а Адриан даже демонстрирует сияющую улыбку, которая не имеет ничего общего с профессиональными, но искусственными улыбками его последних фотосессий.
